Солнечные лучи заполонили пространство, пробиваясь сквозь стёкла окон в уютно обставленные помещения, в коих ничто не выдавало движения. В доме было тихо, и хоть время близилось к обеду, обитательница жилища спала крепким сном. Подле её кровати стояла бутылка вина, прихваченная со вчерашней вечеринки и опустошённая до последней капли в такси. Тут же валялась верхняя одежда, снятая впопыхах и брошенная смятой кучей прямо на ковролин. Один из сапог так и остался на ноге девицы, другой же потерялся где-то на лестнице, по которой пьяное тело во тьме ночи кое-как поднималось наверх.

Стрелки на часах перевалились на двенадцать и на какой-то миг замерли — и, казалось, что замерла каждая пылинка в комнатах и коридорах. Минуты пошли своим чередом, но что-то неумолимо изменилось, и на первый взгляд нельзя было сказать, что. 

В кладовой, заваленной используемым редко или единожды в год хламом, раздался шорох. Этот звук был таким оглушительным в тиши, что, будь хозяйка дома не в Царстве Морфея, она бы точно перепугалась и пошла с кулаками наготове проверять, кто посмел явиться нарушителем её спокойствия. Шорох повторился, а затем ещё и ещё раз — как будто в объятиях картона была заперта не бездушная утварь, а требующее выхода на свободу живое существо.

На милость попавшему в западню, коробка была не запечатана, но безделушек в ней было навалено столько, что шум из кладовой продолжался долго и был беспощадно громким, точно призванным разбудить спящую красавицу. Наконец, приложив максимум усилий, на пол вывалилось нечто и сразу же упорно направилось к месту назначения — в девичью спальню. Пороги и лестница преодолевались с большим трудом, ибо создание имело вместо двух ног всего одну и помогало себе передвигаться с помощью использованного как костыль ружья.

Дверь в комнату была не заперта, и умаявшийся по дороге путешественник остановился в проёме и перевёл дух, оценивающе окидывая взглядом обстановку. Заприметив раскинувшееся под одеялом тело, он ринулся вперёд и забрался по неуклюже свисающей простыни на кровать. Устроившая беспорядок девица сладко сопела, золото волос её разметалось по подушке, на веснушчатых щеках виднелись чёрные засохшие кляксы с разводами слёз, а длинные пушистые ресницы подрагивали в такт мерному дыханию.

Существо перебралось по бугоркам и впадинам сладок от изножья к изголовью, опустилось со скрипом на подушку, нацелило ружьё и кольнуло тоненьким, как иголка, остриём штыка в девичье личико. Юная дева не отреагировала на эту абсолютно бестактную попытку пробудить её, и тогда штык со всего размаху неглубоко воткнулся прямо в веснушчатый носик. На этот раз девушка поморщилась и сонно захныкала во сне, то ли требуя воды, то ли убить её.

Кассандра так надралась на посиделках с друзьями в честь Рождества, что едва добралась до дома в целости и сохранности поздней ночью и просыпаться раньше захода солнца не планировала. Она и напиваться не планировала, но раз трое её товарищей безудержно вливали в себя алкоголь, то почему она не могла? Всё-таки их команде не часто удавалось улучить момент и собраться вместе, чтобы как следует отдохнуть от рабочих обязанностей. И Кэсси была рада, что в преддверии праздника она провела несколько наполненных весельем часов в кругу близких друзей.

Вот только теперь она пожинала плоды своих слабостей, медленно погружаясь в беспокойную дремоту, как назло резко сменяющуюся суровой реальностью: в горле застрял ком, во рту будто пролегла знойная пустыня, не видавшая влаги добрую неделю, а черепная коробка трещала, гудела от разрозненных мыслей, раскалываясь на части и не желая воссоединяться в единое целое. Кассандра знала, что когда она откроет глаза, дневной свет безжалостно ослепит её на какой-то промежуток времени, и оттягивала до последнего этот момент.

Когда она всё же исполнила задуманное, то пожалела и о том, что напилась в зюзю, и о том, что родилась в этот бренный мир, в котором алкоголь мог подкосить любого до состояния овоща. С тяжким вздохом девица потёрла костяшками пальцев веки, размазывая остатки туши, и с причмокиванием разделила склеенные и истерзанные засухой губы. Её помутневший взор остановился на алом пятне на белоснежной подушке, и Кэсси в недоумении проморгала, не понимая, откуда взялась — очевидно — кровь. Пока она приходила в себя, воспоминания медленно возвращались в её жужжащую от размышлений голову, и что-то она не припоминала ни падений, ни получения травм. Она взглянула на приведший её и без того изнеженное состояние в тревогу объект и тупо уставилась на него: на примятой ткани сидела ёлочная игрушка оловянного солдатика. Кассандра пришла в откровенное замешательство, ведь не помнила, чтобы у неё вчера в пьяном мозгу появилась идея наряжать так и не купленную к Рождеству ель, а уж тем более тащить злосчастную игрушку в постель.

— И откуда ж ты такой интересный тут взялся? — хрипло спросила она.

— Из вашей кладовой, мисс, — последовал незамедлительный ответ.

Увидев, как раздвигаются нарисованные губы солдатика и как его рот воспроизводит мужской голос, Кэсси взвизгнула и вместе с одеялом повалилась на пол, больно стукнувшись копчиком.

— Какого чёрта?! — воскликнула она, потирая ушибленное место.

— Да разве ж я похож на чёрта? — игрушка солдатика, пробравшись к краю матраса, свесила с него единственную ногу и окинула взглядом валявшуюся в ворохе одеяла фигуру девушки. — Ну и чего вы разлеглись, мисс? Вставайте, Рождество на носу! Вам надо ель нарядить!

Кэсси вытаращилась на солдатика, и неопределённость застыла в воздухе меж ними. Она не ведала, что было хуже: то, что ёлочная игрушка разговаривала с ней, или то, что она уже отдавала ей приказы? Одно Кассандра знала наверняка: эта говорящая штуковина не была похожа ни на робота, которого могли бы подсунуть ей друзья, ни на какое-либо иное волшебное создание — конечно, в их мире с канувшими в лету турнирами, расами насекомоподобных существ, четырёхруких шоканов и кровожадных мутантов было возможно всё. Но девушка точно была убеждена, что на кровати восседала передавшаяся ей по наследству от родителей древняя ёлочная игрушка, и что говорить эта деревяшка по логике не могла.

— О, боги, я совсем спятила… — Кассандра шумно выдохнула, прикрыв ладонью лицо, а затем истерично рассмеялась, не жалея горла. Это не глупая шутка её друзей, это не волшебство — это она напилась до белочки. Вернее, до оловянного солдатика. — Всё, я никогда больше не буду пить! — пообещала она вслух, будто от этого мог рассеяться странный мираж.

— Вы не повредились рассудком, мисс, — уверенно переубеждал её солдатик, всё так же глядя на девицу сверху вниз. 

— Ну да, всего лишь веду беседу с ёлочной игрушкой, они ведь все такие болтливые, — она вытерла проступившие в уголках глаз слёзы и, заметив, как обиженно нахмурил нарисованные дуги бровей её нежданный собеседник, сказала: — Ладно. Если у меня не поехала крыша, тогда я, наверное, всё ещё сплю? — она оценила реакцию солдатика: тот отрицательно помотал державшейся на тоненькой шее головёшкой. Кэсси помедлила, ущипнула себя и, осознав, что находится не во сне, заговорила, подбирая слова: — Тебя же кто-то… Ну, заколдовал, да? — спросила она, но солдатик пожал плечами.

— Одним Старшим богам ведомо, мисс.

— Ага! — она тут же подскочила на ноги, победно ухмыляясь, но злорадство её продолжалось недолго: ей пришлось опуститься на кровать подле игрушки, потому что она чуть вновь не упала из-за схлопнувшегося в непроглядную темноту пространства. — Значит, эти божественные задницы замешаны… — потирая дико пульсирующие виски, подытожила Кассандра. — Я им мир спасла, а они мне подлянку подсунули…

— Вовсе я не подлянка, — проворчал солдатик, — и перестаньте меня оскорблять, — он гордо выпрямился. — Меня ниспослали к вам, дабы скрасить ваше Рождество.

— Ты же в курсе, что…

Она не договорила. Рождество было формальным праздником, как и любое другое отмечаемое с размахом религиозное событие. Вера не имела значения, все религии оказались придуманной людьми ложью — благо, что Кассандра не верила в эту чушь с детства, знакомая с истинным порядком вещей, который она тоже не особо чтила, в отличие от настоящих последователей шести столпов вселенной. 

«И эти… эти… эти!» — она пыталась подобрать слова, коими можно было наречь Старших богов, которых она спасла, как и всё Земное Царство, два года назад от падшего бога Шиннока, — «Неужели они оживили эту чёртову игрушку? Нет, они же не способны на такие глупости! Им что, делать больше нечего?» — Кэсси сверкнула глазами, свысока глядя на расположившегося у её бедра солдатика.

Он был размером чуть больше её ладошки, худой, с одной длинной ногой и ружьём наперевес. Его красный с синими отворотами мундир был украшен блестящими, отливающими золотом пуговками. Он выглядел точно таким, каким она запомнила его с детства, когда видела оловянного солдатика средь компании других ёлочных игрушек, висящих на пушистых хвойных ветвях.

— Надеюсь, ты такой один? — уточнила Кассандра, на что получила кивок головой.

«Хвала небесам, а то цирка мне тут ещё не хватало…» — расслабленно подумала она и, наконец, стащила с себя сапог, неряшливо бросив его у кровати.

— Мисс, я понимаю ваше расстройство, — заговорил оловянный солдатик, и девушка печально угукнула, — но я покину вас, как только вы выполните несколько очень важных дел. 

— Каких ещё дел? 

— Понимаете ли, мисс, — солдатик прохромал к девичьей ладони, упершейся в простынь, и в утешающем жесте обхватил, насколько ему позволяли размеры его ручонок, её запястье, поглаживая кожу, — сегодня я не обычная игрушка. И если вы выполните несколько моих требований, я исполню одно ваше желание, мисс. 

— Да ладно? — Кэсси вскинулась, приободрившись и совсем забыв о похмелье. — Я что, попала в игру и теперь должна сделать парочку квестов для получения плюшек?

— Решайтесь, мисс, такой шанс выпадает не каждому, — он подмигнул, и нарисованное краской лицо его показалось ей живее всех живых.

— О да, и шанс этот выпал именно мне… — пробормотала она, состроив мину. — Ты же от меня не отстанешь, да? — тоненький рот солдатика растянулся в улыбке, и Кэсси закатила глаза. — Ну хорошо, и что тебе нужно? 

Кассандра не могла поверить, что соглашалась на эту авантюру: сначала она смирилась с разговаривающей и, казалось, заколдованной ёлочной игрушкой, а теперь давала добро на то, чтобы плясать под её дудку?

Какой сюр!

— Для начала олово, — солдатик указал на свою конечность, — хочу, чтоб вы добыли мне олово для моей ноги. 

— Не хочу тебя огорчать, но ты… — Кассандра удержалась, чтобы не ткнуть в него пальцем, и как можно мягче сказала: — Нет, ты, конечно, оловянный солдатик, но это всё понарошку… Это просто название. Ты же не из олова сделан.

— А ещё я говорить не могу, потому что ёлочная игрушка, — солдатик усмехнулся, чем вызывал явное раздражение у девицы. — Ну что вы, мисс, я ведь прошу всего лишь ничего — всего кусочек олова сделает меня счастливым.

— Боги! — взмолилась Кассандра. — Да где же я возьму это олово в Рождество! — она встала, отмахиваясь от игрушки, и принялась судорожно искать свой телефон в разбросанных вещах. Когда же она нашла его, то надолго зависла над светящимся экраном, ища, где купить олово. Вся эта затея уже переставала ей нравиться. Хотя нет: она ей изначально не нравилась! Кассандра подняла взор на солдатика, не промолвившего ни слова за всё время её поисков. — Слушай, а консервная банка тебе подойдёт?

Он нахмурился, перехватил поудобнее ружьё, подошёл к краю кровати и прыгнул на расстеленное на полу одеяло, надвигаясь на девушку походным маршем.

— Мисс, я прошу вас отнестись к моей просьбе серьёзно и достать мне стоящий кусок чистого олова. 

— Ну, так бы сразу и сказал, — буркнула она, вновь уткнувшись в экран устройства.

— Да, вы правы, мисс. Важно правильно формулировать свои желания, — признал солдатик свою ошибку. — Я прошу вас поторопиться, вам ещё ель наряжать. Благо, что игрушки у вас имеются, — его тоненькие губы снова образовали улыбку.

— Не хочу я никакую ель наряжать, — воспротивилась Кэсси, — у меня её нет. 

— Так придётся купить, мисс. Это моё второе условие.

— А давай ты мне весь список выложишь сразу, а? — она наклонилась над солдатиком, пытливо приковав к нему взор. Её волосы пшеничным занавесом закрыли его от убранства комнаты, и он с восхищением огляделся, не спеша выкладывать девице требования. 

— Ну-с… Вы должны раздобыть мне олово, — начал перечислять он, — нарядить ель, ибо какое Рождество без ели-то? И сделать одно доброе дело. 

— А добыча олова не считается добрым делом? — полюбопытствовала Кассандра. Солдатик, уставший от вредности мисс, нахмурился и покачал отрицательно головой. — Ла-а-а-дно, — протянула она. — Это всё?

— Всё, мисс. 

— Знаешь, сейчас не самое лучшее время чтобы ходить по магазинам и закупаться, — сказала она, — всё-таки Рождество на дворе, и магазины заполнены людьми, которые не успели купить подарки к празднику и решили сделать это в последний момент. А работники магазинов, между прочим, как и все нормальные люди, хотят провести время дома в кругу семьи, а мы им только будем мешать и…

— А почему же вы не в кругу семьи, мисс? 

Кассандра открыла было рот, чтобы ответить, но тут же его закрыла и насупилась. Это Рождество ей не удастся провести с семьёй: мама вечно пропадала на военной базе, отец пропадал там же, да и давно она уже не отмечала Рождество с родителями. А вот тот, с кем Кэсси хотела отметить Рождество, не явился бы к ней, ибо был занят более важными делами: защитой границ Земного Царства, защитой небесного храма и прочей божественной работой. Они не виделись уже неделю, и вряд ли сегодня что-то изменилось бы: её возлюбленный оставлял ради неё свои божественные обязанности, но то было временно и не часто. И всегда так мало… Это у неё был отпуск и выходные — у богов выходных не было.

— Не расстраивайтесь так, мисс, — сказал ласково солдатик, наблюдавший за переменой эмоций на прекрасном девичьем лице. — Тот, кого вы жаждете увидеть, придёт к вам.

— Не придёт, — Кассандра досадливо поджала губы и спохватилась: и как это солдатик знал о её тайных желаниях?! Впрочем, выяснять у неё не было сил.

— Придёт-придёт, — настойчиво повторял он, — к полночи. Я ведь обещал вам исполнение желания, помните? А теперь давайте собираться, а то вряд ли вы купите ель и олово, сидя дома. 

И, хоть в двадцать первом веке можно было всё это действительно приобрести, не выбираясь из уютной конуры, да ещё и с доставкой до входной двери, Кэсси не стала возражать и спорить, доверившись увещеваниям ёлочной игрушки, а не доводам рассудка. Вряд ли кто-то привёз бы ей в праздник ель — она была уверена, что все они были раскуплены, и что на трассах и у магазинов не будет даже захудалой ёлочки с обломанными веточками. Но проверить стоило.

Кассандра не представляла, как одно её загаданное игрушке желание могло вытащить утонувшего в бесконечном океане долга бога. Это было бы настоящим чудом, но пристрастившаяся с детства к чудесам и считавшая их уже чем-то обыденным — военная служба обязывала — она в них не верила, несмотря на наличие божественного возлюбленного.

Девица успела выпить таблетку, ибо похмелье сказывалось на ней, и принять душ, и когда она посмотрела в зеркало, то чуть не упала в обморок, увидев свой растёкшийся макияж. И в таком виде она разговаривала с солдатиком, и даже в таком непотребном виде она вызывала у него сочувствие к своей персоне, а он и словом не обмолвился о размалёванном ужасе на её физиономии! И она даже не знала: то была пакость с его стороны — ежели заколдованные ёлочные игрушки вообще умели пакостить — или безусловное принятие её такой, какая она есть. 

На выходе из ванной Кассандра бросила печальный взгляд на синий с завитушками халат, принадлежавший её возлюбленному. Когда у бога было время прийти к ней, он оставался иногда на ночь и нежился со своей смертной женщиной в горячей ванне, и всегда надевал после банных процедур подаренный ею халат. А теперь он одиноко висел среди её полотенец, будто никому не нужный, и одним своим видом вызывал беспросветную тоску.

Когда Кассандра выглянула в окно, прежде чем подбирать наряд для выхода в свет, она изумлённо застыла, вытаращившись на застелившее землю белое покрывало. Она не помнила, чтобы за все двадцать два года её жизни в Лос-Анджелесе хотя бы раз шёл снег. К дождю и слякоти в зимний сезон девушка привыкла, как и к буйствам гроз, напоминавшим ей о любимом, но к кружившимся в пляске снежинкам в завсегда жарком и знойном климате её родного города — совсем нет.

«Сегодня не Рождество, а чертовщина какая-то творится», — сетовала она, покидая дом и заводя машину, искоса поглядывая на припорошённые снежком кустики и на падающие комья с раскинувшихся на пути пальм.

Оловянный солдатик был неразлучно с ней, устроился на пассажирском сиденье, не издавал ни звука и даже не пошевелился за всю дорогу — ничто в нём не выдавало жизни. Кэсси уж было подумала, что ей всё сдуру причудилось, и, припарковав машину у одного из крупных магазинов, она хотела уж было ехать назад, но солдатик повернул к ней голову и вежливо поторопил её. Она с полным безнадёжности вздохом взяла его на ладошку и спрятала за воротником плаща, посоветовав держаться покрепче и не разговаривать с ней.

Кто бы узнал, что она беседует с ёлочной игрушкой, определённо назвал бы её рехнувшейся. 

«И правильно бы сделал!» — ругала себя Кассандра, но отказываться от приключения было уже поздно. Зря она, что ли, собиралась и ехала сюда?

Нужно было ей это желание? Отправила бы солдатика восвояси или заперла его в кладовой — и провела бы вечер у камина с бутылочкой вина, забыв о празднике и о том, что она обязана совершать какие-то утомительные, бесполезные действия. Но что-то подсказывало Кэсси, что она бы так просто от солдатика не отделалась, ибо, как только они оказались на улице, он сразу же потянул её за воротник:

— Нам туда, мисс, — он высунулся и указал крохотным штыком своего ружья на вывеску, гласившую о продаже ёлочных древ.

— Я же попросила молчать! — обрушилась она на него, прокашливаясь и подозрительно осматриваясь: никто не заметил ничего странного, люди на парковке продолжали паковать тонны подарков в багажники машин.

Поёжившись — было всё-таки прохладно, — Кассандра поплотнее закуталась в плащ и подтянула у шеи свитер, вызвав негодование у расположившегося в той области солдатика.

Она поплелась к вывеске и от неё по обвешанным гирляндами стрелочкам, ведущим к ограждённой площадке, где обычно продавались ели. Каково же было разочарование девицы, когда она наткнулась лишь на осыпавшиеся, затоптанные в сумбуре и усеявшие пол еловые иголочки! Ни одной, даже захудалой, колючей веточки не обнаружилось, а продавцы только пожимали плечами и твердили о том, что все ели раскупили — и даже на складке ни одной не осталось. Кэсси угрюмо потащилась обратно, постоянно легонько похлопывая себя по воротнику, дабы бесконечно трещавшая игрушка умолкла, но она никак не желала угомониться и всё сокрушалась о том, что праздничную ель они проворонили. Девушка мало вникала в словоблудие собеседника, предпочитая занимать мысли не отчаянным скулежом об упущенном, а планом дальнейших действий. Погрузившись в тепло прогретого автомобиля, она скинула с себя лишний груз и стала шарить по карманам в поисках телефона. Тот нашёлся быстро, как и один ближайший адрес в получасе езды за городом.

Желторотое светило упаковало свои лучики в мешок и скрылось за плывущими по синеющему небосводу облаками, забирая с собою свет дня и уступая место очарованию снежного вечера. Неугомонные хлопья снега продолжали в темпе вальса спускаться на изумруд деревьев и коротко стриженных газонов, пушистым одеялом укутывая поверхность земли и дорог. Кто послал незваные дары на солнечный город — никто из его жителей не знал и не потрудился бы узнать, принципиально занятый более важными делами. 

Кэсси проезжала мимо торжественно ряженных магазинчиков, заправок, кафешек, во многих из которых ещё засиживались последние посетители, и невольно любовалась развешенными у входов гроздями омел и еловыми веночками, украшенными сияющими колокольчиками и разноцветными шариками, яркими длинными лентами, шишками, позолоченными листьями, алыми ягодками рябины, засушенными дисками лаймов и лимонов, корицей и другой разномастной всячиной, что у Кассандры невольно зачесались ручки — она непременно захотела себе такой же веночек и готова была раздобыть его любой ценой, как и злосчастную ель.

Солдатик на полпути перестал причитать и умолк, снова сделавшись недвижимой фигурой. Он подал признаки жизни только, когда машина остановилась и девица полезла наружу, забыв своего спутника и едва не заперев его в салоне.

Перед Кассандрой раскинулись просторы ранчо с большим господским домом в три этажа, высоким забором, лавкой и магазинчиком тут же. Сначала она огляделась, неловко заходя в калитку, и подумала, что опоздала: в главном гостевом дворике не было ни души, а куда идти и где искать хозяина, она понятия не имела. Она побродила там и сям, чуть не упала плашмя, поскользнувшись на ступеньках — благо, что отточенная годами службы реакция позволила ей ухватиться за ледяной поручень и так и замереть с разъехавшимися ногами. Кэсси заглянула в окна зданий, но и там не заприметила людей. И только когда она оказалась чёрт знает где, свернув меж оградами и сарайчиками, она увидела столпотворение и тянущиеся ввысь острые макушки лесного массива, и облегчённо выдохнула.

— О, мисс, там имеются ели! — радостно восклицал солдатик, терпевший всё это время бесплодные блуждания девицы. Ей пришлось цыкнуть на него, напомнив о том, что его обязанность незаметно и бесшумно составлять ей компанию.

Кэсси чувствовала себя победительницей, выбирая самую распушившуюся ель, которая в итоге едва влезла через гараж и раздвижные двери в дом. Владелец фермы оказался доброжелательным человеком и помог ей с погрузкой и доставкой, снарядив работавших на него ребят в путь-дорогу. Поначалу ей было неловко, и она хотела отказаться, но потом передумала и с охотой приняла помощь — вряд ли бы на её автомобиле поместилось громадное дерево.

Все напасти ей по плечу — заключила Кассандра, глядя на установленную в гостиной ель и вдыхая исходивший от неё запах хвои и свежести.

— Теперь нужно нарядить её, — сказал солдатик, тут как тут находившийся подле девушки. 

— О, с этим-то уж проблем не будет! — она усмехнулась и отправилась в кладовку, вытащила стремянку и несколько коробок с ёлочными игрушками.

С опаской поглядев на них — мало ли, оживут ещё, — она принялась не без помощи оловянного солдатика развешивать имеющиеся у неё богатства на ель. И вскоре укутавшиеся в серебро мишуры веточки опустились вниз под весом шаров, конфет и плоских снежинок, весело засверкали и замигали гирлянды калейдоскопом красок в малахите иголок, в которых нашли пристанище и сделанные из ваты мягкие снеговики, и позолоченные блёстками шишки, и кроткие ангелы с арфами в обнимку, и щелкунчики с щекастыми бельчонками, и алые мухоморы с белыми пятнышка, и светящиеся свечи в подсвечниках, работающие на батарейках. 

Простому обывателю было бы проще сказать, чего не было на сказочной ёлке — до того разнообразными игрушками она была украшена. 

Но Кассандра была довольна собой: скольких трудов ей стоило добыть и облагородить хвойное древо! А уж как её нахваливал оловянный солдатик, который должен был висеть на одной из ветвей среди своих собратьев… Но по необычайному стечению обстоятельств его там не было, а девушка уже примирилась с этим и воспринимала его, как равного себе. 

Часы пролетали незаметно, и если бы не солдатик, поторапливавший её, она бы уже махнула на всё рукой и уселась на диване у телевизора со съестным. Она почти так и сделала, отправившись к холодильнику, чтобы перекусить, но нашла его полупустым, и ей ничего не оставалось, кроме как отправиться в заснеженную тьму улиц, добывать не только еду, но и олово.

К тому времени большинство ближайших супермаркетов было уже закрыто, но девица не привыкла отчаиваться и унывать, и отправилась в торговый центр, работавший по урезанному графику в праздники.

В первую очередь она заскочила в магазин инструментов перед самым его закрытием и выпросила продать ей олово. От предложенных гранул Кэсси отказалась — неизменно устроившийся под воротником компаньон больно дёрнул её за волосы, говоря этим жестом, что ему такое олово не подходит. И ей пришлось по его наставлению купить целый комплект размером с её мизинчик слиточков, идеально подходивших для ноги солдатику.

— О, прекрасно, мисс! — сказал он, сидя на передней панели машины и примеряя кусочек олова, дотошно выбранный из всех, что были в пакетике. 

— Я рада, что тебе понравилось, — сказала она, украдкой поглядывая на игрушку и вдруг замечая, как приросла к той вторая нога. Девушка так и распахнула от изумления рот, хоть и повидала в своей жизни немало. 

Солдатик же выпрямился во весь свой невысокий рост и с разбегу прыгнул на пассажирское сиденье, прохаживаясь по нему и более не используя ружьё как костыль при ходьбе. Он почтительно поклонился спутнице, сняв шляпу и приложив ладошку к мундиру.

— Мисс, благодарю вас от всего сердца, — его тонкие губы расплылись в улыбке. — Ель вы нарядили и олово мне добыли. Осталось одно доброе дело сделать, мисс.

— Ну и где я тебе его сделаю? — Кэсси отвернулась от солдатика, задумчиво уставившись в окно. — А если я перечислю деньги в какой-нибудь благотворительный фонд? — неожиданно спросила она, с мольбой воззрившись на собеседника и понадеявшись на его безоговорочное одобрение.

— Боюсь, мисс, вам нужно сделать другое доброе дело.

— А чем это не подходит? — озабоченно вопрошала она, но солдатик упрямо молчал. — Ладно… Я что-нибудь придумаю… Надо всё равно продукты купить… 

Усадив на положенное место солдатика, Кассандра покинула парковку, прихватив с собой тележку, и направилась в пока ещё работающий магазин. Посетителей в нём было немного, а те, что были, в спешке наполняли продуктовые корзины всякой всячиной и бежали к кассам расплачиваться за покупки. Кэсси всей душой ненавидела суету, предпочитая медленно читать составы на упаковках, прощупывать фрукты и овощи на спелость и с важным видом знатока плестись по алкогольному отделу и подсказывать неопытным личностям, какую им бутыль терпкого прикупить. 

Сегодня она не обладала возможностью безмятежно и вальяжно ходить меж рядов и всё равно плавно продвигалась вглубь магазина. Кассандра редко бывала в популярных супермаркетах, предпочитая закупать натуральные продукты с ярмарок и ферм, но выбора в столь поздний час у неё было, и она старалась выбрать всё самое лучшее к праздничному столу. Заполнив тележку доверху с горкой и уже сотню раз одёрнув ворот плаща, она потащилась в специально открытую Рождественскую секцию и долго и кропотливо выбирала себе самый красивый венок. 

— Мисс, вы так ничего не успеете! — негодовал солдатик, когда она склонилась над очередной полкой.

— Я же просила не разговаривать со мной, — Кэсси нахмурилась, окидывая мнительным взглядом опустевший зал.

Выглянувший из-под воротника солдатик заметил, что ни одного постороннего в округе не было, а потому оттолкнулся от девичьего плеча и плюхнулся вниз в еловые веточки венков. Его маленькая головка вскоре показалась средь хвойных иголочек, которые он принялся расталкивать своим ружьём, расчищая себе дорогу.

— А вот и буду, ведь вам ещё нужно нарядиться самой и приготовить ужин, чтобы как полагается встретить гостя! 

— Этого не было в твоих условиях, — напомнила ему девица.

— Не было, — подтвердил солдатик, — но это не значит, что я не могу внести правки.

Кассандра побагровела от злости. Она сверилась с временем на телефоне, гласившем о том, что до полночи осталось три часа — а ведь ей ещё ехать домой! Но она не переживала, точно уверенная в отсутствии пробок. Все нормальные люди уже отмечали праздник дома, пока она бродила по безлюдным залам, заполняя тележку и вступая в спор с — кто бы мог подумать! — ёлочной игрушкой. Эмоции Кэсси внезапно сменились с гнева на ужас: она испуганно подняла взор к висевшим на потолке камерам видеонаблюдения.

— Какая же я идиотка! — она выпалила,  командным тоном заявив к солдатику: — Ну-ка, полезай обратно под воротник!

Но солдатик не шевельнулся, и Кассандра так же застыла на месте, ощутив стыд такой величины, какой не испытывала прежде! Боковым зрением она заметила недалеко от себя тоненькую фигурку: то была маленькая девочка лет семи, одетая в застёгнутое на все пуговицы поношенное пальтишко. Её длинная русая коса выглядывала из-под намотанного вокруг шеи шарфа, на личико спадали несколько прядей, а на макушке меховой шапки торчал большущий помпон. Кэсси будто заглянула в прошлое, в отражении детского лица увидев себя — только она всегда носила новые и дорогие вещички, избалованная любовью отца.

— Привет, — неловко выдавила из себя Кэсси, обратившись к девочке.

Та проницательно смотрела на полку на застывшего оловянным изваянием солдатика, и только когда с ней поздоровались, она робко пролепетала: 

— Добрый вечер. 

— Ты потерялась? — спросила Кассандра первое, что пришло ей на ум, но девочка отрицательно помотала головой.

— Это вы разговаривали с солдатиком, мэм? — она немного шепелявила из-за отсутствия одного переднего зуба, и слова её звучали презабавно мило.

— Да, — Кэсси с достоинством кивнула — говорить это ребёнку оказалось не так уж страшно, как она думала. По крайней мере за чокнутую её не примут.

— Я тоже люблю разговаривать с игрушками, — сказала девочка, теребя пуговку на пальто, — правда, меня за это ругают. А как его зовут? — она метнула взор на неподвижного солдатика.

— Ох… — Кассандра аккуратно взяла его в руки, присела на корточки перед стеснительной собеседницей, показывая ей игрушку. — Его просто зовут оловянным солдатиком.

— Как в сказке?

— Да. 

— А почему у него вторая ножка серая?

— Потому что я о нём позаботилась и купила ему олова для второй ноги, — поведала Кэсси вкрадчивым шёпотом, как будто её тайну могли подслушивать. — Надо только раскрасить это олово в цвет его брюк — и он будет, как новенький.

— О! Я как раз очень люблю рисовать! — оживилась девочка, смущённо хлопая ресницами. Пухлые щёчки её весело разрумянились, а на маленьком ротике появилась робкая улыбка.

— Может быть… Тогда ты поможешь ему вернуть прежний облик? — Кассандра протянула девочке солдатика, и та без колебаний бережно приняла его в свои крохотные ручонки, восторженными глазами осматривая переданный ей артефакт. — А потом ты сможешь повесить его на праздничную ель и будешь любоваться им. 

— Вы так думаете?

Кассандра кивнула: ей было немного жаль расставаться с доставшимся ей от родителей древним экземпляром ёлочной игрушки. Она даже начала понемногу привыкать к его компании, ведь кто ещё поторопит её и обязательно будет называть «мисс», а то и подтрунивать над ней? Она взглянула в последний раз на солдатика, повёрнутого к ней лицом, и узрела, как он подмигнул ей. Это и было доброе дело, которое она должна была сделать, и все зарождавшиеся в ней зачатки сомнений как рукой смело.

— Возьми его с собой, — ласково молвила Кэсси, — и говори с ним, сколько влезет. Только предупреждаю: он очень болтливый собеседник.

Девочка звонко рассмеялась, преисполненная благодарностью к щедрой незнакомке и радостью, что теперь у неё будет очень красивая игрушка. 

Они расстались так же стремительно, как и встретились: девочку забрала обнаружившаяся неподалёку мама, с интересом выслушавшая задорный рассказ дочери о подаренном ей солдатике, а проводившая их взглядом Кэсси быстро закинула венок в тележку и покинула отдел.

Закупившись всем нужным и нагрузив машину покупками, Кассандра помчалась на всех парах домой. По прибытии она пролетела вихрем по всем комнатам, в поисках удачного пристанища для рождественского венка, и не нашла ничего лучше стены в гостиной за диваном. Пока она отчаянно трудилась у плиты с лёгкими закусками и глинтвейном, изготавливая его по особому, доставшему ей от отца рецепту, все помещения насквозь пропахли хвоей, сделав их толику уютней и праздничней.

Как прилежная хозяюшка, девица накрыла на стол, попутно утоляя разыгравшийся голод. У неё не было уверенности, что её возлюбленный захочет лакомств — всё-таки бессмертные боги не нуждались ни в пище, ни в воде. И хоть её возлюбленный редко вкушал еду смертных, предпочитая не переводить продукты, Кэсси была твёрдо настроена накормить своего божественного мужчину. Не зря же она старалась?

Намывшись и прихорошившись у зеркала, Кассандра пошла в гардеробную. Перед девичьим взором уже успела сформироваться картинка будущего наряда, и ей только оставалось искать нужные вещи на вешалках и в шкафчиках, и любоваться получившимся результатом.

Стрелки на часах неумолимо бежали вперёд, отсчитывая скоротечно убывающие минуты. За окном завыл ветер, раскачивая древа и помогая им сбросить заснеженные накидки. Под ярким светом фонарей трепетали блестящие снежинки, падавшие на мокрый асфальт и тут же таявшие. 

Чем ближе подкрадывалась полночь, тем более явные очертания приобретал скептицизм Кассандры. Ей всё казалось, что произошедшее днём было видением, что никакого солдатика не было, и что ежели он всё-таки был, то желание её навряд ли кто-то был способен исполнить. 

В звенящей тишине размышлений, когда девичий мозг уже закипел от настигших его расстройств и угрюмых мыслей, на улице прогремел до боли знакомый треск, заставивший Кэсси недоверчиво чертыхнуться и взглянуть на время. Томительные секунды она с придыханием стояла в гостиной, прислушиваясь к звукам снаружи дома и беспощадному биению собственного сердца. Ожидание стоило того, ведь через волнующие естество мгновенья раздался звонок.

Кассандра метнулась в холл, поправив накидку на плечах, и, не медля, открыла дверь, встречая гостя радушной улыбкой: на пороге стоял во всей своей божественной красе Рейден.