«Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen.»¹

Малое славословие.

— Ваше Святейшество, это дело не терпит отлагательств! — Молодой дьякон, едва переводя дыхание, мчался по длинному, залитому светом коридору Собора Святого Петра. Его шаги, глухо отдаваясь о мраморный пол, нарушали тишину, царившую в соборе в этот поздний час.

— Успокойтесь, дьякон Николай. Что случилось? — Папа Римский остановился у Кивория гробницы Святого Петра, его голос был спокоен, но взгляд — насторожен.

— Письмо… от отца Франческо из Манделы! — Дьякон, дрожащими руками, протянул конверт.

Святой Отец взял письмо, и холодная дрожь пробежала по его телу. Бумага, казалось, источала смрад ужаса и отчаяния. Он перекрестился, шепча молитву, и вскрыл конверт. Прочитанное повергло его в шок, но последняя строка заставила похолодеть.

— Domine Iesu Christe, Fili Dei, miserere mei, peccatoris!²

— Ваше Святейшество, что же там?! — Дьякон нервно мял рукава своей робы и с волнением смотрел на главу католической церкви.

— Конец…

— Конец, чему?

— Конец нам всем, как чувствовал нужно было отправлять не только Франческо, Боже, сам Дьявол стоит у наших дверей! — Папа побледнел, его голос дрогнул.

***

Несколько дней в пути без сна и прочих человеческих облегчений. Ещё эти снежные бури, через которые ни один транспорт не пройдет, и только сила человеческого духа способна на такое. Но кардинал Себастьян все равно не понимал, зачем жить в такой глуши? Случись что-то с тобой, и никто не вспомнит о тебе, пока ты не понадобишься. Впрочем, это «понадобишься» уже произошло. Правда, он до сих пор не понимает, зачем просит помощь у душевнобольного. Да и Святой Престол никаких подробностей не дал…

Может, это как-то связано с большим количеством экзорцистов.

Его ноги уже давным-давно промокли, а ярко-красная одежда покрылась снежными катышками. Ещё немного, и он замерзнет где-нибудь здесь, и письмо от самого Папы Римского не дойдёт до адресата.

— Чёртов холод, Господи, за что такие испытания, АПЧХИ!

Одно радует: в такую погоду все хищные звери спрятались по своим убежищам, и только он здесь в надежде найти этот дурацкий дом. Главное, чтобы его снегом не засыпало, потому что по последним данным он не такой уж и большой.

Чем темнее становится небо, тем гуще кажется лес…

Лишь бы бесы не привиделись.

— Эй, кардинал, ты что тут забыл? — тихий голос раздался за спиной, из-за чего мужчина в страхе подпрыгнул и начал неистово читать молитву, заученную со школьной скамьи.

Перед ним стояла высокая монахиня в чёрной потрёпанной рясе и с белым, нет, даже уже с серым апостольником. Волос её не было видно. Многие в храме невзначай говорили, что она налысо остриглась. А лицо её не выражало никаких эмоций, как будто она смотрела сквозь тебя, но глаза её были на самом деле страшны, смотрели они в саму душу. Один глаз был чёрный, как бездна, а другой — безжизненно серый. Если бы он не знал её лично, он думал бы, что перед ним явился демон.

Он сглотнул, не в силах произнести ни слова.

— Что молчишь? Испугался? — произнесла монашка уже более громким тоном. — Говори, что хотел, и уходи, а то шумишь уж больно громко, твой чих на всю округу.

— Да, я срочно прибыл из Ватикана и принёс письмо от Святого Престола, но не могла бы ты впустить меня погреться? Я промок и замерз… — хрипло проговорил Себастьян, протирая дрожащие плечи руками.

Затворница осмотрела его взглядом и сжала губы в недовольстве, но ничего не сказала, лишь отвернулась и пошла дальше, помахивая рукой. Долго думать кардинал не стал и тут же зашагал за девушкой. Его синеющие губы и ледяные руки определённо скажут монашке спасибо.

Как оказалось, её домик был близко, и он прошёл добрых два километра. И если бы не тишина леса и его чих, он бы точно заблудился. Бог действительно миловал его сегодня.

Жилище оказалось очень скромным, отшельническим, но тёплым, с камином, и это сейчас очень кстати. Монашка подошла к камину и села на пол рядом с небольшим столиком, на котором стояла пустая тарелка, а рядом — недопитая бутылка пива. Как же это не по-божески! Он бы понял, если бы это было вино, но… С ней спорить бесполезно, она скорее всего проигнорирует в любом случае.

Даже если заговорить о делах или настроении, ну или о чём-нибудь ещё, ей будет всё равно. Такой она была всегда. Настоятельница говорила, что у неё нет души, из-за этого она не понимает нас, обычных людей, и ей не понять наших радостей и печалей… Для неё это всё серая масса.

Я мог бы долго разглагольствовать о её омертвевшем состоянии, но я прибыл сюда по делу и хотел уйти пораньше. Достав конверт из-под сумки, он протянул его девушке.

Приняв его, она даже не посмотрела на кардинала — всё её внимание было на огне. Распечатав конверт, она опустила взгляд на письмо, которое было написано очень нервно и быстро:

«Наш мир угасает…

По злому ли умыслу или по тяжкому греху нашему —

уже не важно, ибо Дьявол стоит у порога, Наш мир угасает…

По злому ли умыслу или по тяжкому греху нашему —

уже не важно, ибо Дьявол стоит

готовый поглотить жалкие души наши…

Послушай, дитя моё, знаю, гнев твой справедлив,

ибо решение наше тяжко для тебя…

Но выслушай и прими поручение,

данное тебе Святым Престолом…

Ибо нет иного, кто смог бы противостоять

угрозе, нависшей над родом человеческим…

Ступай же в Манделу...»