В свой законный выходной Диппер слушал музыку, и она становилась ему всë роднее. Когда-то он читал о вечных темах, но до конца не мог осознать, что именно это значит. И вот сейчас, слушая другой мир, с треском доносящийся из радиокоробчонки, Диппер не переставал об этом думать. Мужские и женские голоса пели о любви, о смерти, о начале и конце. Даже успело выработаться стойкое ощущение, что в каждой ноте, в каждом звуке есть свой скрытый смысл. Были фразы и слова, ему совершенно неясные. Сами их природа и фонетика отсылали к иной, давно забытой культуре, погребенной войной ещë до его рождения. Диппер ощущал себя резко прозревшим, но ни черта не осознавшим. Он решил не разгадывать, а предаться старому доброму: «Слушай, как чурбан и прими как факт». Но вся эта скрытая подноготная вызывала неподдельный интерес.

Когда голоса пели про явления, ему известные, но на себе не прочувствованные, он загорался к ним неумолимой лаской. Хотел увидеть туман, чистое ясное небо, обрамлëнное горами, ощутить колкий мороз и свежесть влажного воздуха после дождя. Хотел, в конце концов, увидеть свет. Это желание не останавливалось и не заканчивалось. И Дипперу казалось, что оно не закончится никогда. До самой смерти.

Оттого его посетила некая вязкая хандра, язычком облизывающая его нутро. Противная, гаденькая мерзота заползала в мысли. От этого его перекорëжило, и Диппер забавно нахмурился. Ему остаëтся только надеяться, что всë пройдëт гладко и он окажется уже по ту сторону провода. Каждый раз, когда вся эта мгла проникает в сознание, Диппера охватывает необъяснимая неизвестность, и всë подначивает, выкручивает любопытство на максимум. Он давно решил утаивать распаляющееся желание даже от близких ему людей. Сбежит ночью, может, договорится с рейдерами, может, пойдет скитаться по миру, ориентируясь по следам от шин, может, ещë что под руку подвернëтся. Пусть он лучше станет пропавшим без вести, чем человеком, бросившим маму и Мэйбл. Над слепым альтруизмом явно главенствовали мечты и цели. Диппер уже давно сделал свой выбор.

Как и у многих из Альбэнса, у Диппера не было отца, то есть, он был, но где-то там, а где — один чëрт его знает. Его отец не был хорошим или плохим, скорее, серым и нейтральным. В один день папа просто не вернулся домой. Диппер навсегда запомнил тот бесконечный вечер. Мама и Мэйбл плакали: мама плакала от осознания, а Мэйбл, совсем глупенькая, плакала вместе с ней, впервые видя материнские слëзы.

Если Диппер обретëт своë стабильное место в мире ином, то обязательно вытащит из Альбэнса маму и Мэйбл, если они, конечно, сами того захотят. Он не знал планов Мэйбл, а Мэйбл не знала его планов. Разговоры о будущем всегда удавалось обходить стороной или покрывать плëночкой лжи. В этих вопросах Диппер всë-таки предпочитал выбирать себя.

Тихий робкий стук в дверь прервал его мысли. Диппер выкрутил звук на минимум.

— Заходи! — крикнул он, окончательно выныривая из глубин подсознания.

Мама вошла в комнату, устало сутуля плечи.

— Диппер, солнце, ты, случаем, не знаешь, где опять ошивается Мэйбл?

Он неоднозначно отвëл взгляд.

— Могу только догадываться, — Диппер одарил Фрэнсис Пайнс ободряющей улыбкой.

Всë это время Мэйбл так и не появилась дома. Скорее всего, она вновь хвостиком вертелась вокруг рейдеров или валялась пьяной скотиной в метафорической или вполне реальной канаве.

— Сходишь поищешь еë? — Фрэнсис Пайнс опустилась на кровать возле Диппера и потрепала его по волосам.

Он кивнул.

— Хорошо. Ложись спать, ты, наверное, уже устала.

— Спасибо. — Мама улыбнулась.

Диппер зашëл в кабак, держа руки в карманах плаща. В уши стрельнула громкая музыка, отяжелëнный табаком запах резанул по носу. Диппер держался молодцом, уверенной походкой шагая к бармену. Он давно понял простую истину — чтобы выжить, надо всегда держать лицо, как бы жалко ты ни выглядел, каким бы сопляком ни являлся. Иначе ему бы давно надрали задницу. За столиками сидели рейдеры, не обращая на него никакого внимания.

— Доброго вечера, — Диппер обратился к бармену. С этим парнем они были знакомы с детства, да и Диппер как-то помогал с поломкой в кабаке. Парень улыбнулся, завидев Диппера. — Налей чего по вкусу. — Он опустился на высокий стул с потрëпанной кожаной обивкой.

— Рад тебя видеть, Диппер. Как с учëбой? — Джеймс был приятным парнем, старше Диппера всего на пару лет. Он отлично подходил на роль наливайки в этом кабаке: дружелюбный, спокойный и умеющий держать язык за зубами, разумеется, что в свою пользу.

— Всë отлично, — поддерживая любезный диалог, ответил Диппер. — А ты как, без передряг?

— Та же история, не без своих забот, но работой я доволен, — Джеймс смешивал алкоголь, умело совмещая диалог с ремеслом бармена.

— Мало кто из наших в таком преуспел. — Под «нашими» Диппер подразумевал компашку дворовых мальчишек, бегающих по свалке, коими они являлись ещë семь лет назад.

Джеймс усмехнулся.

— Есть такое. — Он поставил стакан с горящей жидкостью перед Диппером.

Смотря на мелкое развившееся пламя, Диппер съехал с темы.

— Слушай, на самом деле, я ищу Мэйбл. Опять, — с долей сарказма добавил он. Диппер знал, что Мэйбл симпатизирует Джеймсу. Он уж не знал, до сих пор ли он в неë влюблëн, но иногда Мэйбл рассказывала про неоднозначные намëки со стороны Джеймса.

— Вновь никого не предупредила? — Джеймс лукаво улыбнулся и поджал губы, очевидно, размышляя.

— Мама волнуется. — Диппер взял стакан и сделал мелкий глоток. На вкус алкоголь как всегда — ужасно. Но это был некий благодарный жест Джеймсу. Сидеть здесь и просто болтать, не выкладывая ни монетки — это некрасиво. Настоящую вежливость невозможно навязать, еë можно только прочувствовать самостоятельно. Все эти аспекты Диппер прекрасно понимал: когда надо остановиться, когда надо проявить любезность, а когда необходимо замолчать.

— Она сейчас в закрытом помещении вместе с рейдерами, выйдет примерно через час, около того, — всë-таки тихо добавил Джеймс. — Но я тебе этого не говорил.

Диппера немного смущала частота своевольных пропаж Мэйбл, особенно с рейдерами. Ему далеко не впервой искать еë по городу. В прошлое еë отсутствие он нашëл сестру изрядно пьяненькой. По дороге домой она царапалась, пыталась словесно поцапаться, давала подзатыльники и разок хорошенько зарядила Дипперу по лицу. Его не раздражало поведение Мэйбл, у неë на это есть полное право. Диппер полностью понимал еë. Несмотря на сомнительные компании, злоупотребление алкоголем и, возможно, чем посильнее, она всë-таки крутилась вокруг людей, которые могли дать ей полезные навыки. Да, Мэйбл глупит, но это еë дело, лезть со своими ненужными советами — та ещë оказия. К тому же, ему по-прежнему удавалось сохранять с ней какие-никакие адекватные взаимоотношения, а это стало большим трудом, когда еë характер резко изменился и пошëл по своей взбалмошной дорожке. Терять близкого человека из-за мелочей — ещë большая глупость, чем те, что творит Мэйбл.

Диппер неспешно пил из стакана, поддерживая лëгкий диалог с Джеймсом, но мозгами был совсем не здесь. Краем уха он подслушивал разговоры посетителей бара. Ничего важного они не говорили, но Диппер всë равно вслушивался, стараясь не терять нить их диалога. За скукой и ожиданием время тянулось невозможно медленно.

— Знаешь, не доверяю я им, — спонтанно сменил тему подвыпивший рейдер. Диппер тут же пригрел уши, подперев щëку рукой.

— И чë же так? Зассал, что там каждый пиздюк навороченной железной рукой тебе все зубы выбьет? — второй рейдер, сидящий рядом с ним, неприятно гоготнул и едва не со стуком опустил кружку с пивом на столик.

— Я серьëзно, они, бляха-муха, все там чокнутые. — Из динамика заиграла песня уже знакомых «The Doors», которых Диппер слышал по радио. Джеймс куда-то отошëл, поэтому Диппер был предоставлен сам себе. Он начал тихонечко подпевать, изображая опьянение, не выдавая того, что давно уже вник в чужой разговор. Первый рейдер с опаской огляделся. — Я нутром чувствую, что нам пизда. Ты вообще слушал их предводителя? А радиоэфиры? Хоть во что-то вникал, а?! Это же жуть.

— А что там? — второй рейдер притих, в его крякающем голосе заиграли взволнованные нотки.

Первый рейдер выдержал значительную такую паузу, видимо, всë не решаясь дать ответ. Он отхлебнул пива и выдохнул, успокаивая самого себя.

— Вчера вечером я не сдержался, понимаешь, не могу я так, не доверяю я пустому пиздежу. Короче, и очень удобно подвернулась возможность настроиться на нужную волну. Это вышло совершенно случайно, — начал оправдываться тот. — Да неважно. Выступал их предводитель. Сука, ну его нахуй, эту гниду ебучую.

— Да ты можешь уже сказать, что там было? — Рявкнул второй, не выдерживая.

— Могу-могу. Их предводит…

Его слова оборвались громким звуком выстрела. Диппер вздрогнул и ошалело уставился на первого рейдера.

Лëгкое его было пробито метким выстрелом. Изо рта, булькая, брызнула кровь. Второй выстрел — метко в голову. В глазах рейдера застыл немой ужас перед тем, как он грузно упал на стол, прямиком на стеклянную кружку с пивом, дробя еë на мелкие осколки своей простреленной черепушкой.

— Не стреляйте! — крикнул второй рейдер, поднимая руки.

— Не стрелять, говоришь? — послышался насмешливый, чрезмерно бархатный голос со стороны. Диппер не реагировал, он не мог отвести взгляд от тела. Оно казалось ему дымящимся. Кровь текла на стол. В голове рейдера зияла дыра, мерзкой кровавой массой виднелись остатки мозга. Когда Диппер понял, что к его плащу прилипли склизкие ошмётки мозга, его затошнило. — Хорошо, успокойся, не буду.

Подошва тяжëлых ботинок застучала по полу, словно растягивая на жестокое удовольствие каждый увесистый шаг. Высокий мужчина показался в поле зрения Диппера, даже не поглядывая в его сторону, будто он был пустым местом. Мужчина встал рядом со вторым рейдером, его жуткие глаза по-кошачьи блестели. Грязно-жëлтые пряди волос спадали ему на лицо, через губы по вертикали тянулся рубец, всю эту картину дополнял милитаристический кожаный плащ с металлическими вставками. Мужчина резким движением выхватил нож из ножен. Лезвие блеснуло перед тем, как располосовать горло второго рейдера.

Диппер прерывисто выдохнул. То, как этот человек безжалостно убивал людей, вводило его в ужас. Он буквально купался в чужой крови.

Мужчина убрал нож, ногой пнул стул со вторым дохликом и достал сигарету, тут же еë поджигая. Он опëрся руками на стол, заляпанный кровью и битым стеклом.

— Стоит ли мне объяснять простую истину, господа? Наверное, всë-таки стоит. Я лично отрежу язык каждому балбесу, кто будет много болтать. Я предупреждаю лишь единожды, что вы сами выбираете повторить их судьбу. Хули вылупились? — недовольно рявкнул он и блаженно затянулся. В его чертах играло какое-то мертвенное изящество. — Ясненько? — мужчина, явно обладающий авторитетом среди собравшихся, приторно улыбнулся. На его лице проступили неглубокие мимические морщинки. Он развернулся к Дипперу, в его зубах тлела сигарета. — А ты, блять, кто такой?

Диппер, впадая в ступор, моргнул. Он уже было открыл рот, чтобы дать ответ, но слова застряли в горле. Диппер сглотнул и всë-таки подал голос.

— Диппер, — стараясь сохранять спокойствие, он попытался придать себе как можно больше твëрдости, но голос всë равно подрагивал. — Я за сестрой.

— Да-а? Как интересно. И кто же эта сестра? — мужчина подобрался ближе и наклонился к лицу Диппера, выдыхая в него дым. Диппер буквально чувствовал его дыхание из-за этой некомфортной близости, а когда дым перестал резать глаза, то увидел взгляд, словно пытающий его. Он ощутил, как новая волна страха сковала его, всë тело было напряжено как на иголках. Мужчина зацепился жуткими жëлтыми глазами за черты лица Диппера и улыбнулся краешком губ. — Близнецы?

— Они самые, — ответил он, держа точëный, почти искрящийся зрительный контакт. Мужчина будто бы смягчился, признавая Диппера, но отстраняться не собирался, что-то уже идейно высматривая в нëм.

— Какого хера тут происходит? — послышался недовольный прокуренный женский голос со стороны. — Сайфер, пидрила, ты опять диктатуру ведëшь? — Диппер с Сайфером почти одновременно повернулись на звук. Из двери вывалились остальные. Розоволосая девушка, лет тридцати, яркая, броская, назвавшая убийцу многозначительным «пидрилой», закатила глаза. Рядом с ней стояла Мэйбл, она пристально смотрела на Диппера, сложив руки на груди.

— Пироника, сладкая, ты же прекрасно знаешь, что крысы первыми бегут с корабля. — Сайфер осклабился.

— Да ты скоро всех переубиваешь, башка ты, блять, засаленная, бежать некому будет.

Присутствие остальных немного сгладило состояние Диппера. Ему уже приходилось видеть смерть, далеко не один раз. Но в такой непосредственной близости, что пули чуть ли не над головой пролетают — никогда. Да и не в восторге он был от этого мертвенного запаха, от этой ярости в человеке, способном на подобное. Сайфер же в свою очередь по-ребячески недовольничал, выпрямился и, передразнив Пиронику, зажал сигарету в зубах.

— Эти жмурики — дебилитанты, из-за таких всë к чертям хохочущим рушится. Но, благо, наступила финита ля комедия. — Сайфер самодовольно пригладил волосы рукой.

— Чëрт бы тебя побрал, пусть будет по-твоему. Но в следующий раз чтоб без выкидонов, понял? — Пироника стушевалась. — С тобой, как с ребëнком с автоматом.

— Конечно, мать, в следующий раз без выкидонов. — Сайфер потянулся и, стряхнув пепел на пол, показал на Диппера большим пальцем. — Щеночка заберите, дамы.

Тут Мэйбл не выдержала и, огибая присутствующих, зарядила Дипперу сестринский поучительный подзатыльник. Сайфер стоял в игривой близости и с усмешкой наблюдал за происходящим.

— Диппер, балда, я тебе что говорила?! Ну оставьте вы меня в покое!

Диппер, сам того от себя не ожидая, тоже не выдержал. Возможно, сложившиеся обстоятельства так на него повлияли, эмоциональный перегруз или что ещë, но злоба, с которой он обратился к сестре, была для него нетипична.

— Да ты заебëшь, Мэй. Ебло своë не с орами открывать научись. Предупреждать там о делах своих, не знаю. Овца ты тупорылая. — он нахмурил брови. Сайфер громко расхохотался на заявление Диппера. Это послужило ему своеобразным ударом под дых. Он замолчал, и, кажется, замолчали все присутствующие в баре, только каркающий хохот Сайфера разрезал воцарившуюся тишину, отскакивая от стен.

— Билл, заткнись, а, — вставила свои три копейки Пироника.

Билл в последний раз истерически надрывно хохотнул и успокоился.

— Смех всë сгладит. Всë сгладит и убьëт. — На том и порешали.

Диппер уже думал уходить по-английски, как Пироника вдруг спросила, обращаясь к Мэйбл.

— Он знает? — и кивнула в сторону Диппера.

Диппер вновь напрягся. Он, конечно, ничего не знал, но чутьë подсказывало, что всего этого ему не нужно было видеть, и тут есть, над чем поразмышлять уже в одиночестве. Мэйбл молчала, не находясь с ответом.

В этой ситуации она казалась совсем маленькой, беззащитной, и Диппер даже успел пожалеть о своей внезапной словесной горячке.

— Нет, — сказала Мэйбл, как отрезала, — но, думаю, догадывается.

Тогда все взгляды устремились на него и Диппер понял, что неплохо так оплошал. Он начал нервически кусать нижнюю губу, хлопая глазами. Ситуация оставляла желать лучшего. Билл Сайфер смотрел на него выжидающе, неагрессивно, почему-то именно по этому кадру Диппер пытался определить глубину ямы, в которую провалился. Всë бестолку. Надо было что-то сказать.

Вдруг он вспомнил слова своего преподавателя мистера Эйса, что иногда следует говорить вещи, находящиеся на поверхности, в зоне доступности каждого. Диппер решил сыграть на этом, потому натянул на губы улыбку, и спокойно сказал:

— Я не понимаю, о чëм вы говорите, — намекая на своë молчание даже в случае понятия того самого неизведанного знания.

Мэйбл выдохнула. Билл Сайфер снова расхохотался, как полоумный, чуть ли не сгибаясь в три погибели. Пироника окинула Диппера непонятным взглядом и хлопнула ресницами, махнув рукой, дескать, свободен. Мэйбл, подхватив Диппера под локоть, посеменила к выходу.

Хохотун Билл Сайфер и, в частности, — его хохот, — врезался Дипперу в мозг, нарастая плотной корочкой. Билл Сайфер определëнно был безумцем, об этом свидетельствовали, как минимум, три фактора: прямая опасность для социума, неопознанное за «нормальное» поведение и, конечно, сам хохот. Сайфер будто смеялся не только над всем человечеством, но и над какими-то своими смыслами. О чëм велись внутренние диалоги в его чокнутой голове… Об этом Диппер даже подумать боялся, что уж там, о пресловутых рассудить и понять. Но Сайфер точно, — Диппер поклясться мог, — хохотал над чем-то неизвестным, адским, может, даже инфернальным. Оттого ситуация не делалась лучше. Этот Билл Сайфер был порождением сумасшествия, но, помимо всего прочего, Диппера в нëм пугала эта жуткая осознанность. Билл Сайфер будто бы знал, над чем он смеëтся. Диппер, хоть и шапочно, но всë-таки надеялся, что Сайфер его не запомнил. А если и запомнил — Диппер всеми силами постарается обходить его стороной.

Между тем, Мэйбл стремительно шагала домой. Диппер, пребывая в шоковом состоянии, скорее, наобум, плëлся за ней, едва не врезаясь в каждого прохожего.

А вообще-то, появление Билла Сайфера тогда ощутилось как явление самого дьявола, ну, а если не дьявола, — Антихриста народу так точно. Нравилось ли ему нагонять панику или он просто ни во что не ставил саму Жизнь? Вопрос, наверное, риторический.

Завтра к Дипперу должны подоспеть Кори и Кевин, к этому моменту следовало бы немного привести в порядок не только себя, но и собственный рассудок. Ещë Дипперу жизненно важно прояснить с Мэйбл некоторые моменты сегодняшнего балагана и еë, дьявол бы побрал, существования в этом всëм.

Жизнь продолжала идти своим чередом, невзирая на пошатнувшуюся грань нормальности.