Брагин, подобно медведю, перепившему кофейку в сентябре, ввалился в ординаторскую и прислонился к дверному косяку – ноги еле держали.
– Всё, освободился? – внимательный взгляд голубых глаз Нарочинской мазнул по нему, считывая усталость. – Ну что, поехали домой?
Домой, если честно, Олегу не хотелось абсолютно.
Хотелось в тишину. В вакуум. Чтобы ни один звук не долетал.
А ещё полежать не на краю кровати, обложенным детьми со всех сторон, а нормально. И с женой в обнимку желательно.
Но разновозрастная троица шансов ни на тишину, ни на спокойно полежать (а уже тем более, в обнимку) не оставляла.
– Поедем в гостиницу, – предложил мужчина, – переночуем?
Он прекрасно понимал, что Марина тоже устала и обо всей ситуации, существующей дома, примерно такого же мнения, как и он сам.
– А дети? – задала женщина мужу вполне логичный вопрос.
– А тётя? – в тон ей ответил он. – Пусть харчи отрабатывает!
Нарочинская улыбнулась – отношения Олега и тёти Зои были примерно такими же высокими, как здание НИИ имени Склифосовского.
Да и если честно, ей тоже не хотелось домой и разбираться, кто и куда засунул Катину куклу, оторвал хвост Лёвиному плюшевому львёнку и плюнул кашей Томе в книгу, а потому предложение мужа было принято без малейших колебаний.
Хотелось побыть в тишине и нормально поспать. А ещё выпить горячий кофе.
***
– Брагин, – фыркнула Марина, оглядывая лобби отеля, – красота-то какая! А раньше, помнится, отель гораздо дешевле был…
– Ну десять лет прошло. Да и отель раньше ты выбирала, – фыркнул мужчина в ответ. – Пойдём уже, – потянул женщину к рецепшену.
– … на первом этаже лобби-бар, внизу – спа и бассейн, – вещала девушка за стойкой, – есть боулинг, но надо записываться заранее. Вас записать?
– Нет, – помотал Брагин головой, – нам бы вот, если можно, номер бы поскорей.
– Паспорта, пожалуйста, – всё таким же вежливым тоном сказала девушка.
– Да, щас, одну секунду, – полез Олег за документом.
– А у меня нет с собой паспорта, – порывшись в сумке, сказала Марина.
– Что значит “нет”? – непонятливо переспросил мужчина.
– То и значит, – пожала плечами Нарочинская. – Не взяла.
– А где он?
– Дома, – “Надеюсь, всё ещё целый, а не порезанный на аппликации”.
– Вы знаете, – обратился Брагин к рецепционистке, – моя жена, она забыла паспорт, – “Держись, Брагин, кажется, сейчас придётся всё обаяние подключать, сколько есть”. Нарочинская лишь усмехнулась, отворачиваясь – знала прекрасно, что сейчас начнётся. – Но она моя жена! Вот, посмотрите, – открыл нужную страничку в паспорте, – она у меня даже здесь вписана!
– Но я не могу зарегистрировать её без паспорта! – всё ещё стояла на своём девушка.
– Ну а что же нам делать-то? – в голосе Олега послышались нотки отчаяния. – Ну я вас очень прошу… Помогите нам, пожалуйста.
И да, “щенячьи глаза”, обезоруживающая улыбочка, ямочки на мужских щеках и приложение “Госуслуги” сделали своё дело – ключи-карты были в руках, а за спинами плавно закрылись двери лифта.
– Да-а, Нарочинская, – протянул Брагин, нажимая кнопку нужного этажа, – я тебе запрещу сумки новые покупать! А то вечно, то пропуска на работу у неё с собой нет, а я к Павловой беги, то паспорта, а я девушке изо всех сил улыбайся… Думал, щёки треснут.
– И что, не треснули? – фыркнула Марина, пихая мужа в бок. – Кот ты мартовский!
“Шестой этаж!”, – объявил механический голос и двери лифта распахнулись.
– Иди уже, забывака, – усмехнулся Олег, легонько подталкивая жену к выходу.
***
Едва переступив порог номера, Олег повесил на ручку табличку “Не беспокоить” и, захлопнув дверь и скинув ботинки, вслед за женой прошёл вглубь номера. Бросив карточку на стол, плюхнулся на кровать с привычной правой стороны. Нарочинская со стоном завалилась рядом и выдохнула:
– Кайф!
Как уснули прямо в одежде не заметили оба.
За окном уже сгущались сумерки, когда где-то в комнате затрезвонил телефон.
– Олег, – Марина, не открывая глаз, пихнула мужа в бок, – телефон.
– Твой же, – сонно буркнул мужчина, различив рингтон и переворачиваясь на бок.
Женщина что-то невнятно пробормотала, сильнее зарываясь в подушку.
А телефон и не думал замолкать.
Пришлось Брагину вставать и топать на поиски источника шума, прятавшегося где-то в бездонной сумке Нарочинской. Усилий пришлось приложить немного – трубка лежала в отдельном кармашке и мигала именем тёти Зои на экране.
– Бюро ремонта самоваров московской патриархии, – довольно бодро для только что проснувшегося обратился Олег к трубке, – слушаю вас!
– Тьфу на тебя! – донеслось в ответ. На фоне слышался чей-то (судя по всему, Лёвин) плач, недовольный голос Томы, которая, кажется, выговаривала за что-то Кате и бормотание телевизора. – Где вас носит?!
– Где-где? На работе, – без зазрения совести соврал Олег. – Сейчас тяжёлого по нашей с МаринВладимировной части привезут. Сидим вот, семечки пока щёлкаем, ждём. Чего у вас случилось там?
– Лёва оторвал Катиной Барби голову.
– Ну так почини, проблема, что ли?
– Я не котируюсь, – фыркнула тётя Зоя, – ей нужен нейрохирург, а Марины дома нет. В кого она такая умная у вас, что знает, чем нейрохирург занимается?
– А то не в кого, – буркнул мужчина. – Лёва чего голосит?
– А Катя его соску в урну выбросила – отомстила, так сказать. Ирина Фёдоровна, уходя, мусор вынесла. Естественно, про местонахождение соски мы узнали уже после этого.
– Ну другую в комоде в спальне в верхнем левом ящике возьми, – закатил Брагин глаза. – Там несколько на выбор и такая же, как была, вроде, есть. Прям один в один.
– Думаешь, я не давала? Они все ему не нравятся, видимо, раз он ими кидался. В Тому попал несколько раз, та психанула, нахамила мне, якобы я не могу с малыми управиться и в спальне закрылась. Сейчас вот на Катю ругается, что та ей алгеброй заниматься не даёт, а требует, чтобы с ней порисовали. Как вы вообще в этом дурдоме живёте?! Как вы с ними справляетесь?!
– Ну вот как-то так, – фыркнул мужчина. – И вообще, тётка, ты сама хотела с внуками сидеть – вот и сиди. Люблю, целую, мы работать.
Брагин сбросил и, поставив телефон жены на авиарежим, убрал его обратно в карман сумки. Потом проделал ту же процедуру и со своим.
– Тяжёлого, значит, везут? – фыркнула у мужчины за спиной Нарочинская. – Работаем мы, значит?
– Угу, – кивнул Олег, разворачиваясь, – работаем. Работу. На работе. Тебя что-то не устраивает, я не пойму? – снова приземлился на кровать.
– Ну-у, кроме того, что дети дома одни и мы врём тёте Зое...
– Ну дети не одни, а с тёткой. И мы не врём, мы не договариваем. И отдыхаем, Марин. Иногда надо себе тоже дать возможность выспаться нормально, а не лежать на краю кровати потому, что тебя всю ночь пинает сын и не спать раскрытым потому, что неохота воевать за одеяло с дочерью.
– Ой, – закатила Марина глаза, – выспаться это я уже и не мечтаю. То колики, то зубы, то кошмары…
– А надо бы. Мы, как никак, людям жизни спасаем. А сонными это делать так себе.
– Но ты же все равно не дашь мне выспаться.
– Ну чего сразу “не дашь-то”? – усмехнулся Брагин, беря жену за руку. – Время детское ещё, успеем. Расслабимся, потом выспимся. И поужинать между всем этим надо не забыть.
– Ну да, как же ты и про еду забудешь? – усмехнулась женщина. – Как спать-то на голодный желудок?
– Никак, – развёл руками мужчина. – Ну мы и не будем.
Разговор хотелось как можно скорее закончить. И Марина, за столько лет досконально изучившая собственного мужа, прекрасно это понимала. И о чём он думает тоже прекрасно знала – это было видно по его взгляду.
Нарочинская потянулась и тыльной стороной ладони погладила щетинистую мужскую щёку.
Глаза в глаза. И все маски давно сброшены.
И пальцы Брагина скользнули по Марининой щеке, привычным жестом заправляя за ухо непослушную прядь светлых волос. Очертили контур лица.
И горячее мужское дыхание опалило вмиг пересохшие женские губы, прежде чем коснуться их коротким поцелуем.
Россыпь мелких поцелуев по лицу. Марина зажмурилась от удовольствия.
Снова пара коротких, рваных касаний губ губами, прежде чем сделать поцелуй глубже.
И Олег уверен, что никто из его женщин не умел целоваться так крышесносно, как Нарочинская.
И большие мужские ладони плавно заскользили по таким знакомым и родным изгибам женского тела.
Марина вздрогнула, вспоминая, как переживала, что тело изменилось после вторых родов и вспомнила, с каким нескрываемым обожанием её фигурой любовался тогда Брагин (всю дурь типа “всё очень плохо, Олег” мужчина довольно быстро из жены выбил – были у него свои методы).
Ещё ближе друг к другу. И пока Брагин, мысленно костеря жену за любовь к многослойности в одежде, стаскивал с неё изрядно помятый после сна жилет, Марина лишь крепче вцепилась в его плечи.
Вроде и торопиться было некуда – однозначно никто не заорёт или не прибежит в самый неподходящий момент, а вроде и хотелось как можно скорее оказаться ещё ближе – кожа к коже. Вечно раскалённое к вечно прохладному.
Нарочинская пыталась сохранить остатки самообладания, мысленно пытаясь сосчитать расстёгиваемые пуговицы на рубашке мужа и постоянно сбиваясь на трёх. Олега же эти самые остатки явно уже давно покинули – пуговицы на рубашке Марины он расстегнул с такой скоростью, что та даже успела испугаться, не оторвётся ли часом ни одна из них.
Женщина вскрикнула, когда мужчина резко прижал её к себе, а его горячие ладони в очередной раз прошлись по спине, пока не менее горячие губы зацеловывали шею, плечи и ложбинку между ключиц.
Чертовски прав был тот, кто сказал, что любить – это хотеть касаться. И Брагину действительно не хотелось выпускать Марину из объятий и уж тем более прекращать её целовать. И запах её кожи напрочь снёс ему крышу.
Марина потянулась к вечно сухим мужским губам – ей всегда было мало поцелуев. А ещё она, пусть и за долгие годы совместной жизни, никак не могла привыкнуть к тому, что этот огромный бородатый суровый дядька-хирург, который муж её, на самом деле медведь плюшевый.
И остатки одежды слетели на пол. Последние преграды снесены.
И с губ Нарочинской сорвался первый, безумно сладкий и несдержанно громкий, стон.
Неторопливо. Пытаясь растянуть и без того неминуемое удовольствие.
Чувствуя и понимая без слов.
Привычно друг за другом.
И Марину всё ещё потряхивало, пока Брагин кутал их в одеяло.
И женская голова так привычно легла на мужское плечо.
Олег помнил, что Нарочинская очень любила обниматься после. И молчать.
Это ему всегда жизненно необходимо было потрепаться. Однако с ней он отвык от этого довольно быстро.
Ему нравилось молчать с ней.
***
– Мы всё-таки будем спать без ужина? – наконец нарушила молчание Нарочинская.
– Не-е-е, ты что, – лениво протянул Брагин. – Дуй в душ, я закажу.
– Только не пасту, пожалуйста! – выбираясь из таких уютных мужских объятий, взмолилась Марина. – Макароны эти уже из ушей лезут!
И действительно, макароны в их различных вариациях были любимым блюдом детей и реально надоели настолько, что Брагину по ночам иногда снилось, что он ест гречку.
– Понял, принял, – кивнул Олег. – Иди уже!
Заказав еду в номер, Брагин с чувством выполненного долга снова плюхнулся на кровать. В этот же момент из ванной показалась Нарочинская в отельном халате и с полотенцем на голове.
– Знаешь, в чём ирония? – едва она зашла в спальню, спросил у неё мужчина.
– Ничего, кроме макарон у них нет? – фыркнула Марина.
– Нет.
– А в чём?
– Похоже на то, что шестьсот двадцатые в гостиницах – наша с тобой, МаринВладимировна, карма, – усмехнулся Олег, поднимаясь с кровати. – Я в душ, короче. И это, – активно пожестикулировал руками, – в халат покрепче завернись, дверь открывать пойдёшь, – подцепил пальцем лацкан. – Ты вообще-то того… Замужем.
– Ой, вали уже, – фыркнула Нарочинская, легонько шлёпая мужа по руке, – мойся. И вообще, он мне большой!
И едва принесли еду, Брагин соизволил наконец выйти из душа.
– О-о-о, – протянул он, оглядывая расставленные на столике в гостиной тарелки, – это я вовремя!
– Ну да, как пожрать, так ты всегда первый, – фыркнула Марина, вооружаясь вилкой. – Садись давай, остывает же.
– Вот чё началось-то? – насупился мужчина, приземляясь на кресло напротив жены и тоже вооружаясь приборами. – Я вообще-то и готовлю тоже!
– И очень даже вкусно готовишь, – примирительно улыбнулась женщина. – Приятного аппетита.
– Угу, – Брагин уже отправил в рот вилку салата, – и фефе фрияфофо.
– Брагин, – когда первый голод был утолён, неожиданно сказала Нарочинская, – а я и не подумала бы никогда… Ну если бы не знала тебя так хорошо.
– Чего бы ты там не подумала? – Олег вытер салфеткой рот.
– Что ты такой романтик, вот чего.
– Ну как есть, – развёл мужчина руками. – Вот такой вот Брагин тебе достался. Единственный, так сказать, и неповторимый.
– Мне сначала казалось, что ты такой же, как все хирурги. Циничный, холодный и всё такое.
– Типа как Юрка, что ли? Ну знаешь… – фыркнул Брагин. – Ну и раз уж пошёл такой разговор… Ты тоже иногда бываешь весьма романтичной.
– Случается, да, – усмехнулась Марина. – Позволяю себе, так сказать.
– И, если уж совсем честно, я поначалу думал, что ты настолько правильная, что у тебя даже секс по расписанию!
– Чего-о-о-о?! – Нарочинская расхохоталась.
– Ну ты в ординаторской доказала мне обратное тогда, ладно.
– Ага, а потом три часа доказывала Лене, что мы не запирались, а просто дверь заклинило и слушала её рассказы о том, как она по той же причине застревала на чердаке на даче, в комнате друзей в общежитии и, прости Господи, в деревенском сортире! – со смешком сказала Марина.
Брагин заржал.
– Да-а-а, – протянул, отсмеявшись, – застрять в деревенском сортире – последнее, чего я хотел бы в этой жизни.
– У нас и дома-то в деревне нет, – фыркнула женщина.
– А как же наше “гнездо” в Карелии? – недоумённо спросил мужчина.
– А там ни ремонта, ни воды, ни отопления, ни деревенского сортира, – Марина снова расхохоталась. – Ну чего? – поймала вопросительный взгляд мужа. – Там санузел в доме же.
– На самом деле мы с тобой столько времени потеряли, – Олег поморщился. – Этот шестьсот двадцатый в “тройке” недалеко от работы, эта беготня бесконечная от себя и друг от друга…
– Мы просто искали тех, с кем нам будет интересно в жизни и хорошо в постели, – пожала Нарочинская плечами. – Наверное.
– И чё ты, нашла? – Брагин прекрасно знал, каким будет ответ.
– Ну если бы не нашла, то не сидела бы тут с тобой сейчас, переживая за то, не разнесли ли наши дети квартиру и не прикончили ли тётю Зою.
– Да кто тебя знает, – усмехнулся Брагин.
– Эй! – Марина запустила в него скомканной салфеткой. – А ты нашёл? – она тоже прекрасно знала ответ на свой вопрос. И что мужчина сейчас наверняка отпустит какую-нибудь шуточку.
– Будь я помоложе, то подумал бы ещё, что тебе ответить, – на мужских щеках появились ямочки. – Но ты сама прекрасно всё знаешь. И вообще, доедай давай и пойдем поваляемся. Кровать тут удобная.
***
Прихватив с собой тарелку с фруктами и чашки с чаем, вернулись в спальню.
– Господи, наконец-то можно телик посмотреть без этого бесконечного “па-а-ап”, “ма-а-ам”! – с довольным видом плюхнувшись на кровать, произнёс Брагин.
– Ага, и есть в кровати тоже можно, да? – фыркнула Нарочинская в ответ, потянувшись за пультом от телевизора.
– Ну дома ж ты не разрешаешь, – усмехнулся мужчина, затем отправив жене в рот виноградинку. – И руки жирные от колбасы об пододеяльник тоже вытирать нельзя.
– На крошках, Брагин, спать неприятно, – прожевав, ответила она. – И бельё постельное я потом стираю, а не ты.
– Его стиральная машинка стирает, – запихивая в рот дольку яблока, сказал Олег.
– Ага, а посуду посудомойка моет, – Марина закатила глаза. – О, фильм классный! – перестала наконец щёлкать по каналам.
И пока Нарочинская залипала в телевизор, Брагин залипал на неё, разомлевшую в его объятиях.
– Ну реально же интересно, скажи? – во время рекламы спросила Марина у мужа. – Я в прошлый раз начала смотреть, но сначала Лёвка захныкал, потом Катька отвлекла, у неё бабочку нарисовать не получалось, и так и не досмотрела. Не знаю, кто убийца.
– Угу, – буркнул Олег, утыкаясь носом в любимую пшеничную макушку.
– Да ну правда занятный детектив, Брагин, – женщина прекрасно понимала, что фильм её муж смотреть, конечно же, не будет. – Тебе понравится.
– Угу, – снова согласился мужчина, не переставая при этом, подобно коту, тереться носом о женские волосы и лицо, периодически оставляя то там, то там мелкие поцелуйчики.
Естественно, кто убийца, Нарочинской и в этот раз узнать не удалось – она пригрелась в объятиях мужа и уснула.
Брагину лишь оставалось щёлкнуть кнопкой выключения на пульте и погасить свет, однако перестать залипать на жену было выше его сил. На фоне чёрной ткани его рубашки, в которую Марина успела переодеться в одну из рекламных пауз (“В ней удобнее спать, чем в халате этом дурацком! И не жарко, а то мне тебя хватает. Печка, блин!”), её светлая кожа казалась почти прозрачной.
И в памяти отчётливо всплыли события, почти затёртые за давностью лет. Тот вечер, в который эта несносная, но такая невероятная женщина, явилась к нему домой и с фразой “Хоть выспимся наконец-то!” уснула на его груди. Тогда он тоже залипал на неё, примерно так же, как и сейчас (хотя, что скрывать – делал он это чуть ли не с первого дня появления Нарочинской в стенах их богадельни) – на подрагивающие ресницы, на реки вен под тонкой кожей – и не то, что шевелиться, даже дышать боялся. А ещё Марина смешно морщила нос и иногда бормотала во сне что-то невнятное.
Тогда Брагин и подумать не мог, что эта женщина станет его женой, матерью двоих его детей и будет каждую ночь (исключая, конечно, те, когда кто-то из них на дежурстве) засыпать на его груди.
***
Утро началось со звука двух одновременно звонящих не отключенных будильников, доносящегося из Марининой сумки.
– Тш-ш-ш, – не открывая глаз прошипела Нарочинская, которой это всё, судя по всему, напомнило детский плач, – сейчас мама встанет. Тш-ш-ш…
– Марин, это будильник, – сонно буркнул Олег. – Сейчас перестанет.
И действительно, противный звук тут же прекратился.
– Материнство головного мозга, – констатировала женщина, затем крепче прижимаясь к мужу.
– Даёшь ты, мать, – фыркнул Брагин, – будильник с родным сыном перепутать.
– Твой сын, Брагин, – пробурчала Марина, – и сам как будильник – каждый день орёт в одно и то же время. По нему часы можно сверять.
– Я часы перед сном снимаю, поэтому не знаю, что ты там и с чем сверяешь, – зевнул мужчина. – Давай ещё поваляемся?
– А кто-то вставать собирался, что ли? – отозвалась женщина, удобнее устраиваясь на мужской груди.
– Да сейчас же заорёт опять, – сморщился Олег. – Выключить надо.
– Ну выключи. Ты ж там вчера телефоны куда-то прятал. Заодно посмотри, сколько раз за этот вечер нам позвонила тётя Зоя.
– О-о-о-ой, – протянул мужчина, нехотя выпуская жену из объятий, а затем выбираясь из-под тёплого одеяла и с недовольным видом топая за телефонами. – Ты мне руку отлежала, – пошевелил пальцами, пытаясь избавиться от неприятных ощущений.
– Ну извини, так получилось, – Марина крепче закуталась в одеяло и уткнулась носом в подушку – без Брагина стало холодно.
– Ну что я могу сказать? – резюмировал Олег, протягивая Марине её телефон. – Тётка позвонила всего-то каких-то десять раз. И Нинка тридцать.
– Мне тётя Зоя позвонила двадцать. И Нинка пятнадцать, – Нарочинская заблокировала аппарат и сунула его под подушку.
– Я выиграл, мне звонили чаще, – Брагин снова завалился на кровать. – Но перезванивать никому из них в семь утра я, конечно же, не буду, а лучше посплю ещё, – сграбастал Марину в объятия, ткнувшись носом куда-то ей в шею. – И ты не звони.
– И не планировала, – фыркнула женщина. – Всё равно, мелкие до девяти проспят железно. И я бы ещё часочек поспала, – расслабилась, покрепче прижавшись к мужу.
– А говорила, что только в своей кровати высыпаешься, одна, – усмехнулся мужчина.
– Ну это когда было, – закатила Марина глаза. – И кстати, в той гостинице была жутко неудобная кровать. А дома я тогда на диване спала, он не сильно лучше был. И вообще, с тобой теплее.
– Угу, – фыркнул Брагин, – а ещё я мягкий, да? – поцеловал жену в шею.
– Мягкий-мягкий, только болтливый очень. И колючий местами. Спи давай.
– Чего это “спи давай”? – возмутился Брагин, снова целуя Нарочинскую в шею.
***
– Марин… – открыв жене дверцу машины, обратился к ней Олег.
– Чего, Брагин?
– Я тут подумал и это… – мужчина устроился на водительском.
– Ну чего? Медведя за бантик не тяни.
– Может, хотя бы раз в месяц будем так сваливать от всех, а?
– Ага, а ещё в следующий раз в боулинг запишемся, да? – фыркнула Нарочинская, пристёгивая ремень.
– Ну если ты очень хочешь, то обязательно, – усмехнулся мужчина, заводя мотор.
– Честно? Хочу. Мы же с тобой так в боулинг и не ходили ни разу, кстати.
– Ну я всё равно тебя сделаю. Спорим?
– А спорим, что не сделаешь?
Конечно же, Брагин этот спор с треском проиграл.
Но это уже совсем другая история.