«Разве честь можно сравнить с женской любовью? И как чувство долга может превысить ту радость, с которой ты берёшь на руки новорождённого сына… Ветер и слова. Ветер и слова. Мы всего только люди, и боги создали нас для любви. В ней и наше величие, и наша трагедия.»
Оглушающие женские крики и стоны боли заполнили уютную комнату, и в сильную тёплую ладонь не нарочно впились ноготочки, сдирая кожу. Мужчина стиснул зубы, с сожалением смотря на страдальческое лицо возлюбленной, что просила прощения за оставленные царапины.
Пусть.
Это всё равно будет одним из его самых приятных и дорогих воспоминаний за бесконечно долгое существование. Ныне он по-настоящему жив. Он более не эфирное божество, созданное с начала времён с единственной целью, а всего лишь человек из плоти и крови.
Когда Рейден отрёкся от своих сил и принял облик смертного, его белокурая дева, источавшая всю любовь этого мира, разрыдалась, вжимаясь в его грудь, внутри которой срастались разломанные рёбра и излечивалось пылко бьющееся нечто.
Бьющееся для неё.
Кассандра ещё продолжительное время не могла поверить, что громовержец, ставивший во главу всего долг, выбрал её — обычную смертную деву и короткую жизнь с ней.
Как это вышло?
Это всё она. Всегда была она.
Дева, унявшая шторм в недоступных и далёких небесах, погасившая объятое адским пламенем сердце, и словно заклинательница, приручившая грозную и недоверчивую натуру божества.
Кто бы представил их вместе?
Рейден смог, но ему понадобилась почти декада лет, чтобы осознать святую правду: всё, чем он занимался до встречи с ней, затягивало в тягучую нескончаемую трясину, топило, наполняя грязью изнутри, и повторялось.
Жить во имя долга было страшнее, нежели во имя любви.
На одной чаше весов лежала его божественная сущность и ответственность за вверенное ему Царство, а на другой — воинственная смертная, что была точно кладезь доброты и неиссякаемой нежности, коих до исступления не хватало повелителю ненастья.
Громовержец скорбел и умолял Старших: так явно он узрел истину, отражавшуюся в ореховых очах, преданно глядевших на него. Он ни за что бы не променял смертную, что исцеляла его истерзанную душу, облагораживая заброшенную пустошь в вожделенный, цветущий рай на земле.
Бог грома был нужен. Как никому и никогда.
Когда до ушей донёсся вопль — совершенно иной, не тот, что он слышал от Кассандры, которая в этот момент взирала на него переполненными обожанием и влагой глазами, Рейден обомлел.
Сердце пронзило упоенье, на глазах выступили слёзы облегчения.
Это было чудо.
Маленький и окровавленный ребёнок приветствовал белый свет, вбирая неокрепшими лёгкими наэлектризованный воздух в помещении.
Такое крохотное и беззащитное.
Их дитя.
— Девочка! — огласила акушерка.
Шок, нашедший отражение в детском истошном плаче. И что-то, не до конца зажившее и надломанное в мужской груди, в один миг зашилось тонкой прочной нитью.
Навсегда.
Рейден перевёл заботливый взгляд на Кассандру, что поглаживала его израненную кисть руки. Мокрые русые волосы обрамляли её уставшее, покрытое испариной лицо, ореховые зеницы светились яркими звёздами, что брали главенство на небосводе мрачными ночами и растворялись в раннем зареве утра.
Эта смертная подарила ему дочь.
И сейчас Рейдену хотелось преподнести весь мир к её ногам в благодарность.
Нет… Все миры.
✧ ✧ ♡ ∞ ∞ ♡ ✧ ✧
Жалел ли Рейден, что оставил свой долг ради величайшей радости во вселенной? Теперь, когда он качал на руках мирно сопящего младенца и поглядывал на сияющую смертную рядом, для него это было не важно.
Мужчина подошёл к Кассандре, присел на край кровати и, чуть наклонившись, легонько коснулся её чуть влажного лба губами, а затем дрожащих век, что она прикрыла в ожидании поцелуя. Она не сомкнула глаз после родов, но держалась бодро — усталость не была соперницей этой смертной.
— Уснула у папочки на руках, — тихо произнесла Кассандра, посмотрев на дочь. — Я бы тоже не отказалась подремать рядом с таким горячим мужчиной, — улыбка заиграла на её губах, и Рейден, по обыкновению сдерживавший подобные эмоциональные порывы, свободно выдохнул и мягко улыбнулся в ответ.
— Тебе необходимо отдохнуть, я обо всём позабочусь, — едва слышно сказал он, и девушка, подавшись вперёд, столкнула их лбы в родном, только им знакомом касании.
— Я люблю вас, — слова вырвались из девичьего сердца и нашли другое, переполняя его счастьем.
Уста Кассандры на пару секунд оказались в лилейных объятиях мужских губ, но ей этого хватило, как и чуткого убаюкивающего шёпота Рейдена, за несколько мгновений погрузившего сознание в долгожданный сон и покой.