Старобеларуский

История сделала крутой поворот, и с ним в жизнь Наташи Арловской пришли крутые перемены. Она до сих пор привыкала. Казалось, опора ушла из-под ног, и в то же время за спиной как распахнулись крылья. Об этом были её мысли когда-то? Это и была — свобода? Когда терпеть уж становилось никак, когда всякое желание ждать милости сверху таяло, как роса поутру, и не было страха наказания за бунт. А поводов к бунтам — ворох и маленькая тележка. Было тяжко. Порой одолевали горечь, сомнения. Но курс был чёткий, и беларуский корабль шёл на ясный маяк впереди. На волю.

Наташа сошла с автобуса. Обрадованная тем только фактом, что добралась невредимой до дома, она направилась вниз по улице. Погода выдалась тёплая. Бардак в стране в такие моменты ощущался слабее обычного, и мещанская тоска по бытовому комфорту, которого раньше было побольше, на миг отступали. Беларусы были сильный народ. Впервые за долгое время Наташа ощущала такую веру в себя, злую, горькую, решительную, но веру.

Она встрепенулась и замерла. Рядом находилась другая страна. Чувство, единственное в своём роде, подобное интуиции, как волки чуют тех, кто одной с ними стаи. Кто заглянул в Минск на огонёк? Нахмурившись, Наташа последовала зову, который связывал два духа народов. Долго идти не пришлось. Три поворота — и она остановилась перед Торисом Лоринайтисом. К ней явился Литва.

— Привет, — вопросительно выгнув брови, поздоровалась Наташа.

Торис ответил прохладно:

— Здравствуй.

— Ты нынче без предупреждения. Так соскучился? — со скупой улыбкой пошутила она. Торис покачал головой:

— Я к тебе по делу.

У новообразованных, вновь освобождённых стран политическая жизнь кипела, как вода в котле, водоворот событий не отпускал, окунал в бурный поток, продыху не давал, и Наташа не могла угадать, зачем Торис пришёл. В международной практике давно повелось, что воплощение страны прибывало к другому на переговоры в исключительных случаях. Например, по особо важному делу. Конечно, страна могла прибыть как турист либо по личным причинам, но ни то, ни другое не сочеталось с решительным, почти угрожающим видом Ториса Лоринайтиса.

— Так что за дело? — спросила Наташа нетерпеливым тоном.

Она устала и хотела поскорее домой.

— Я бы хотел обсудить это в более подходящем месте, — Торис осмотрелся по сторонам и развёл руками, — однако не суть. Я решил вернуть на родину все метрики Великого княжества Литовского.

Наташа моргнула. Взгляд Ториса стал многозначительным. Вернуть «на родину» документы времён Великого княжества Литовского, их с ним общей истории?

— Ну, — Наташа слегка помедлила, подбирая слова, — если ты желаешь видеть метрики Великого княжества Литовского на родине, то они уже там, где им самое место. Не изволь беспокоиться.

— Беларусь, я не шучу, — Литва сделал к ней шаг, в резкой, почти наступательной манере. — И играть в эти игры не намерен.

Взгляд его был твёрд, но поведение — нервно. Наташа же не первый век коптила небо и понимала: страна, истинно уверенная в своей правоте, знавшая себе цену по-настоящему, ведёт себя иначе.

Она не сводила с Ториса глаз. Он был совершенно не готов ждать и обсуждать что-либо, он требовал и жаждал получить желаемое немедля, так, будто литовцы имели больше прав на историю Великого княжества Литовского, чем кто-либо ещё. Наташе было что возразить. Правда, она сомневалась, что её станут слушать, не когда глаза горят тем болезненно гордым огнём, какой она углядела в глазах Литвы.

— Хорошо, — согласилась Беларусь ледяным тоном. Торис встрепенулся, похоже, её покладистость его удивила. — Раз так сильно желаешь, проходи в беларуские архивы, изучай всё, что тебе нужно, но забрать можешь лишь те метрики, которые на литовском языке.

Торис почуял подвох, но ему не достало кругозора понять, где тот затаился.

— Только те, что на литовском?

— Зачем тебе метрики на старобеларуском, если ты решил заняться собственной историей? Или тебе любопытна моя?

— Договорились, — откликнулся Торис.

— Подходи, — Наташа прикинула своё расписание, — завтра к часу дня. Я тебя провожу. Заодно избавлю от проволочек, ну, ты же понимаешь, о чём я?..

Торис фыркнул, но кивнул. Наташа постаралась не выдать минутного торжества, поселившегося в груди. Ей ли, самой Беларуси, не знать, сколько времени литовским историкам понадобится, чтоб отыскать хоть что-то на литовском в означенных метриках. Все они были — на старобеларуском. На её, Беларуси, когда-то родном языке.