В очередную летнюю ночь Нервин поспешила через перелесок к взятой пригорками в кольцо затопленной балке. Там над лезвием горизонта первые лучики зари мастерили из огненной пыли и золотых паутинок призрачный город Ану Арендель, и там же еë настиг на седой кобыле, окатив брызгами с ног до головы, рыцарь Вельскуд III Лерад, чтобы протянуть свëрнутое трубкой письмо. 

— В ночь нашего отбытия король слёг от разрыва сердца, — пояснил человек. — Окончательная смерть настигла его спустя несколько дней. 

Не успев проследить глазами строчки, эльфийка рухнула в речной перекат на колени и вцепилась пальцами одной руки в подводный грунт, чужой, не пронизанный корнями породившего еë Древа Жизни... 

Кай Рыжебородый не был ни искусным полководцем, ни мудрым правителем. Его бездеятельность и боязнь рисков шли на руку Ану Аренделю, но приводили в гнев человеческую знать, жадную до эльфийских земель. О богиня, теперь войны с людьми не миновать! 

 — Нервин. — Остриëм меча Вельскуд приподнял ей подбородок. — Ты плачешь? 

Нервин крепко стиснула своё плечо, вдруг ощутив себя, какой была: с колтунами в волосах и липкими от дрëмы ресницами, нагой, кроме промокшей шëлковой туники, ланью в медвежьем углу. 

 — Рассвет... — прошептала она. — На рассвете мы, травы, всегда покрываемся росой. 

Вельскуд фыркнул, сунул клинок в ножны и опустился на корточки у копыт лошади. 

 — Становись, — приготовил он сцепленные пальцы. — Хоть бы ножик с собой взяла, в такой глуши лесных тварей на себя ловить. Или голова совсем не варит? 

Нервин не хотела притрагиваться к его ладоням, но ещë меньше хотела досаждать офицеру, которому король обещал пост самого молодого генералиссимуса в истории Севера. Может, с сегодняшнего дня карьера Вельскуда зависит от того, получится ли у него обратить в пепел её мать-королеву, её сестёр и единственного брата. 

 Воин подсадил принцессу так, чтобы обе её ноги свешивались с бока кобылы. Негромко она спросила: 

 — И что же? Нас, вождей, отзовут в Грейвуд перезаключать договора... 

 «...и заново давать присяги?». 

— Как ты сама видела, в письме не было распоряжений на этот счёт, хотя нельзя утверждать, что рано или поздно они не появятся, — перебил Вельскуд, подтягивая лошадь за уздцы в сторону стоянки войск. 

Нервин чуть не свалилась. С горем пополам ухватившись за седельные луки и прикусив губу, лишь бы не выдать боль от соприкосновения кожи с амуницией, она догадалась, что Вельскуд нарочно поместил её в столь гадкое положение. 

— Никогда не приходилось ездить верхом? — смутил он Нервин. 

— Не на коне, – после паузы ответила она и тут же осеклась. О бабочках-титанах чужаку знать не стоило. 

В странной попытке унять дрожь Нервин разглядывала его профиль, но ничего не читалось на длинном, гладком, безбровом лице. Вельскуд был весь словно выструган из елового дерева с его таëжной смуглотой и облит смолой обрезанных до середины шеи волос, ныне стянутых в высокий пучок от близкой жары. Говорили, он вëл свой род от одного из крохотных снежных народцев, морских охотников либо оленеводов, что славились железной волей и несгибаемыми хребтами. А какие у него были глаза! Как у настоящего лидера — одним взглядом он мог заставить кого угодно почувствовать себя достойным наказания. Вот бы вставить их себе вместо тех, что вечно сдавали Нервин с потрохами. 

Принцесса повернула голову к востоку, и вот уже столица не была соткана из пламени — нет, она была им охвачена. А человек неумолимо умножал расстояние между ней и Нервин... 

В начале Похода на Чёрного Дракона из портового города Гермальта была отлучена добрая половина войск. Именно это позволило королеве тёмных эльфов Елене захватить его. И поскольку Гермальт столетия назад построили эльфы и люди в знак мира, было решено, что освобождать порт отправятся Лучницы Серебряного Месяца и часть Королевской Армии под командованием старшего офицера Вельскуда III Лерада, а вольные наёмники, чародейки и рыцари-храмовники пойдут по изначально намеченному пути. 

Затея с треском провалилась. Нынче драконоборцы стояли под отдалённой деревушкой, где провизии хватало с избытком, а бойцы могли как следует отдохнуть до прихода подкрепления. 

— Штаны хоть верните, звери! – всколыхнул их сегодня зычный тенор. Солдаты Королевской Армии высыпали из палаток на опушку поглядеть на неслыханное зрелище, пересвистывались и хлопали друг друга по спинам, покатываясь со смеху, их голоса смешались в воробьиную трель. 

Нервин прижала кулак к сердцу. Они с Вельскудом уже вышли из ольшаника у крайних шалашей и ясно видели: две лучницы конвоировали пленника, наставив на него наконечники стрел, а две мечницы, что тащили его под опутанные руки — приставив к его горлу лезвия клинков. Из-под завязанного на шее мешка выбились и волочились по земле свалявшиеся от влаги пряди — ярко-жёлтые, как айва или алыча, блестящие так, что могли принадлежать только эльфийке... или эльфу. Раздетый до нижнего белья, он верещал скверные слова и упирался пятками и коленями до того рьяно, что одной из воительниц пришлось с хрустом поддать ему в поясницу, вызвав оглушительный хохот у человеческих мужчин. 

— Нет! – вспыхнула Нервин, в одночасье соскользнув с кобылы. — Как можно! 

В несколько скачков принцесса нагнала конвой, рванулась отшвырнуть от пленника эльфийку с саблей — но, видно, не узнав свою владычицу в ночных одеяниях, та заехала ей локтем под челюсть, а следом принялась наматывать волосы мужчины на кулак, обнажая изрезанные лопатки и рану от выстрела, из которой всё ещё сочилась кровь. Нельзя было не представить на месте этого замызганного, вопящего существа Ритто... 

— Сестра! — Старшая воительница Аджари, меднокожая красавица с пучком тёмно-бурых кручёных косичек и тревогой в прелестных чертах, схватила Нервин за плечи и помогла подняться. На себе она несла два лука, свой и снятый с пленника, на запястье у неë висели два его набедренных колчана. — Мы с Итилиэн нашли эльфа на рыболовецкой приваде в восьмидесяти метрах от стана вверх по реке. Он мыл волосы. Мы прочесали округу — кроме него, было пусто. На нём были сапоги, как у солдат Алого Воинства Елены. — Аджари подозвала юную следопытчицу, светлолицую и белобрысую Итилиэн, которая в столь ничтожном возрасте уже превосходила Нервин в ремесле стрельбы и рейнджерства. Та продемонстрировала высокие обувки с характерными узорами.

— Он мог снять их с убитого воина, — сказала Нервин, не отрывая взгляда от эльфа, что сгорбился между стражницами, наверное, сорвав голос. Одна из них тянула его за липкий узел прядей, надавливая сапогом на позвоночник. — Хватит! Ничто не оправдывает такого издевательства!  

— Он так же может ходить в прислугах у Елены, — повеселела Аджари, безупречные губы изогнулись в слабой улыбке. Недалëкость сестры еë забавляла. — Принцесса Лианна приказала запереть его в корабельном трюме для допроса.

Нервин залилась краской. Да, они с Лией были равными претендентками на престол. Но одна была леди-командующей лучниц Серебряного Месяца, а другая — всего лишь одной из военачальниц. Последнее слово должно остаться за Нервин! 

— Дай угадаю: Лиа сказала, что ему, должно быть, очень одиноко? И помчалась его обнимать? — постаралась она язвительно усмехнуться. Нужно было хоть раз за весь Поход придумать верное решение. Хоть раз выставить Лианну неправой. 

 Серьёзная Итилиэн кашлянула. 

 — Лиа узнала его. — Аджари помрачнела, положив руку той на плечо. — И мы узнали, когда он начал ухлëстывать за Итилиэн. Мы поймали самого Ювенсиэля. 

У Нервин предательски поникли уши. Она вновь повернулась к конвоиркам, терпеливо ожидавшим от неё каких-то распоряжений. Взгляд её упал к широкой палевой спине, испещрëнной шрамами, заменявшими эльфу морщины. Та самая спина, в которую её предки в праведном гневе бросали камни, выгоняя урода прочь из Ану Аренделя. 

— Обработайте его раны. Заприте его в трюме корабля, — произнесла Нервин. — И не давайте ни еды, ни воды. 

Ей вдруг стало неловко: вся публика теперь таращилась на неё. Очередь Нервин быть диковинкой на обозрение. 

Закрыв глаза, можно было чётко представить Ритто, ходившего с ней на горную пристань смотреть на боевые воздушные корабли. Его кожа отливала воском. В заколотые на затылке волосы до пят, русые, как овёс, рукой Нервин были вплетены одуванчики. Советник был удручён. 

 — Правящий Совет всё ещё против того, чтобы отпустить кандидаток на войну, — вновь объявил он. — Они не понимают, что военная помощь с нашей стороны — это шанс укрепить мир с людьми. 

 Не мог же Ритто знать тогда, что все его бессонные ночи и споры со старейшинами, все его усилия пойдут прахом! 

 — Мне не нужно ничьё дозволение, чтобы отправиться на поиски Телезии, — отрезала Нервин. — Все в моём поколении уже обрели предназначение. Но богиня попросту отказывается определять для меня место в жизни. Этот Поход может быть последней возможностью перед тем, как меня изгонят...

Ритто молча заглянул ей в лицо. Под его ресницами плавился мёд ярких глаз: я понимаю тебя, родная... От него пахло летом и абрикосами, когда его губы прильнули к её виску. Ни с одной из сотен сестёр он не позволял себе быть столь ласковым. 

Все эльфы рождаются от Древа Жизни и наследуют облик от нынешней королевы, ставшей его частью. Им нет смысла иметь больше одного пола, и мужчины, появлявшиеся так же часто, как ливень в пустыне, были всего лишь досадным напоминанием о родстве с презренным племенем людей. Как и эльфийки без Телезии. 

Нервин было вдвойне жалко Ювенсиэля. В конце концов, им обоим было не к чему существовать. 

Взгляд её зацепился за белокурые косы и серую крестьянскую рубашку, свисавшую, как сорочка, с тонкой девичьей фигуры. Но не счастливое кружение Лианны вокруг своей оси в людской одежде заставило Нервин стиснуть пальцы. Насвистывала и вальсировала её военачальница вокруг коновязи, у которой мрачно высился и наблюдал за конвоем Вельскуд. С ним, приобняв одной рукой за плечи, беседовал странствующий мечник Герант — зачинщик и талисман похода, оголëнный по пояс хозяин рубашки. Их лица чуть не соприкасались. 

Нервин почуяла неладное. 

Загар у Геранта был оттенка дорожного песка; выгоревшие дожелта, что трава в засуху, космы густо завешивали его мальчишески нежное, точно в жизни не обраставшее щетиной личико, спадая на сильные плечи. Их расслабленностью и смирным, как у барашка, наклоном головы, рассеянным взглядом Герант изо всех сил старался заверить соратников в своей безобидности. Будто стыдился славы непобедимого солдата удачи, который принимался за задания, на которые не отваживался больше никто, и который брал сущие гроши за самые тягостные услуги. Вельскуду приспичило не только взять его с собой на дело, но и поручить ему вести строй в наступление. А так как Герант не состоял на службе и опыта управления войском не имел, началась страшная неразбериха, и его колонна не пришла в назначенное время — она вовсе прибыла не туда. Ну не может авантюрист иметь чистую совесть и благие намерения! Война — его хлеб. В интересах Геранта было бы разжечь ещё одну сразу после теперешней. Мог ли он приложить руку к смерти короля?