Не иди на свет, говорили они, это может означать только смерть, говорили они.
Но почему-то никто не говорил Фрэнку, что, чёрт возьми, делать, если этот самый свет летит прямо на него, преследуя, как бы он ни вилял и не бежал. Тем более если источника света два. Тем более если это фары автомобиля.
Вот же, блядь.
***
Первое, что успевает почувствовать Фрэнк, — это чёртов запах больницы. Как же он его ненавидел. Если бы он мог прямо сейчас прийти в себя, то обязательно бы застонал. Этот едкий запах чистоты и стерильности успел осточертеть ему ещё в детстве.
Вторым чувством был слух. Какая-то женщина очень эмоционально и обеспокоенно говорила с кем-то. Что конкретно они говорили, разобрать так и не удалось, вот только одно он услышал крайне точно.
– Джерард, сынок, – осязание тут же дало о себе знать под нежными прикосновениями по руке.
Как только ему удаётся разобрать сказанное, тут же удаётся восстановить контроль над своим телом, и он широко раскрывает глаза. Белое стерильное помещение, и на каком-то подсознательном уровне он понимает, что, ага, это больница. Он не особо этому удивлён, однако к услышанной фразе вопросы появились.
– Чего? – Фрэнк медленно повернул голову в сторону голоса.
– Тише, – чересчур радостно, едва ли не подпрыгивая, произнесла женщина, прикладывая к его лбу прохладную и влажную от пота ладонь, – Дон, он очнулся! – В голове Фрэнка крутилось только лишь сплошное непонимание, какие чёртовы имена он слышит, кто такой, чёрт возьми, Джерард.
– Ну, слава Богу! – тут же появился бас, – Сынок, поверить не могу, что всё обошлось, я чуть не поседел. Фрэнк чувствовал себя младенчиком с плаката из класса биологии, где показано, как крепчает их зрение от рождения до года, переводя взгляд от одного человека перед ним к другому. А в голове одно:
Чего нахуй. Чего нахуй.
– Чего нахуй? – в конечном итоге произносит он, мужчина и женщина переглядываются и заметно напрягаются.
Лицо, видимо, Дона, так перекосилось окончательно. Но женщина тут же схватила его за локоть, как бы стараясь отдёрнуть, в тихой мольбе прийти в чувство. Йо, подумал Фрэнк, наверняка он мудак, судя по реакции женщины, как бы глупо не было вот так вот судить.
– Дон, – начала она, – Прости. Боже, и ты, Дон, ему… Сказать больно, но ему же голову прострелили, наверняка он в шоке просто.
Прострелили голову? Ему не простреливали голову. Вопрос остаётся всё тот же.
– Чего нахуй?
Повисла пауза, женщина и Дон-мудак переглянулись. После некоторого замешательства и, очевидно, бешеного взгляда Фрэнка, Дон-мудак потрепал приятную женщину по плечу.
– Я пойду врача позову, он ему явно нужен.
Ну давай, пиздуй, то ли подумал, то ли сказал Фрэнк, он явно осознать это не смог, но как только дверь открылась, в коридоре послышались крики и беготня, сразу же привлекая внимание, и тут же на Дона-мудака с грохотом налетел такой же пациент, как и он. Он вцепился в него, и даже Фрэнк смог различить в его глазах дикое отчаянье, страх и мольбу.
– Отец по…! – было бы интересно, что он хотел сказать, вот только это навсегда останется тайной.
С места соскочил уже и сам Фрэнк. Он соскочил с места, выдёргивая капельницы из рук, пугая и милую женщину, и мудака, и, скорее всего, медсестёр, а тот пациент закричал с ним в голос.
Их крик наверняка был безумным для окружающих, но лично Фрэнку было плевать.
В том коридоре он увидел себя.
Впрочем, если бы был в состоянии, то наверняка бы подумал, что тот парень заорал по той же самой причине, попаниковал бы чуток, а потом бы успокоил парня, и они бы сели поговорили, убедившись, что оба не сошли с ума, позвали бы доверенных лиц, попытались решить проблему, но сейчас он застрял на первом этапе, а врачи и та парочка делали только хуже. Краем глаза тот заметил, что его, ну, его тело, уволок медперсонал, с которым вели себя явно более грубо, чем с… Да похер с кем.
Фрэнк, приложив все силы, растолкал окружающих его людей под горестные вскрики женщины, медсестёр, пробивая себе путь к зеркалу и… Он знал это лицо. Обычно оно менее побито, более ухоженное. Мешки под глазами, нездоровый цвет лица, сухая кожа, местами потрескавшаяся, про волосы вообще говорить страшно, а на лбу страшная повязка. Он рассматривает каждую мелочь, отодвигая осознание, что, насколько бы это лицо ни было ему знакомо, это, подери его все черти ада и спусти бог всю кару на него: это чужое лицо.
Последнее, что в тот момент почувствовал Фрэнк, — это то, как шприц воткнулся в шею. Чёртов ублюдок санитар, ловкий же тип, однако, придурок.
Какой странный сон, подумал Фрэнк.
Ему явно стоит завязать с алкоголем, сигаретами и всякими осуждаемыми экспериментами с сомнительными друзьями.
***
– Донна, не оправдывай его! Плевать на травму, держи себя в руках, можно ведь!
– Тише, дорогой, смотри, Джерард просыпается, я тебя прошу, будь потише. Ему же голову прострелили! Лучше бы пошёл проверил, как там Майки.
Ему явно не хватает алкоголя, сигарет и всяких осуждаемых экспериментов с сомнительными друзьями, подумал Фрэнк, открывая наконец глаза, всё больше осознавая, что это не сон. Дон-мудак заметил это и заметно поморщился. «Ой да пошёл ты» — проскочила мысль в его голове.
– Так, кхм, что произошло? – Фрэнк старался говорить осторожно, разведывая обстановку. Он поднялся на локтях, смотря то на одного, то на другого, – Ну за исключением ора и того, что меня вырубили транквилизатором.
– Джерард, сынок, не вставай. Тебе… Пуля… – голос женщины задрожал, – В общем, доктор предупреждал, что могут быть проблемы с памятью, осознанием, ты не волнуйся! – Она так паниковала, что ему стало неловко, учитывая, что он явно в большем замешательстве, – Того санитара уже отчитали. Я предупреждала, что ты боишься иголок, а врач сказал, что вообще делать это необязательно было. Напугался тот, студент видимо.
– А… Ну, да…
Его, ну, не совсем его, родители переглядываются, пока в палате повисает тишина. Фрэнк уверен, что эти люди владеют телепатией и прямо сейчас ведут философскую дискуссию. Было бы круто тоже заиметь эту способность, учитывая, что он теперь в теле их сына.
– Ты отдыхай. Тебя сам бог уберёг! Нас уже врачи выгоняют, мол, часы приёма, – Донна аккуратно гладила его по руке, – Не забудь поблагодарить его перед сном.
– Ага… – всё, что смог ответить, чёртов шок.
Родители находились в замешательстве, снова начиная переглядываться и разговаривать. В конечном итоге Донна нежно улыбнулась и провела ладонью по лицу, и направилась к выходу. Дон-мудак же смотрел на него как-то чересчур мрачно, а потом произнёс:
– Да, отдыхай, но, сын, мы обязательно обсудим, что ты забыл в том месте и что произошло. Надеюсь, ты перестанешь вести себя так странно.
Фрэнк бы сам хотел знать, что же, блять, произошло и как конкретно ему себя вести. Не то, чтобы прямо сейчас он готов выдать ответы. Да и потом навряд ли сможет.
Когда он наконец остался в палате один, то тут же подскочил, с удивлением замечая, что никакие капельницы его больше не держат, но и дергаться не стоит, от его действий ранее по телу растеклись новые синяки. Вот чёрт. Хотя нет, нахер на всё это, ему срочно нужно к зеркалу.
И вот он снова смотрит на лицо Джерарда. Того слегка по-своему ебанутого паренька с его курса, или типа того. Они пересекались косвенно: потоковые лекции, столовая, мероприятия. Джерард ходил своей небольшой компанией из одного-двух человек. Ну а ещё они не особо возлюбили друг друга. Они не ненавидели, но, чёрт возьми, если получалось поговорить, то всё всегда сводилось к агрессивному подтексту или даже пассивной агрессии.
И он влепил себе пощёчину. Может это сон? Или типа того? Ну и как самая бредовая версия, он реально Джерард Уэй. Но он имел свои воспоминания, Фрэнка, и вообще бес понятия, что происходит. А ещё он видел самого себя! Влепил себе ещё одну пощёчину. Ну же, просыпайся, приходи в себя! Ты же Фрэнк Айеро! Нахуй этого придурка!
Однако ничего не происходило. Всё, что мог сейчас Фрэнк, так это смотреть на лицо в зеркале, которое принадлежало другому. Не может быть. Не может, блять, быть. Не может! Он резко отстранился и, пошатываясь, снова сел на кровать. В глазах начинало темнеть, сердце стучало так быстро, что казалось, вырвется из груди. Он дрожащими руками пытался поддеть воротник больничной майки, дышать было тяжело. Получалось это плохо, ткань соскальзывала, а пальцы не хотели наконец-то взять край или хотя бы просто подцепить, вот настолько был сильный тремор. Всё вокруг было словно нереальным, а его ощущение сжалось до одной точки. Держаться в сознании было всё сложнее и сложнее, в глазах всё плавало, и в момент, когда, казалось, начала подступать рвота, появился голос.
– Мистер Уэй, всё в порядке? – Фрэнк резко обернулся на слова. Перед ним стоял мужчина в медицинской форме.
А ты как думаешь? Чёрт возьми. Сил хватило только, чтобы злобно зыркнуть на врача. Как ответить, когда ты не можешь элементарно дышать? Врач резко щёлкнул у него перед носом пальцами. Сквозь писк в ушах еле-еле донеслось «Дыши, медленно дыши». И так они сидели. Доктор периодически щёлкал пальцами, поддерживая сосредоточенность Фрэнка на своих пальцах.
– Вот и всё, – ну, несмотря, что сначала Фрэнк отнёсся к нему с агрессией, но сейчас он искренне благодарен этому дедушке.
Впрочем, примерно так он и сказал вслух. Дедушка ему улыбнулся, а потом достал папку, видимо, медицинскую карту, и начал там что-то записывать, периодически поглядывая то на папку, то на самого пациента.
– На самом деле тебе повезло, – прервал тишину врач, – Честно говоря, мы не знаем, как вообще ты выжил. Прям в рубашке родился. Мозг не повреждён, пуля пролетела насквозь. Нам оставалось только тебя зашить, так что единственное, у тебя остался небольшой шрам на лбу. Ну, как по мне, мужчин он только красит.
Этот дедушка наверняка представился, когда заходил в палату, но Фрэнк либо не услышал, либо не запомнил. В любом случае он продолжит звать его просто Дедушкой.
– Нормально, – мистер доктор смотрит на него с недоверием, снова что-то записывая в ту папку.
– А паническая атака?
– Паническая что? – честно, Фрэнк только лишь отдалённо слышал что-то об этих атаках, но, честно говоря, вообще в этом не разбирался, но, с другой стороны, не хотел проблем. Он знал, как работают больницы, и не хотел ещё больших проблем, так что в оправдание сказал первое, что пришло на ум, – Наверное, стресс.
– Очень может быть, – он поправил свои очки, – Знаешь, рекомендую тебе походить к психологу или даже психотерапевту. Даже если это больше не повторится, выстрел в голову — это довольно травмирующее событие, не находишь? – Фрэнк лишь пожал плечами. Ну да, наверное, но это сейчас не самая важная проблема, которую следует решить.
– Так, – дедушка тяжело вздохнул, хлопнув тебя по коленям, – Сейчас проведу тебе базовый осмотр, все анализы у тебя в норме, тесты тоже прекрасные. Мы выпишем тебя, скорее всего, послезавтра, чтобы точно всё проверить.
Фрэнк ненавидел все эти процедуры с детства. Слишком часто лежал в больницах из-за болезней, но шок, очевидно, всё ещё был чрезмерно силён. Он покорно следовал всем указаниям врача, пока в его голове созревал некоторый план. Дедушка остался, сделал некоторые пометки, в медкарте, а потом вышел с пожеланием как можно больше отдыхать, а ещё указал на шкаф, куда его родители положили сменную одежду.
Он потупил взгляд в пустоту, прежде чем соскочил с места и буквально побежал к шкафу. Стиль, конечно, у этого Джерарда был специфичный. Плюшевые розовые штаны в звёздочку и странная футболка с мемом про собаку в горящем доме, размером раза в три больше, чем было бы нужно, а на них записка: «Нашли это у тебя. Мы несколько осуждаем твой стиль одежды, но решили, что после всего тебе в этом будет комфортно». Ну спасибо, блядь, подумал Фрэнк и тут же скомкал записку и выкинул её в мусорку. Неважно, пусть хоть что-то будет. Даже жалко этого Фрэнка.
Он вышел из палаты и стал медленно прогуливаться по коридору. Палаты были подписаны, так что ему оставалось найти своё имя и, главное, выйти из этих богатых палат и найти, потому что его, ну, кого-то в его теле, не стали бы класть в эти одиночные большие палаты.
Найти необходимое не составило труда. Все больницы устроены одинаково. Сайман Миллер и Энтони Хидд, Элизабет Грейсон и Милли Хиддон, Фрэнк Айеро и Питер Питерсон (ну и имя). Аккуратно заходя в палату, он хмыкнул. И тут ему не повезло. Он (кто-то в его теле) лежал со стороны двери.
— Твою мать, — прошептал кто-то в его теле, а потом подозрительно оглянулся и помахал рукой, приглашая войти, и тот так и сделал, — Мой сосед спит, так что тихо.
Растерявшись, Фрэнк тут же подозрительно глянул в коридор и проскочил в палату, тут же присаживаясь на койку. Какое-то время они глупо пялились друг на друга, пока тот, что в теле Фрэнка, не прервал тишину, при этом протянув руки к его же лицу.
— Я Джерард Уэй. — Ну это было очевидно, как будто бы, и Фрэнк поморщился, пока Джерард продолжал щупать своё-его лицо.
— Да хватит, — шикнул Фрэнк, дёрнув головой, — Я Фрэнк Айеро. — Тот лишь кивнул.
— Да, я догадался, — это не было издёвкой, но про себя можно и поворчать, тем более, когда немного затупил, да, мистер Айеро?
Джерард, похоже, в шоке пробыл куда меньше времени, и зря не сидел.
— По мне машина проехалась, — что ж, вышла эта фраза с максимально тупой интонацией из возможных, удивительно, что вообще настолько дрожащий и писклявый голос вышел сам собой.
— Ага, — Джерард даже ощупал свою грудь. — Я слышал, что вообще там хрень какая-то. Свидетели в интернете говорят, что ты в лепёшку чёртову превратился! Человек-фарш, — он хихикнул, даже немного жутковато, — А потом раз! На секунду отвернулся, и вот ты уже целёхонький! И про меня тоже самое говорят! Тебе же сказали, что тот ублюдок выстрелил в меня из дробовика? На месте преступления остались ошмётки черепа, крови, все признаки, что мне пол головы снесло! А потом раз — как ничего не случилось.
Фрэнк нахмурился, поглядывая за шторку, за которой продолжал посапывать человек. Нет, не посапывать, а натурально храпеть. Ох, не повезло же Джерарду с этим соседом, но будить его не хотелось. Сам же Джерард вовсе забыл о тихом поведении, судя по всему. Хотелось бы сделать ему замечание, вот только тот уже рылся в своих (вообще-то они ему не принадлежали).
— Я накидал пару идей в блокнот, прости, что пришлось порыться в твоих вещах. Типа, выбора не было, ты прости, — он снова нервно хихикнул, — Вся эта мысль просто прилипла ко мне, и я не мог успокоиться, пока не записал всё. Милые стихи, кстати. — Фрэнку, возможно, было бы даже интересно, какой несвязный бред ему рассказывает этот странный тип, но смог зациклиться только на одном.
— Ты читал мои стихи?
Джерард посмотрел на него исподлобья своим странным взглядом, каким перекидывались Дон-мудак и Донна, а потом неуверенно добавил:
— Ну, мне нужен был блокнот, а…
— Ты мог записать что-то, не читая личное, чёртов фрик! — он слегка пнул Джерарда по коленке. Фрэнк увидел краем глаза, что это за блокнот. О, Господи.
У того резко изменилось выражение лица, словно тень упала, а от его ледяного взгляда аж мурашки пробежали. Ага, прекрасно, вот и черты Дона-мудака в нём проснулись.
— Думаю, ты не понимаешь, в каком мы положении, — ну хотя бы шёпот обратно перешёл, — Очевидно, слышишь, очевидно, что мы поменялись телами, меня ничего из этого не радует тоже, но пока мы решим, что это, и как быть, и, самое главное, как вернуться в свои тела, нам придётся обменяться ролями. — Он протянул Фрэнку до боли знакомый блокнот, — Думаю, на стоит обсудить всё позже, но пока ты был в отрубе, я накидал парочку идей, расписал паттерны моего поведения, как вести себя у меня дома, какие темы не стоит поднимать за разговором, теории и всё, что я знаю и смог найти про тот день и похожие случаи. А по твоим стихам я смогу понять, что ты за человек, если ты мне помогать не собираешься или всё ещё на стадии отрицания. Но блокнот забери.
Очевидно, Джерард занимался всем этим, пока Фрэнк дрых под успокоительными. Это даже слегка обидно, но блокнот тот всё-таки забрал.
— Это блокнот моего отца. Ты мог написать свои мысли где угодно, абсолютно, хоть на спине всё это набить, хоть всю палату, изрезать все мои вещи на полотна и там же написать. Но ты выбрал дневник моего отца, херов ты мудак.
Фрэнк встал с места, пытаясь сдержать гнев. Он прижал этот блокнот так близко к себе, как только мог, и бегом зашагал из палаты, под недоумевающий взгляд Уэя. Ах, так вот почему они не ладили.
Будет тяжело как-то решить их общую проблему, учитывая, что они поссорились, на первый взгляд, из-за простого блокнота.