Брок никогда не был особо верующим. Высшие силы и прочая дребедень казались вымыслом, а мантра священников – пустословием. Но сейчас он был готов начать молиться, лишь бы всё оказалось сном.
Вымыслом.
Неправдой.
Но реальность порой любит жестить.
Очнувшись на кушетке чёрт пойми где, он на автомате принял это утро за похмельное. Тело отчаянно болело, словно по нему проехались бульдозером (и не один раз), башка просто раскалывалась, о чём он не повременил заявить вслух, ожидая получить едкий комментарий. Но привычный низкий голос не раздавался неприлично долго, и тогда он начал что-то подозревать.
В слова генерала – или кем был тот человек ещё? – он не вслушивался. Просто лежал с пустым взглядом и рассеянно кивал, временами даже невпопад, но того мужчину это не смутило. Закончив краткий «экскурс», военный вышел, что-то бросив напоследок – определённо не доброе и резкое, – а после наступила тишина. Звенящая. Непривычная. Долгая.
И тогда-то до него наконец дошло.
Венома больше не было. Он умер, погиб, защищая его, его чёртову планету, его мир, вселенную, людей. Он исчез, растворился в кислоте вместе с теми тварями. Его больше нет.
Брок снова остался один.
Из глотки вырвался первый хрип. Его затрясло, датчики резко пиликнули, извещая о подскочившем пульсе. В голове – впервые лишённой чужих мыслей! – возник какой-то шум, как помехи на радио, мерзкий и давящий, заставивший сдавить уши руками. Изнутри будто исчезла его часть, важный кусочек его мира.
И со временем пустота в груди только увеличивалась.
Награды никакой ему, конечно же, не дали: правительство всегда отличалось особым жмотством, спасибо, что хоть в изолятор не посадили и на опыты не сдали! – думал язвительно Брок, находясь на грани истерики. Его лучшего друга – единственного, кому на него не было плевать – не стало.
Так какой смысл в его, Брока, жизни?
Первым делом в Нью-Йорке он заставил себя снять квартиру. Дешёвую, драную, но ему было плевать. Ключи он принял без вопросов, а странный взгляд хозяина проигнорировал. А потом он пошёл на пристань. И там стал смотреть вдаль совершенно бессмысленным взглядом.
Вид на Статую Свободы вызывал тошноту. Но Брок сглатывал и продолжал смотреть, бормоча под нос – слишком осипшим голосом – комментарии. Ему, Веному. Мёртвому Веному.
Фраза отдавалась горечью на кончике языка и восприниматься мозгом отчаянно не хотела. Вскоре он устроился работать в первую попавшуюся газету. Работа оказалась не самой пыльной, и он даже испытывал временами от неё удовлетворение, отвлекаясь на разные статьи и репортажи – прошлое журналиста давало о себе знать, из-за чего он машинально быстро достиг определённого успеха в карьере, и от повышения… отказался.
Господи, удивлённые взгляды сотрудников его тогда даже развеселили.
Ха-ха!..
Он старался отвлекаться… на всё. На случайное столкновение в автобусе, на новости, на дождь за окном. Жизнь в Нью-Йорке обходила его стороной, как будто он жил в своём родном Сан-Франциско. Ничего не изменилось, всё было таким привычным и обыденным…
Будто и не было ничего. Ни симбиота, ни прожитого с ним года почти с половиной, ни переезда в самый крупный город на побережье Америки.
И это убивало похлеще любой наркоты.
Каждый день он приходил домой, садился на диван и часами смотрел в одну точку перед собой. В полной тишине. Такой… неправильной, непривычной, дикой. Казалось, вот-вот сейчас с ним заговорит привычный голос с кучей обертонов, за спиной зашевелятся отростки, вновь пытающиеся что-то состряпать на кухне, но ничего этого не было. Была лишь пустая квартира и полная тишина, словно звук выключили.
Вскоре Брок стал находить себя говорящим с самим собой. Выглядело это жутко, особенно со стороны прохожих, что могли заметить рядом сидящего мужчину без наушников, говорящего вслух. Он и сам это понимал. Понимал, что уже не с кем говорить, что все слова уходят в пустоту. Но ничего с собой поделать не мог.
Он не хотел верить в то, что Веном умер. Не хотел и всё тут. Но…
Вечно отрицать это не получится.
Верно?..
В один такой же обыденный день Брок застал себя в автобусе, едущим чёрт пойми куда. На дисплее с потолка высветилось название какой-то улицы, но оно ни о чём ему не говорило, поэтому он откинулся обратно на кресло, потирая виски и пытаясь вспомнить, как сюда попал. Провал. Полный провал, Брок даже не помнил, как вышел из дома. Провал.
Самый натуральный, блять.
– Твою мать… – прозвучало на выдохе уставшее и жалкое. Брок своему голосу соответствовал: взъерошенный, с опустошённым видом и в потрёпанной одежде. Ну прям со страниц учебника психологии сошёл!
Дожили…
Он вышел на следующей остановке и, постояв немного, побрёл куда глаза глядят. Медленно идущий мужчина со сгорбленной спиной в одной толстовке в довольно прохладное время (наступил ноябрь) не мог не вызвать вопросов, и вскоре Брок оказался грубо прижат к стене, столкнувшись с недобрым взглядом.
– Ну и какого хрена ты тут шляешься? Дядь, этот район наш, проваливай!
– Шон, чё ты к бомжу пристал?
– Да не, хоть и грязный, но не бомж – гляди, какие шмотки…
Тут его принялись ощупывать, но Брок даже не дёрнулся: было сказочно наплевать, обворуют его сейчас или даже пырнут.
Жизнь лишилась ярких красок в тот момент, когда его бросила Энн.
А существование потеряло смысл тогда, когда этот болван решил пожертвовать собой.
– Тьфу, у него даже деньжат нет.
– Пошли, чё с ним возиться тогда? – И в следующий миг Брока с силой впечатали в стену. Весь оставшийся дух, который у него был, выбило тут же: Брок, постояв пару секунд, скатился по стене вниз и сжал голову руками.
Никогда бы знаменитый журналист Эдди Брок из Сан-Франциско не подумал бы, что его морально убьёт смерть инопланетного паразита.
«Ты кого паразитом назвал?!»
Брок дёрнулся всем телом. Неужели…
В следующий миг восставшая было надежда вдребезги разбилась. Ему показалось. Ему, блять, показался голос Венома!
В груди забился истеричный смех, которым мужчина стал сквозь выступившие слёзы давиться.
Слуховым галлюцинациям он уже не удивился.
* * *
Где-то с час пошатавшись по мрачным улицам Нью-Йорка и пару раз заполучив возмущённве крики жильцов многоэтажек, Брок забрёл на крышу одной из таких. Страх высоты исчез. Он застыл прямо на краю двадцатиэтажного здания, на периферии раздумывая, в какую симпатичную лужицу растечётся на асфальте, если грохнется отсюда.
Дожили.
Знаменитый Эдди Брок, самодовольный выскочка и тот ещё нахал без тормозов, стоит на краю, решая, а не покончить ли жизнь самоубийством.
Вот это статья бы получилась…
Решая повременить с таким исходом и лишить жадных журналюг такой потрясающей статьи, – а ещё пока не считая себя таким долбанутым на всю голову, – Брок сел, свесив ноги с края. В эту минуту он поднял взгляд – и на миг дух захватило. Закат. На город, полный интриг, грязи и лести спускалась ночь. Лучи яркого солнца в последний раз окрашивали Нью-Йорк в багровые цвета осени.
– Красиво…
– И не говорите.
Если бы не треклятая печаль и абсолютный пофигизм, мужчина бы вздрогнул и наверняка свалился бы с крыши. А так всего лишь слегка повернул голову: в метре от него сидело нечто в ярком красно-синем трико.
– Привет! – дружелюбно помахало нечто, щуря белые штуки вместо глаз.
– ..Здравствуй, – выдохнул Брок, вновь отворачиваясь: уходящее солнце интересовало его больше, чем парень в причудливом костюме. Может, аниматор?..
– Прости, что помешал твоему уединению. Просто подумал, что тебе сейчас необходима компания, – тем временем продолжило нечто, тоже свешивая ноги с края и наклоняясь вперёд, будто совершенно не боясь упасть. Броку было всё равно, что не так с этим парнем, у него самого в душе творилась неразбериха, да и не психолог он, чтобы помощь другому утопающему оказывать.
Особенно когда она самому ему нужна.
Какое-то время они просидели в тишине. Но надолго парня не хватило, и тогда началось.
– Кстати, меня Человеком-Пауком звать. А вас?
– Меня?.. – Брок на миг оторвался от гнетущих мыслей. – Брок. Эдди Брок.
– Пфф, как Бонд. Джеймс Бонд, – прыснул парень, под маской определённо улыбаясь. На миг и самому Броку захотелось улыбнуться. Всего на секунду, но уже что-то после месяца в полном отчуждении. И что это за парень? – Вид и впрямь красивый, – вдруг сказали из-под маски, на что Брок промолчал и лишь чуть кивнул. Рядом с этим юношей почему-то становилось тепло и уютно, как будто сам парень источал солнечный свет. Чудеса да и только. – С вами всё хорошо?..
– А похоже?
На этом беседа оборвалась. Парень кашлянул в кулак, а Брок, про себя пожалев, что так резко ответил незнакомцу, который пытался ему помочь, сложил окоченевшие руки домиком, повторяя недавнюю позу собеседника. О том, что он может свалиться с крыши, мужчина уже даже не думал. Стало совсем наплевать. Мысли из головы исчезли, провалились в зияющую дыру, где раньше обитал Он.
– Знаете, моя тётя говорила, что если у человека наступила чёрная полоса, то совсем скоро наступит белая. Ну, то есть, когда происходит что-то плохое, то обязательно вскоре происходит что-то хорошее, – попытался объяснить странный аниматор, а Брок всё же не сдержался и тихо фыркнул. – Ну то есть всегда есть свет в конце туннеля…
– Я понял. Спасибо, – вдруг выдал Брок, заглядывая существу прямо в его необычные глазницы и легко улыбаясь. Нечто смутилось и нервно зашевелилось, что-то бормоча себе под нос, если таковой у него был.
– ..Вам, кстати, не холодно? – вдруг озабоченно поинтересовались сбоку, и Брок чистосердечно ответил:
– Чувствую, что ещё немного, и превращусь в ледышку.
Рядом послышался смех.
Так и получилось, что встреча с молодым супергероем, о котором они с Веномом совсем недавно говорили, немного, но изменила его блеклое существование. «Паукообразное», как про себя окрестил парня Брок, каким-то немыслимым образом стало появляться в его жизни то тут, то там. То совершенно случайно они встретятся в переулке у его работы, то человек в маске приветливо помашет рукой, пролетая мимо окон его офиса. Журналист изредка прыскал от чужого ребячества, но ничего не говорил.
Герой любил поговорить. Встречаясь с ним в уединённом месте, Брок слушал практически не прекращающийся лепет юноши, иногда вставляя слово или два. Парень при этом начинал светиться, и мужчина вновь сравнивал его с солнцем.
Для него он, пожалуй, таким и стал: солнцем в пасмурную погоду…
Второй месяц без Венома потёк чуть быстрее. Теперь квартира перестала казаться такой холодной, особенно после того как «Паукообразное» навестило его и обзавелось собственной кружкой с Дартом Вейдером. Брок понемногу стал оживать, не без помощи этого пацана, хотя до сих пор чувствовал зияющую пустоту в груди. Ну как, «понемногу»?.. По крайней мере, он перестал ходить в чём попало и стал здороваться с коллегами. Уже что-то, учитывая, как те вначале косились на него, с тёмными кругами под глазами и абсолютно бессмысленным взглядом.
«Прям как труп какой-то», – как-то раз случайно услышал он голос одной из репортёрш его группы. Хах.
Как труп?..
По ночам с того самого злосчастного дня его не переставали мучать кошмары. Теперь же помимо них появились сны. И Брок честно не знал, к лучшему ли. Ему снилась его жизнь. Ещё до Венома: Энн, друзья, знакомые, слава, деньги – в общем, всё, что имело для него значение. И если раньше, когда с ним был симбиот, Брок от таких снов вновь бы испытал глухое разочарование и отчаяние, то сейчас он не чувствовал ничего. Все прежние ценности, которыми он так дорожил, просто исчезли. Растворились, лопнули, как мыльные пузыри. В один миг после очередного сна он проснулся и понял.
Лишившись Венома, он лишился самого себя.
Симбиот, целый год селившийся в его теле, жил и в разуме. Он читал его мысли, смотрел в его суть, как в телевизор, по желанию переключая каналы, а вскоре и слился с ними. Так что то, что раньше его смерть казалась лишь изменением в моральном и физическом плане, оказалась ещё и сильным ударом по его психике. И он сейчас не про депрессию. Когда он проснулся, то впервые за всё время зарыдал: глухо, отчаянно, сжимая руками подушку. Всхлипывая, он вспоминал, как жил до Венома, и сравнивал эту жизнь с другой, когда симбиот вторгся в его тело и голову, завладевая мыслями и желаниями. Вспомнил, как они получили чёртов кодекс: как Веном буквально вытащил его с того света. Возможно, тогда-то и нужно было понять, что смерть одного приведёт к смерти другого?
«Эдди».
«Твою мать, только не снова…»
«Эдди».
«Да блять, заткнись ты уже, поганое воображение!!»
– Эдди!
Выросшая из-за спины голова оскалила белозубую пасть. Мир замер. Потом померк. Знакомое чувство сковало тело, когда субстанция зашевелилась. И голод. Ох, тот самый голод, который всё тело судорогой сводил, но сейчас не до него.
– Твою мать… Твою мать, твою мать, твою мать… – безостановочно повторял Брок, сам не зная, в какой момент успел прижать страшного гада к груди. – Твою мать… Морда проклятая… Болван…
Веном кивал и молча утыкался своему человеку в место ниже ключиц, тихонько вибрируя от радости.
Он вернулся к Эдди.
К своему человеку.
Они снова вдвоём. И снова всё будет как раньше.