На английском мы заканчивали «Грозовой перевал» и в пятницу получили оценки за итоговую работу по нему. Когда я выходила из класса, меня остановил мистер Мейсон. Он хотел, чтобы я приняла участие в конкурсе эссе.

      — Ты хорошо пишешь. Когда-нибудь участвовала в таких конкурсах?

      — Только в младшей школе.

      В девять лет я выиграла конкурс детских рассказов, но после объявления результатов меня заставили прочесть свое творение на собрании перед всей школой. Воспоминания об этом случае преследовали меня по сей день, и от конкурсов я старалась держаться подальше.

      — Ты планируешь поступать в колледж?

      — Да, но пока не решила в какой.

      — Конкурсы очень полезны как часть послужного списка. Даже если не победишь, сможешь вписать участие. В общем, подумай, тем много. Вдруг что-то понравится.

      Я взяла распечатку и вышла в коридор, где ждал Майк, чтобы пойти на следующий урок.

      — Что это у тебя?

      — Мистер Мейсон предлагает поучаствовать в конкурсе эссе.

      — Да? А мне такого никогда не предлагал, я оскорблен! — Ньютон скорчил обиженную физиономию. — И что решила?

      — Не знаю. Он говорит, это полезно, если планируешь поступать в колледж.

      — Звучит правдоподобно. Ты ведь любишь писать эссе, напишешь еще одно, его и отправишь. Вдруг и правда полезно.

      — Наверное.

      — Ценный приз победителю будет?

      — Очень сомневаюсь. К тому же у меня нет причин полагать, что я выиграю.

      — А почему нет? Мне понравилась твоя работа по «Грозовому перевалу». Прочитай я ее раньше, может быть, не завалил бы тест.

      Я благодарно улыбнулась Майку, он был хорошим другом, и грустить в его присутствии получалось редко. Уже сидя за партой, я развернула распечатку. Список тем оказался довольно длинным, но пробежав по нему глазами дважды, я не смогла определиться, на какую из них могла бы написать что-то стоящее.

      — «Отражение личности художника на полотнах Раннего Возрождения», у тебя бы получилось интересное эссе.

      Я привычно подпрыгнула при его неожиданном появлении. На сей раз он не извинился. Похоже, моя реакция его забавляла, хотя улыбка не выглядела злорадно. Как он умудрялся подкрадываться так незаметно?

      — Привет.

      — Прекрати так делать.

      — Делать как?

      — Подкрадываться ко мне и подглядывать.

      Он засмеялся. Было так сложно сердиться на него, когда он улыбался. Глупая Белла.

      — Не моя вина, что ты не замечаешь меня, всегда находя что-то более заслуживающее твоего внимания. — Сев на свое место, он снова окинул список взглядом. — Так что думаешь?

      — О чем? — тупо переспросила я. Тема разговора мгновенно вылетела у меня из головы.

      — О теме для эссе.

      Точно. Черт. Я совсем забыла, что держала в руках распечатку. Я могла бы написать неплохую работу на тему «Влияние близости золотистых глаз Каллена на мыслительные процессы среднестатистического человека». Возможно, даже дала бы ему прочесть, как назидательный призыв умерить обаяние.

      — А, ты об этом… Я мало что понимаю в живописи, это будет заметно с первых строк.

      — Ну, ты могла бы взять пару портретов какой-нибудь исторической фигуры кисти разных авторов и сравнить то, как художники изобразили одного и того же человека, почитать их биографии и предположить, что могло повлиять на восприятие.

      На красивом лице играла мягкая улыбка, хотя глаза смотрели серьезно. Признаться честно, идея звучала отлично, но я не могла ее использовать, поскольку она принадлежала не мне. Эдвард был умным. Это становилось очевидно, стоило лишь один раз поговорить с ним или обратить внимание на его взгляд. В школе знали, что на Аляске Каллены учились по какой-то особенно сложной программе, поэтому учеба здесь давалась им легко. Но уверена, Эдвард и без того отлично бы со всем справлялся, хотя я не слышала, чтобы он где-то отличился, помимо успеваемости.

      — Почему бы тебе самому не написать эссе на конкурс?

      — Я не участвую в конкурсах.

      — Почему?

      Эдвард немного сощурил глаза, сжав губы, словно пытался сдержать улыбку.

      — Видишь ли, я чрезвычайно застенчив.

      — Ха!

      Это заявление прозвучало столь нелепо, что почти неприлично громкий смешок сорвался с губ раньше, чем я смогла его остановить. Пара учеников, включая Майка Ньютона, обернулись, я с преувеличенным вниманием снова уставилась на список, приподняв его, чтобы он скрыл мое лицо, но мысль о застенчивом Эдварде Каллене заставляла меня внутренне хихикать еще какое-то время.

      Выходные вышли скудными на события. Чарли уехал на рыбалку, я убиралась, делала уроки и перечитывала свои старые эссе в надежде, что найду там подсказку, которая помогла бы мне выбрать тему для конкурса. Увы, тщетно. При слове «конкурс» я почти наяву начинала чувствовать нехватку воздуха, словно мне снова девять и я стою на сцене, так что дело не продвигалось. Это было глупо. И сама ситуация не являлась такой уж страшной, и случилось это много лет назад, давно пора перерасти этот детский страх. Что, в конце концов, в этом такого травмирующего? К тому же, это всего лишь участие. Очень маловероятно, что я выиграю, а если меня и попросят зачитать работу, я могу отказаться. Глупая Белла. Самобичевание, как ни странно, тоже не помогало. Мозг блокировал абсолютно все мысли на нужную тему.

      Сдавшись, я решила выбраться из дома. Ассортимент местной библиотеки оказался столь скудным, что в нее даже не стоило записываться. Я вспомнила о книжной лавке, которую видела, когда Чарли показывал мне город, и направилась туда, надеясь, по крайней мере, раздобыть книгу, чтобы скрасить скуку предстоящего воскресенья.

      Послонявшись между полками безнадежно маленького магазинчика, я, увы, так ничего и не выбрала, хотя взгляд задержался на обложке дамского романа, где мужчина с бронзовым рельефным торсом томно сжимал в объятьях прекрасную женщину в полубессознательном состоянии. Отчего-то они напомнили мне Эмметта и Розали. Уж не из этой ли лавки рождаются новые идеи сплетен о них? Я внимательнее присмотрелась к представленным жанрам. Львиную долю составляли книги об охоте и рыбалке, бульварные романы, детективы, подростковые истории и бестселлеры современных авторов. Наверняка в каких-то из них найдется сюжет о несчастной влюбленной паре, которую пытались разлучить решительно все, но они сбежали, заделали ребенка, отдали его на усыновление, попали в колонию, сделали пластические операции и пытались вернуться к привычной жизни.

      Наверное, за книгами придется ездить в Атланту или Сиэтл. Я направлялась к машине, когда меня окликнули. Через дорогу ко мне бежал Майк в футболке с логотипом магазина спортивных товаров и без куртки. Я поежилась.

      — Привет! Услышал твой пикап.

      — Майк, тебе не холодно?

      — Да сегодня же «плюс»!

      — Плюс ноль? Мне уже начинает казаться, что это со мной что-то не так, раз я мерзну.

      — Поживи здесь десять лет, и приспособишься. Как говорит мистер Беннер, изменчивость — залог выживания, — он весьма неплохо спародировал неторопливую манеру изложения учителя биологии.

      — Похоже, я вымру.

      Майк засмеялся. Он временами бросал взгляды на парикмахерскую неподалеку.

      — Ты работаешь?

      — Да, помогаю предкам по выходным. Сезон еще не начался, но работы хватает. Мама говорит, раз я такой олух, уметь работать с кассовым аппаратом будет полезно. Следующий навык, который надо освоить, — кричать «свободная касса»!

      Он от души забавлялся, как обычно, не боясь иронизировать над самим собой.

      — Жестоко.

      — Это все тест по английскому. Мейсон меня сдал, когда заходил купить отпугиватель для животных. К нему грызуны повадились, чуют родича.

      Вот тебе и плюсы маленьких городков. Здесь нет секретов.

      — Я пришел спросить, не хочешь пойти в поход? Мы с моим стариком планируем дойти до ручьев. Не особо далеко, но место красивое, кое-кто из ребят тоже присоединится.

      Он это серьезно?

      — Боюсь, это не очень хорошая идея.

      — Почему?

      — Майк, — я вздохнула, — мы ведь вместе ходим на физкультуру.

      — Ну да.

      — А в зале ровный, не скользкий пол.

      — Оу, — его лицо озарилось пониманием. — Да, это я не учел. Ладно, придумаем что-то еще.

      В этот момент из парикмахерской вышла симпатичная женщина в деловом костюме и туфлях на каблуках. Она остановилась у порога, разговаривая с мужчиной в фартуке.

      — Ой-ой, я пошел, а то мать накинет к моему контракту еще пару лет рабства. — Из дверей магазина Ньютонов появился мужчина, такой же высокий и светловолосый, как Майк. Он отчаянно жестикулировал, призывая Майка вернуться назад. — Еще увидимся.

      — Пока.

      Я наблюдала, как Ньютон бегом пересек дорогу и, даже не затормозив, вбежал в магазин. Мистер Ньютон, посмотрел в сторону беседовавшей возле парикмахерской пары и тоже скрылся внутри. Ничего себе, какая, должно быть, строгая у Майка мама. Боже, храни Рене.

      Утром понедельника я задержалась дома, решив проверить почту перед уходом. Сообщения от Кэти и Трэвиса так и не приходили. Я предполагала, что такое возможно, ведь поддерживать общение на расстоянии трудно и рано или поздно оно сводится к поздравительным открыткам на Рождество и день рождения, но не ожидала, что это случится так скоро. Почти детское чувство потерянности всколыхнуло притихшее было одиночество в душе. Я говорила себе, что не стоит из-за этого расстраиваться, возможно, у них дела или же им не о чем писать, да и сама виновата, ведь это я решила уехать, но лучше не становилось. Я уже почти опаздывала в школу, поэтому сильно торопилась и нарвалась на закономерный результат — споткнувшись на крыльце, рухнула на лужайку, больно ударившись бедром о ступеньку. Добравшись наконец до пикапа, я поехала в школу, вытирая слезы злости на себя и свою неуклюжесть.

      Отражение в зеркале выглядело не хуже, чем обычно. Красавицей я никогда не была, а недосып сделал чуть болезненный усталый вид нормой. Удостоверившись, что слезы не оставили следов, я пошла на уроки, стараясь вести себя, как обычно. Хотя Майк все равно трижды спросил, все ли со мной нормально.

      К биологии настроение не улучшилось. Эдвард задержался и пришел к самому началу урока. Бросив друг другу краткое «привет», мы стали слушать мистера Беннера, который объяснял, как будет проходить зачет и на какие темы стоит обратить внимание при подготовке. Из-за дождя я не выспалась, и теперь болела голова, бедро после падения тоже напоминало о себе, на нем наверняка расплывался некрасивым пятном синяк. В дополнение ко всему меня отчего-то раздражало, что Эдвард опоздал и нам не удалось поговорить пару минут перед уроком, как обычно, словно он проигнорировал назначенную встречу.

      Нервно щелкая ручкой, я добилась того, что ее заклинило, кнопка застряла и не отщелкивалась назад. Пришлось вдавить стрежень в уголок тетради, чтобы привести в рабочее состояние заевший механизм, но, видимо, в раздражении я нажала слишком сильно, кнопка вылетела и отскочила мне в глаз. Было не больно, но, охнув, я рефлекторно зажмурилась и потерла веко. Слева послышался тихий смех. Отлично, Белла, выставила себя идиоткой. Горячей волной накатило смущение.

      — Ты цела? — вопрос звучал участливо, но в голосе все еще слышалось веселье. Злясь на глупость ситуации, в которой оказалась по собственной вине, я не стала отвечать, продолжая смотреть прямо перед собой. — Эй, не разговариваешь со мной?

      Если хотел поговорить, то почему не пришел раньше? Сердиться на Эдварда было проще, чем на себя, и я этим малодушно воспользовалась.

      — Белла?

      — Вообще-то урок идет. Я хочу послушать учителя. — Боковым зрением я видела, как он наклонил голову, всматриваясь в мое лицо.

      — У тебя что-то в волосах, — он протянул ко мне руку. Повернувшись, я увидела, как ловкие пальцы вытащили из моих волос жухлую травинку. И тут я допустила ошибку — встретилась с ним взглядом, увидела, как он улыбнулся, и почувствовала, как тает раздражение. — Ночевала на лужайке?

      Словно загипнотизированная, я честно ответила, что упала, чем снова вызвала его тихий смех. Я привыкла к своей неуклюжести, но порядком страдала от нее, и мне не нравилось, что он смеется над этим.

      — Ты не сильно дружишь с гравитацией, да? — продолжал веселиться Каллен.

      Судорожно вдохнув носом, я собиралась озвучить, что думаю о его чувстве юмора, когда он перебил меня, не дав и рта раскрыть.

      — Тише, Белла! Вообще-то урок идёт, — состроив осуждающее выражение на лице, он покачал головой, будто был поражен моим неуважением к великой науке биологии.

      За свою жизнь я ни разу никого не ударила, но сейчас, задыхаясь от возмущения, сжала кулак, представляя, как расплющу его идеальный нос. Отвернувшись и прикрыв лицо рукой, он пытался замаскировать смех под кашель, что, впрочем, получилось совсем не убедительно, но лишило меня мишени для удара, поэтому я наконец отвернулась от него и медленно выдохнула, перекидывая волосы на левую сторону, как занавес между нами. Спустя несколько минут и пару глубоких вдохов щеки перестали гореть, я порадовалась, что глаза остались сухими, хотя моя злость часто имела свойство перерастать в слезы.

      Я планировала игнорировать Эдварда до конца урока, но, судя по всему, его это не устраивало.

      — Белла, — на сей раз в его голосе не слышалось смеха, но я все равно решила промолчать. — Ты злишься? Не обижайся, пожалуйста.

      В поле зрения появились бледные пальцы, сдвигая мои волосы в сторону. Не думая, я шлепнула по ним ладонью и пораженно застыла. Его руки оказались холодными, будто он только что играл в снежки без перчаток, но поразило меня не это. От прикосновения к холодной коже, от моих пальцев по телу пробежал электрический импульс, вынуждая сжать руку в кулак, и осел где-то в животе. Не ожидала я и такой выходки со своей стороны. Я всматривалась в его лицо, пытаясь понять реакцию.

      Эдвард выглядел шокированным. Пробормотав «прости», он отвернулся. Убрав руку подальше от меня, сжал ее в кулак и прижал к себе, перехватив другой рукой запястье. На тыльной стороне ладоней выделялись вены. Он хмурился, на лице застыло некое мучительное выражение, которое я не могла разгадать. Ему неприятно, что я прикоснулась к нему? Но ведь он сделал это первый. Я сделала ему больно? Если так, то я бы тоже ощутила это. Я точно знала, что ударила совсем не сильно.

      — Извини, я не хотела, — хотя честнее было сказать, что я не ожидала такой реакции, да и ведь не он виноват в моем дурном настроении.

      Эдвард выглядел озадаченно. Он сосредоточенно смотрел на меня, будто перемножая четырехзначные числа в уме, но определенно не выглядел злым.

      — Что? — я не понимала причину такого взгляда.

      — Ничего, — он вздохнул. — Не обращай внимания.

      Больше мы не разговаривали, но спустя какое-то время, скосив глаза, я заметила, как он разжал кулак, сильно распрямив пальцы, снова вздохнул и, вроде, немного расслабился. Когда прозвенел звонок, он бросил в мою сторону еще один тревожный взгляд и, кивнув на прощание, покинул класс.

      «Да что ж ты такой странный?!» — хотелось крикнуть ему вслед, чего я, разумеется, не сделала.

      Размышляя над странным поведением Каллена, я была рассеяна и, как следствие, падала на физкультуре еще чаще, чем обычно. В итоге, симулируя боль в колене, я упросила мистера Клаппа позволить мне отсидеться на скамейке до конца урока. Обратиться в лазарет он мне не предложил, следовательно, обман не удался, но разрешение все-таки дал. Я смотрела, как играют другие ребята, и ждала, когда же этот кошмарный день закончится и я смогу спрятаться в пикапе.

      Как только прозвенел звонок, я поспешила покинуть зал, даже не потрудившись изобразить хромоту. Все равно никого провести не вышло. Забравшись в кабину, легла на руль. Ну и денек! Я включила печку и распустила влажные от дождя волосы. Стекла запотели, надежнее отделяя меня от удручающего пейзажа. К тому моменту, как мне удалось восстановить душевное равновесие, волосы почти высохли. Я приоткрыла окно, чтобы прогнать испарину со стекол, и стала потихоньку выезжать. Эдвард Каллен смотрел на меня, стоя возле своей машины, опираясь руками на ее крышу. Я отвлеклась на него и едва не въехала в чей-то старенький фордик. К счастью для последнего, нажать на тормоз удалось вовремя. Я с облегчением выдохнула, авария стала бы очень логичным завершением дня. Максимально осторожно сдав назад, я все-таки покинула парковку без происшествий, заметив боковым зрением, что Каллен улыбается.

      Дома меня ждали хорошие новости.

      — Беллз, тебе пришла посылка. Довольно увесистая, — Чарли поставил большую коробку на обеденный стол.

      — Это, наверное, книги.

      Вытерев руки полотенцем, я принялась в нетерпении отдирать ногтями скотч, чтобы открыть крышку. На меня пахнуло ароматом старой бумаги и типографской краски. С наслаждением вдыхая знакомый запах, я поняла, как соскучилась, словно по любимому коту, чье присутствие дарит ощущение комфорта. Под слоями полиэтиленовой пленки, которой хватило бы на упаковку холодильника, в несколько рядов лежали потертые томики, почти прося взять их в руки. Я погладила их по переплетам.

      — Довольно много, — похоже, Чарли раздумывал, где их разместить.

      — Я могу оставить их возле кровати и часть на столе.

      — Нужна полка, — с этими словами Чарли вышел из кухни.

      Спустив коробку на пол, я вернулась к готовке, тихо напевая. Сегодня я немного задерживалась с ужином, стоило поторопиться.