Сила воли

Ты не боялся никогда никого

Ты родился не на этой земле

Сколько тысяч лет ты ищешь свой дом

Зная, что его здесь для тебя нет

Мукка/Masha Hima 

В окнах то появляются, то пропадают тени, на балконах мелькают почти невидимые в густом смоге точки торопливых затяжек. Пепел сыплется, но, подхватываемый ветром, не долетает до голов прохожих далеко внизу. Здание лихорадит изнутри, болезненно яркие вспышки светолинеров создают иллюзию, что бетонный шпиль подрагивает. Шум в зале совещаний то грозит выплеснуться за толстые двойные стекла, то стихает. Людские силуэты в коридорах смазываются в единый полосатый туман с белыми точками глаз. Все чаще и чаще слышится имя.

Имя. Имя...

***

Венсан открывает глаза. Зрение возвращается секунд через тридцать.

— Кофе?

Горло стискивает адская жажда. Поэтому Венсан сглатывает, царапая небо сухим языком, и говорит:

— Сигарету.

Все как обычно: двое и доктор. Этого Венсан помнит: адекватный, не задает вопросов, не пытается влезть в голову и вены. Ну, разве что иглой — но это нормально: протокол. Дориан роется в нагрудном кармане, выуживает пачку, зажигалку и вставляет сигарету Венсану в губы: чувствительность в руках еще не восстановилась. Его спутник — незнакомый мальчишка — открывает рот, но, наткнувшись на взгляд Венсана, захлопывает створку обратно. Доктор молча пикает кнопками и шелестит бумажками. Венсан прикрывает глаза, вдыхая теплый дым. Носовые рецепторы просыпаются как всегда все сразу, так, что вмиг прошибает до слез. Сигарета падает, но ее успевает подхватить левая рука. Здравствуй, родная. Венсан тяжело кашляет, отхаркивая густую мокроту. Главный раздражитель — вовсе не смоляной дым, а вонь криогаза. Последние остатки зеленоватого пара милосердно всасывает решетка на дне капсулы. На экране светятся жизненные показатели, на которые мальчишка косится с суеверным ужасом.

— Я голосовал против, — тихо говорит Дориан. — Просто чтоб ты знал.

— Что у вас там? — сипло спрашивает Венсан. Капитан молчит, неловко топчется, кривит губы. — Сколько тел?

— Наших — трое.

Венсан тушит окурок о металлический стул.

— А гражданские?

Мальчишка с гордой готовностью выступает вперед:

— Опознанных — пят... — осекшись, воет, когда тяжелый ботинок Дориана наступает на ногу.

Доктор оборачивается, меряет сцену отсутствующим взглядом — скорее всего, не вник, только среагировал на изменение тона.

— Понятно, — вздыхает Венсан. — Где Джексон?

— В переговорной. Там ад.

— Сейчас спущусь.

***

Венсан смотрел на фотографии растерзанных тел, потягивая кормосмесь. Полковник Джексон тыкал в качающиеся шарики, капитан Дориан высасывал душу из пакета с холодным кофе. Поцапались прилюдно, выгнали все собрание и переводили дух до следующего раунда. Мальчишка маячил тут же, у двери: благодарный зритель.

— Это кто? — спросил Венсан, кивнув на него.

— Лейтенант О'Майли, сэр! — щелкнул каблуками мальчишка. — Большая честь, сэр! — и вытаращил глаза, что, вероятно, должно было означать глубокое уважение к собеседнику.

— Не все же нам-старикам... — пробормотал Джексон. — Надо растить смену.

Венсан оставил свое мнение при себе, поворошил фотографии, вынул одну из последних. Парень помер в постели, замотанный в какие-то кружева. Судя по выражению лица, даже не успел понять, что происходит — так и остался с блаженной судорожной улыбкой. Из-под этой фотографии выползла следующая — снова молодой мужчина, снова признаки того, что парочка отлично проводила время. У этого брови были жалобно изломлены. Как близко расположены в пространстве понятия боли и кайфа...

— Мы предполагали, что это ламия, — подал голос Джексон.

Венсан покачал головой:

— Маловато фарша для ламии. Глотатель тоже мимо.

— Ну не может же быть...

— Это импакт, — Венсан поднял голову. — Похоже, что так.

— Да откуда?! — воскликнул Дориан.

— Хоть и маловероятно, — вздохнул Джексон, откидываясь на спинку скрипнувшего кресла. — Но все же черт его знает.

Венсан отставил стакан со смесью и потер переносицу. Поэтому его и разбудили.

— Разве импакты еще... остались? — послышался неуверенный тенорок от двери.

— Вот и проверим, — кивнул Венсан, встал, потянувшись всем телом, зевнул. — Дайте еще сигарет в дорогу.

***

Ночной город проносился за стеклом мириадами цветных блесток.

— Значит, я был прав, — усмехнулся Дориан, — Венсан вопросительно взглянул на него. — Я изначально предположил, что наш убийца — человек, косящий под вампира. То есть, полностью разумное существо.

— Импакт — не человек, — проворчал Венсан.

— Прости.

Перед глазами — кровавая вспышка. Чертова реальность. Чертова память. Но ничего, это просто секунда. Просто нужно сделать медленный вдох и досчитать до десяти.

Если это и вправду импакт — опрашивать свидетелей бесполезно. Их не будет. Твари очень, очень хороши на охоте. Глотатель туп, как кусок кирпича, и жрет все, что видит. Ламия поначалу осторожна, но если охота удалась, то частенько слетает с катушек прямо во время пиршества, тут их тепленькими и берут. Тепленькими от слоя чужой крови пополам с кишками. А вот импакты... Они почти... восхищают.

— Я вздремну, — сказал Венсан, прикрывая глаза.

Дориан кивнул, чуть сбавил газ. Машина мерно покачиваясь, виляла по улицам.

Возможных свидетелей они все-таки опросили. И ожидаемо, ничего нового не узнали. Последние жертвы принадлежали к различным социальным слоям, среди убитых были как примерные семьянины, так и шлюханы из дешевых борделей. Ничего общего, кроме пола, возраста и причины смерти — в объятьях незнакомца, высосавшего их кровь до последней капли.

— А как же та девчонка? Ей сколько было, семнадцать? — Дориан гнал машину, очевидно торопясь оказаться дома, подальше от всего этого дерьма.

— Это еще один факт в пользу теории об импакте, — кивнул Венсан. — Они иногда скажем так... экспериментируют.

— Мужиков не так жаль, правда? — криво усмехнулся капитан.

Венсан дернул углом губ. Старшая дочь Дориана была примерно того же возраста.

***

Квартира ничуть не изменилась — все та же зеленоватая мебель, идеальная чистота и особый запах, выдающий нежилое помещение. Хотя лейтенант О'Майли, которого приставили в качестве мальчика на побегушках, забил холодильную камеру готовой едой и питьем и даже — ну надо же! — зажег ароматическую свечу на столе. Наверное, тоже почувствовал этот запах. Венсан тушит ее пальцами, на миг окунув их в теплый воск, и стряхивает розовые скорлупки на пол. Садится за стол и смотрит в стену, где висят квадратные часы.

Импакты — самый опасный вид вампиров. Венсан не любит это старомодное слово, отдающее романтизмом, а следовательно — надеждой. Надежды человечество себе позволить не может — по крайней мере, не в контексте кровососов. Любой, обратившийся в жаждущую крови мерзость, должен быть уничтожен. Если с глотателями и ламиями все проще — те и выглядят, как монстры, и ведут себя так же, напрашиваясь на пулю в лоб, то импакта можно вычислить только лицом к лицу и если знаешь, на что смотреть. Импакты слишком похожи на людей, в том числе своей ненасытной жаждой кайфа. Вот только внутри там пустота, бесконечно жаждущая наполнения; не личность, а обрывки воспоминаний о былом и навечно утерянном. Жажда снова испытать эмоции. Почувствовать нечто, кроме пустоты. Вот что толкает импактов убивать; это, а не один животный голод. Они отлично притворяются, что не изменились. Первыми жертвами всегда оказываются близкие люди. Потом импакт, как правило, прячется, снимает мотель, квартиру на отшибе. Сколько невинных затворников и прочих интровертов было убито бдительным гражданами еще тогда...

Венсан больно и звонко щелкает пальцами, переключая себя на настоящее. Импакта не изловить на живца — если человек излучает не то, что нужно охотнику, то он, скорее всего, просто не станет его есть. Сволочи очень разборчивы. Разве что если ловушка не будет знать о том, что она ловушка... Но тут вмешается этика, гражданских нельзя подставлять под удар, мы призваны их защищать, а не рисковать ими, бла-бла-бла. Журналисты были бы в восторге от такого инфоповода.

Венсан задумчиво возит пальцами по остывшей свече. Нужно расправить какой-нибудь едой прожженый ком желудка и, наконец, отправиться спать.

***

В переговорную опять набились все, кому не лень было вставать в пять утра. Под потолком натужно хрипели рекуператоры, тщясь заменить табачные облака свежеиспеченным городским смогом.

— Итак, мы знаем, что это мужчина, лет двадцать пять-тридцать, так как жертвы отвечают тем же параметрам...

— Постойте, то есть мы окончательно приняли импакта как рабочую версию? Их же бог знает сколько лет назад перебили!

— Это у нас. А вот на западе, за стеной, они вполне себе еще бегают.

— Так где стена и где мы!

— Надо бы поспрашивать с ребят на стене, как они выполняют свою работу...

— Тихо! — Рявкнул Джексон. — Нас должно волновать не то, что творится за стеной. А то, что кроме пола и возраста сраного импакта мы больше мы нихера о нем не знаем. Я жду конструктивных предложений!

Все заткнулись, напряженно обдумывая сказанное. Молчание затягивалось: было ясно, что первый, кто вякнет, станет козлом отпущения. Поэтому Венсан откашлялся и встал:

— Я предлагаю ввести в городе комендантский час и включение светолинеров на протяжении ночи. В случайных кварталах, улицах. Скормите системе абсолютный рандом, пусть мигает.

— Бигль будет против, — возразил щуплый майоришка, имени которого Венсан не помнил. — Он и так сидит у нас на голове с этим расследованием, а если...

— Горожане возмутятся...

— От возмущения еще никто не помирал, — поднял бровь Венсан.

— Если мразь с той стороны стены, то она краснокожая! Можно...

— Нельзя! Биглю только обвинений в расизме не доставало перед выборами...

— Если мы скажем мэру, что это импакт, он послушает.

— Но мы ведь еще не уверены, — затравленный взгляд майора метался по лицам, — Или уверены? Такая ответственность... Ох, и попадет кому-то!

— Для этого у вас есть я, — раскинул руки Венсан.

***

Автомат варил весьма неплохой кофе. Венсан отпил и поморщился. Спасибо, что хоть обжег язык... Дориан стоял рядом, дул на свой стаканчик, ужасно крохотный для большой ладони.

— Но если мы покажем, что начали охоту, вампир затаится! — раздался голос из-за спины.

Кто это у нас такой умненький? Венсан обернулся. Ну надо же — О'Майли! Весь аж светится от осознания собственной полезности.

— Возможно, — медленно кивнул Венсан. — Однако импакты зависимы от своей еды куда больше тех же ламий... Шанс выловить его — патрулем или светолинером — все же есть. Да и горожанам не помешает напомнить об осторожности.

— Я пока распределю патрули, — пожал плечами Дориан.

— Я беру О'Майли, — быстро сказал Венсан.

Дориан удивленно хмыкнул, но кивнул. У мальчишки же, казалось, вот-вот хлынет носом кровь от восторга.

***

О'Майли ждал у пассажирской двери. Интересно, сколько он тут торчит? Венсан качнул головой, перебросил ключи через крышу:

— Ты поведешь.

— Спасибо, капитан Бернар, — тихо сказал мальчишка, едва захлопнув за собой дверь. — Спасибо, что выбрали меня. Вы — легенда... Работать с вами...

— Да-да, — перебил Венсан, — давай промотаем вступительные титры и сразу к делу. Выруби нагрев, я не люблю жару. Я говорю — ты слушаешь, скажу стоять — стоишь, скажу лежать — ляжешь. А сейчас — молчи.

— Слушаюсь, сэр, — хрипло сказал О'Майли, и вцепился в руль, глядя прямо перед собой.

Венсан вздохнул, вынул из кармана таблетки, проглотил насухую, ощущая, как они мерзко сползают обок трахеи.

Светолинеры пугали не только кровососов. Бунтари, считавшие, что комендантский час — это нарушение их личных гражданских свобод, вопили как резаные, попадая под световой бич. Венсан и сам пару раз вздрогнул, когда на улицу внезапно легла ядовито-белая сеть, оставив в глазах россыпь зеленоватых пятен. Докладывали, что где-то на окраине светолинером сожгло глотателя. Несомненная польза!

Венсан медленно шел по темному переулку, где не было даже завалящего электрофонаря. Торопиться особо некуда, да и прокопченные легкие справятся далеко не с любым выбранным темпом. Капал ледяной дождь, пальцы ног отнялись от мороза. Где-то сбоку журчала вода, цокали крысиные коготки. О'Майли шагал рядом, шмыгал носом, воровато оглядываясь, вытирал нос рукавом. Венсан, не выдержав, вынул из кармана платок и сунул мальчишке в руку.

— Хватит сморкаться в форменную куртку.

— Нет, сэр, что вы! Это просто дождь, — заартачился тот.

— И сопли.

Мальчишка обиженно задышал, снова смачно втянул слизь и наконец соизволил воспользоваться подарком по назначению.

— Спасибо, сэр.

– Можешь не возвращать. Постой здесь, я схожу отлить.

Венсан краем глаза следил за темной фигуркой на фоне голубоватой макаронины, в которую превратился выход из переулка. Мальчишка прижал белеющий в темноте платок к лицу, потом быстро спрятал в нагрудный карман.

Ночные прогулки по тихому городу О'Майли, кажется, нравились. Во второй вечер он пытался расспрашивать, обиделся, потерпев неудачу, и почти все оставшееся время молчал. На третье дежурство его прорвало, и он начал рассказывать о себе сам. Венсан не возражал. Делать вид, что весь внимание — базовое умение опытного работника госучреждений: иначе бесконечные совещания и лекции начальства не пережить.

Несмотря на начало комендантского часа, по улицам все еще бродили люди, да и в баре ошивался народ. О'Майли уже собирался доставать жетон и призывать народ к соблюдению закона, но Венсан положил ему руку на плечо и сжал.

— Брось, не стоит. Мы же здесь — значит, на страже порядка, — усмехнулся в мгновенно покрасневшее ухо напарника.

Занюханная пивнушка с сизыми от пыли абажурами над стойкой знавала лучшие времена. Столики из натурального дерева, резьба по краю. Как в старые добрые... Венсан отдернул ладонь и сжал в горсти колючий конец шарфа. Недалеко от этого места убили одного их тех парней.

— Как тебя звать? — спросил Венсан.

О'Майли на мгновение завис, а потом радостно улыбнулся:

— Рик. Рик О'Майли, сэр!

Венсан сел у стойки, придвинул к себе вазочку с орехами и захрустел, разглядывая мириады бутылочных отражений за спиной пожилого бармена.

— Закажи нам выпить, Рик. — игнорируя вытянувшееся лицо мальчишки, Венсан добавил: — Мне — водку, тебе... Что хочешь?

— Я... я не пью, сэр...

— Значит, мартини. Я схожу вымыть руки.

Когда он вернулся, увидел заказ на стойке. Подошел, одним глотком опрокинул рюмку в горло, выдохнул. Живот будет болеть до завтра, но он это переживет. О'Майли под его взглядом торопливо выхлебал свою порцию, едва не подавившись снулой оливкой.

— Согрелся? — О'Майли промычал что-то. Алкоголь ударил ему в голову быстро: щеки зарумянились, глаза заблестели.

Венсан незаметно оглядывал посетителей. Почти все уже разошлись, остались кучка дедов над засаленной шахматной доской да парень сидящий в дальнем углу, в тени бумажной пальмы. Венсан придвинул к себе пачку газет, лежавших на краю стойки, и задумчиво пролистнул пару страниц. Известий о страшном вампире в городе пока не было — и слава богу. О'Майли, похоже, тоже стал приглядываться к посетителям. И тот, под пальмой, очевидно, с удовольстием влился в игру в гляделки.

— Я в туалет, — сказал Венсан и развел руками: — Старость — не радость!

Когда вернулся, на стойке перед напарником стояла кружка пива, а щеки О'Майли напоминали по цвету спелый помидор. Второго парня нигде не было.

— Не понравился? — спросил Венсан. — Ну, хоть выпить купил.

О'Майли схватил кружку и подавившись пеной, раскашлялся.

Когда они вышли на улицу, с нее пропали даже самые упрямые прохожие — холод действовал куда лучше каких-то напечатанных на бумажке запретов.

— Сэр, а вы правда из Эрнбурга?

Мда, мальчику вредно пить — совсем страх потерял.

— Правда, — скрипнул зубами Венсан.

Город. Взрыв. Жар. Смерть. Нет.

— Мне... жаль.

— Мне тоже.

Ветер нес с собой мелкие мерзкие капельки, асфальт под ногами стремительно леденел. Здесь не настолько холодная зима. Нет. Взрыв. Жар. Нет-нет, не надо. Венсан сжал кулак в кармане, вгоняя обрывок блистера себе в ладонь.

— Расскажите об импактах. Я, наверное, так и не понял, чем они от ламий отличаются.

Венсан взглянул на напарника: тот явно ощутил, что перешел черту, и теперь страдал, пытаясь исправить содеянное. Что ж, отчасти у него получилось.

— Ты знаешь как происходит обращение? Какое-то время они помнят, кем были. Импакт не просто ест. Он, можно сказать, замещает свою кровь кровью жертвы, и ненадолго как бы оживает. Чувствует ее радость или горе. Возбуждение. Импакт быстро учится и выбирает самое вкусное: счастье, удовольствие. Поэтому они либо выслеживают тех, кто счастлив, либо сами делают все, чтобы жертва ощутила это самое счастье. Потому импакты так опасны. Ярче всего — а значит, и вкуснее — для них ощущаются эмоции людей, которые походят на них... какими они были в прошлой жизни. Женщина реагирует на кровь женщины, мужчина — мужчины. Потому выборка добычи сильно сокращается. Ну а потом твари быстро подсаживаются на самое вкусное, на экстаз, самый сильный природный наркотик, данный человеку.

О'Майли смотрел, приоткрыв рот, но на вопросительный жест лишь беспомощно помотал головой.

Венсан вздохнул.

— Секс. Страсть. Оргазм. Это — конечная остановка в стандартной эволюции охотника-импакта.

Венсан резко остановился, так, что О'Майли влетел ему в спину.

— Тс-с...

В густой тени под балконами было что-то... Венсан дернул напарника к фонарю, прижал собой и потянулся за оружием. Он ощущал как мальчишка, стиснутый широкой основой фонаря и Венсаном, жарится там, словно сосиска на гриле.

— Стой тут.

Венсан с оружием наготове отошел в сторону, короткими перебежками достиг подозрительной тени. Уличная кошка с визгом выскочила из щели под домом. Венсан посмотрел на О'Майли — тот, неловко сжимая собственный ствол, щурился в свете фонаря, пытаясь рассмотреть куда делся напарник. Вокруг было тихо. Венсан вздохнул и выпрямился. Скоро рассвет. Пора возвращаться в машину.

***

— Я удивлен, дружище, — сказал Дориан, улыбаясь. — Не ожидал!

Венсан закатил глаза, отмахиваясь:

— Джексон велел учить молодых — я следую приказу.

— Я рад, что вы так... сработались... — осторожно сказал капитан и на всякий случай сделал шаг назад.

— Не думай лишнего, — раздраженно бросил Венсан.

Он маялся в ожидании ночного дежурства — спать днем получалось все меньше и меньше. Это плохой знак. Так, чего доброго, и сны начнут сниться. Венсан знал: если накатывает, то лучше отвлечься, видеть вокруг какую-то суету, людей. Поэтому он ходил от стола к столу и наблюдал, как коллеги сражаются с бюрократией, от которой он, в силу особого положения, был полностью избавлен.

О'Майли таскался следом каждую свободную минуту, болтал, не затыкаясь, приносил то кофе, то печенье. Венсан терпеливо пил обжигающую бурду, а печеньем кормил всех, кто попадался на пути.

— А вы помните снег, сэр?

— Что?! — Венсана словно прошибло разрядом в двести двадцать.

— Снег, — мальчишка, глядя на лицо Венсана, сглотнул и побледнел. — Я... Я просто никогда не видел сне...

— Лейтенант, молчать, это приказ! — рядом из ниоткуда возник Дориан.

Глаза О'Майли заблестели, он поджал губы, опустил мигом слипшиеся ресницы. Венсан молча пошел по коридору. Где-то там была дверь в уборную... кажется. Вслед летела перебранка.

— Я же не знал... Вы не говорили!

— Просто побольше молчи, ей-богу!

— Но разве напомнить человеку хорошее — плохо?!

— Много ты понимаешь!

Впереди белеют кабинки, к счастью, все пустые. Писсуары текут по стене снежными белыми клочками, плитка превращается в каток. Слышится смех. Далеко-далеко... и плюханье снежков об деревянную стену дома. Никогда. Этого не будет больше никогда. Венсан застрял, схватившись за стенки кабинки, стиснув челюсти, и не может пошевелиться. Застрял во времени... Он ненавидит. Ненавидит, ненавидит прошлое, отравленное им настоящее и беспросветное будущее, мучительно долгое, какое он сам себе назначил в наказание. Метет метель. И из пола выступает вереница мертвых лиц, которые засыпает снег. И он больше никогда, никогда их не увидит.

Игла в вене — слишком мало. Он хотел сказать доктору, чтобы взялся за нож, за что-нибудь, чтобы чувствовать так, как он заслужил. Так, как должно. Но доктор упрямо делал вид, что ничего не слышит, только пихал в его тело мелкие бесполезные иголки да проверял пульс и зрачки. Пока все не погасло, и снег не перестал падать с потолка.

***

Три дня впустую... Что ж, такие приступы — неизбежное зло, и чем дальше, тем будет хуже. Венсан знает, что О'Майли ухаживал за ним все это время. Пытается загладить вину, по словам Дориана, который заходил проведать утром. Венсан лежит с закрытыми глазами и слушает неровный бой своего пульса. Живи-живи, тебе еще рано. Вина не искуплена. Вставай, не будь чертовым слабаком, вставай и делай свою работу.

День стоял на удивление теплый. Напарник пришел не в теплой куртке, а в ветровке, хотя ночью всегда холодает. Щеголь чертов. Венсан ослабил шарф и распахнул пальто, позволяя ознобу щекотать бока. О'Майли шагал рядом и молчал.

— Да не виню я тебя, успокойся. Это не твоя проблема, — моя.

— Ладно, сэр, — шепотом отозвался парнишка и снова умолк.

Они прошли все запланированные кварталы, не обменявшись ни единым словом. Эхо шагов глухо отскакивало от стен. К концу обхода нос у О'Майли покраснел, из носа снова потекло. На повороте к улице, где стояла патрульная машина, Венсан снял свой шарф, расправил и закутал шею мальчишки.

— Смотреть не могу: не коп, а жалкое зрелище.

О'Майли неожиданно сильно схватил Венсана за руки.

— Капитан... Венсан... Сэр! Я... Я вас люблю! Я бы мог согреть вас, если вы только позволите. Я бы ждал вас... каждый раз. Вы бы просыпались не в этом ужасном склепе, а дома, понимаете? Я бы создал для вас дом. Я бы мог...

— Дурачок, — негромко вздохнул Венсан.

Он позволил себя поцеловать, не забывая чутко вслушиваться в окружающее пространство. Когда мальчишка поплыл, засопел, загорелся, шепнул ему:

— Подожди... не здесь же.

О'Майли пришлось вести под руку — ноги у него заплетались, на лице было написано чистое блаженство. У самой машины Венсан поцеловал его сам, глубоко, как следует, вжал колено между ног, ощутил, как лейтенант вздрагивает и жмется ближе. Внутри все горит от предвкушения... Он уже близко, так близко, что можно ощутить запах... Резко отстранился:

— Забирайся внутрь, холодно. Сбегаю за сигаретами, видел за углом автомат, — потрепал мальчишку по без того растрепанным волосам: — Я быстро, Рики.

Импакт затаится. В этом и цель. Тварь затаится, а еще... очень сильно проголодается. Последние убийства шли одно за другим — перерывы сокращались и сокращались. Ему уже было мало... Ему так захочется взять свою дозу, что он пойдет на риск. Должен пойти.

Венсан огромными скачками несся обратно к машине, на ходу снимая пистолет с предохранителя. Распахнул дверцу. О'Майли был там не один, и он был в крови. Пуля вошла импакту в спину — дернулся, сука! Скользкая мразь, сильная... вывернулась из захвата, порскнула к ближайшей стене и мигом взлетела вверх по пожарной лестнице. Венсан ринулся следом.

Импакт стоял на краю крыши. Венсан, задыхаясь, быстро обшарил глазами бетонный квадрат: удачно, монстр сам себя загнал в тупик.

Одной пули будет мало. Импакт присел на корточки, словно готовясь напасть, но потом, по-звериному потянув носом, расслабился, сел даже с некоторой вальяжностью. Совсем как живой. И почти разумный. Да, детка, ты не захочешь меня есть. Я — худшее, что может с тобой приключиться в этой реальности, где мы оба застряли. Поможем друг другу?

— Для тебя наркотик — чужая жизнь, — тихо сказал Венсан. — А для меня — небытие. Оно, знаешь ли, общее. Поэтому я тебя убью, а не наоборот.

— Венсан! — Он оглянулся и увидел О'Майли: лицо в смазанной крови, шарф изгваздан — только выбросить. — Я вызвал подкрепление!

— Незачем.

В этот момент импакт прыгнул.

Больновато, как и помнилось. Хорошо, что это не ламия. Те выгрызают сразу кусок, без шансов. Или это наоборот, плохо? Венсан не успевает решить. Сделав глоток, импакт отшатывается, падает на бок и вцепляется руками себе в горло. Нет, дорогуша, раз взял — чувствуй. Давай, покажи, что у меня внутри. Венсан слышит выстрел О'Майли, но знает — это лишнее. Импакт, казалось, не ощущает прошившей грудь пули, он воет на одной ноте, царапая себе лицо. А потом встает, делает пару шагов до края и сигает вниз. Вой обрывается коротким взвизгом.

Венсан, морщась, зажал укус на шее и встал, подошел к ограждению и посмотрел на тело.

— Ничтожество.

— Вы обо мне?

Эх, какой же ты еще малыш, О'Майли.

Венсан покачал головой с коротким смешком:

— Нет. Я о том, что при обращении сила воли пропадает первой. Что там у тебя с шеей? Дай посмотрю.

— Не надо, — лейтенант отступил. — Все нормально, капитан Бернар.

Город за окном машины серел, розовел. Светлел.

— Злишься?

— На себя, — вздохнул О'Майли. — Я идиот.

— Ты просто еще молод. Тебе повышение дадут за героизм и самопожертвование, я похлопочу. Не парься, у тебя все впереди.

Дорога задваивается. Здания меняют форму. В Эрнбурге идет снег. Хорошо, что он не за рулем... Голова раскалывается, а таблетки в кармане все не находятся. Так хорошо и плохо одновременно. Имя. Имя.

Венсан?

Имя.

Скоро, сейчас.

Игла в вене. А перед глазами снег, снег, а потом яркий огонь, несущий смерть.

***

Дориан сидел у постели, листал какую-то книгу. Он выглядел усталым, словно не спал несколько дней. Венсан долго смотрел на него, сдвинул свою ладонь, по ощущениям, весившую полтонны, сжал чужую руку, уж как смог. Дориан захлопнул книгу, положил и вторую руку поверх.

— Пора?

Венсан кивнул. Главное — перетерпеть адскую вонь криогаза. Потом придет кайф, равного которому нет на земле.

— Надеюсь больше не встретимся, друг.

Венсан улыбнулся.