«Она была прекрасна. Ее лицо казалось выточенным из самого тонкого и белого мрамора, ее глубокие глаза отражали серебряный лунный свет, струящийся в этот безумный мир. Ее прекрасное лицо отражало глубокую, непримиримую и неугасимую скорбь, слезы текли по мраморным щекам, падали на землю и исчезали… Она глубоко страдала за этот мир, желая счастья каждому живому существу. Желая спасения…
Она проливала свою кровь, и густые алые капли её крови исцеляли болезни, заживляли раны, спасали жизни. Ее крови желал каждый, чем больше сострадания она проявляла к людям, тем больше и больше хотели жадные, жадные до омерзения создания, не знавшие жалости.
Ее звали Святой, Спасительницей. Ради нее развязывались войны, люди убивали друг друга ради ее крови, и это заставляло Святую вновь и вновь ранить себя, чтобы спасти многих. Но войны не прекращались, все больше и больше веруя в Святую Деву, они все сильнее хотели ее заполучить. На грани отчаяния и разочарования в мире прекрасная, но такая печальная Святая взмолилась Человеку:
“Это тело не выдержит еще больше страданий — дева плакала, стоя на коленях, и молила, дрожащим голосом: — Проткни мое сердце своим мечом и уничтожь его. Только после смерти я наконец смогу обрести покой… Взамен возьми столько моей крови, сколько сможешь собрать, я отдам ее тебе. И ты больше не будешь страдать, ожидая исцеления своих ран”.
Человек рассмеялся. Он смеялся, и слезы стояли у него в глазах. Черный меч проткнул грудь Святой Девы насквозь, и густые струи ее крови текли по мечу, впитывались в землю, и там, где земля пропитывалась ее кровью, распускали свои алые бутоны кроваво-багряные маки. Человек собрал столько крови Святой, сколько смог взять с собой. Небольшую часть ее крови он заключил в оболочку из драгоценного камня и отдал семье Девы.»
Этот драгоценный камень вставили в ожерелье, которое новая Святая, сестра той Девы, носила на себе. Проливая свою кровь на драгоценный камень в ожерелье, новая Святая могла так же, как ее погибшая в страдании по миру сестра, исцелять болезни и заживлять смертельные раны.
Райнер Лют закрыл книгу и откинулся на свою тюремную лежанку: это была одна из легенд Роланда, старинная сказка о Святой Деве Элизис Аквилегии, милосердной и страдающей по каждой жизни в мире девушке, которая умерла из-за человеческой жадности. Райнеру эта девушка, так сильно страдающая по каждой букашке, казалась последней идиоткой: кто в здравом уме станет использовать собственную кровь, чтобы кого-то спасти? Чтобы спасти совершенно чужого, незнакомого человека, кто станет жертвовать собственной жизнью? Хотя, если бы он мог сделать что-то подобное… Если бы его кровь могла заживлять смертельные раны, тогда Тайл, Тони и Файла… Хотя бы какое—то количество людей он мог бы… Или, по крайней мере, он мог бы подлатать раны Шиона, помочь Кифар…
Зараза, жаль, что это бы его самого не защитило бы от ран. Хотя, может быть, это было и к лучшему, что в мире нет людей с подобной способностью — для обладателя, должно быть, она была тем еще проклятием.
И все же, даже это проклятие было бы лучше, чем его Альфа Стигма, да… Нет, нельзя сравнивать два проклятья между собой. И то, и другое, приносит своим обладателям только боль и бесконечные страдания. Жизнь, которая хуже смерти — когда единственное твое спасение или жить так, будто тебя нет, либо умереть, чтобы законсить этот цикл боли. Наверное, они были похожи. Хотя он не святой, напротив, его описание было больше приближено к…
Монстр. Чудовище. Мерзкое создание с руками по локоть в крови. Да, они с этой святой сущностью были крайним образом противоположны: машина для убийства и само воплощение самопожертвования. Он забирал жизни, Святая их спасала, и все же, Райнеру казалось, что он понимает ту боль, которая заставила Святую Элизис Аквилегию умолять убить ее.
Зацикливаться на этой легенде не было никакого смысла. Судя по описанию событий, действия этой легенды проходили где-то на территории, граничащей между Роландом и Руной, но если дочитать до конца, становится ясно, что Ожерелье Святой могло находиться как в Роланде, так и в соседней Руне. Иными словами, без дополнительных материалов найти его не представляется возможным.
Он закрыл книгу и положил ее наверх небольшой стопки. Она была довольно низкой по сравнению со стопами книг, стоящими рядом, поэтому на нее еще можно было что-то положить не опасаясь, что эта башня вдруг повалится и придавит несчастного заключенного. Как было бы печально: быть погребенным заживо под кучей литературы…
— Всё читаешь? — Голос тюремщика, доброжелательный и на редкость веселый, заставил Райнера поднять голову от выбора нового чтива. Какой—то он сегодня был странный, с каких пор он носит цветы в нагрудном кармане? Тем более, такие, как маки, которые росли далеко в полях, а не близ столицы.
— Ага, — Райнер кивнул головой и лениво потянулся, раскрывая новую книгу на первой странице: — Чем еще заниматься в этом чудесном местечке. А чего это ты такой довольный, старик? Что-то хорошее?
— Водили с женой дочку посмотреть на шествие. — Старик сел на стул рядом с решеткой камеры и усмехнулся: — Она так радостно улыбалась, только ради улыбки моей малышки стоило стоять в той бешеной толпе!
О, шествие… Какой-то очередной помпезный военный парад. Райнер слегка хмыкнул: знать любила проводить парады по улицам города, демонстрируя свою мощь всеми способами и запугивая народ. Хотя, возможно, детям смотреть на красиво марширующих военных и рыцарей нравилось, они ведь пока ничего не понимали.
— О как…
— Кто бы подумал, что Святая будет такой юной красавицей. — Старик продолжал, Райнер на его слова удивленно моргнул: а? — Такая утонченная красотка, хотя моя жена в ее годы была не менее…
Да откуда вообще в светском, не особо верящем в высших существ Роланде внезапно взяться Святой!?
В империи Роланд не было официальной религии, хотя под запретом вера в Богов тоже не была. Но внезапно Святая Дева… Райнер не мог понять, откуда бы ей появиться, и откуда взяться такому титулу, у Роланда ведь и церкви нет, Роланд же не Руна! Так откуда…
— Что за Святая? — Он спросил напрямую, и надсмотрщик на этот вопрос слегка усмехнулся:
— Что, интересно, что за стенами?
— Да не то, чтобы очень.
Там не могло быть чего-то особенно интересного, но происхождение невиданного доселе персонажа Райнера действительно слегка интересовало. Что это за Святая, которую приветствуют всей столицей, как правительственного деятеля…
— Во время недавней войны одна благородная леди прославилась тем, что исцеляла раненых одним прикосновением. — Но тюремщика от рассказа было уже не остановить. — Не так давно церковь империи Руна призвала ее, чтобы она доказала свои силы, и теперь она вернулась в страну как Святая.
Если она вернулась из Руны с титулом, тогда ясно, откуда такое громкое звание. Исцеление прикосновениями пальцев… Райнер в это мало верил, но если это было правда так, значит, на континент Менорис снизошло чудо? Удивительно тогда, как Руна отпустила из страны человека, потенциально связанного с Богом, но с другой стороны, Руна и Роланд были союзными государствами, и враждовать из-за одного человека не стали бы. Святая или не Святая, это просто женщина, а к женщинам, которые могли вмешаться в политику, отношение в Руне, пожалуй, было не самым благоприятным.
— Надо сказать, она вернулась вовремя. — Тюремщик продолжал свой рассказ, кажется, очень увлеченный тем, что происходило в столице. — Через несколько дней людям покажут потерянную принцессу, в городе яблоку негде упасть, все хотят взглянуть. Еще и приезд Святой, те, кто попал в город сейчас считаются счастливчиками.
Удивительно, как эта королевская семья еще не надоела своему народу, что на “внезапно найденную принцессу” все собираются посмотреть. Казалось бы, куда еще больше обнаглевших дворян на несчастные крестьянские шеи.
— Интересно, есть ли там на что смотреть…
Просто девица, которая потеряет рано или поздно голову от вседозволенности этой грязной, гнилой королевской семейки. Если она жила с дворянами, вольется, если нет, не важно какой она крови, ее заклюют эти мерзкие твари, именуемые аристократией.
— Моя дочурка так хочет посмотреть на фестиваль в честь принцессы, что мы обязательно туда пойдем. — Не обращая внимания на слова Райнера, надзиратель все продолжал говорить о своем. Фестиваль, да…
Фестиваль в честь принцессы. Надо же, эта страна все еще делает хоть какой—то вид, что заботится о своем народе.
Ха… Ладно, его это совсем не касается. Конечно, интересно поболтать между делом о том, что происходит снаружи, но какая разница приговоренному заключенному до того, что творится за пределами его тюрьмы?
Там, за дверьми этой темницы, время течет, все изменяется, люди меняются, живут, а здесь все замерло. Райнер замер. Каждый его день, который он отмерял от засыпания и до побудки, начинался и заканчивался совершенно одинаково, и ему не было дела ни до Святых, ни до Принцесс, Героев, Демонов, всем, что занимало его каждый день, были изменяющиеся от книги к книге тексты легенд.
Райнер Лют существовал изо дня в день, а мир за пределами тюрьмы жил, двигался, развивался… Просто пока этот расхлябанный лентяй не знал, что рано или поздно он тоже станет частью этих хаотичных изменений, но до этого момента должен был минуть еще целый год.