Падение Гордости Сантиэля

Снег заметал потемневшие мосты и шпили, скрывал под собой последние догорающие фонари и хоронил остовы не сумевших подняться в небо шаттлов. Белоснежным покрывалом укутывал тела тех, кто надеялся успеть улететь с обреченной планеты — десятков, сотен людей, сбившихся подле них в напрасной, не оправдавшей себя надежде на спасение. Угасшей так же, как один за другим угасали огни, разведенные группками выживших — последние из них догорали на глазах, затухая под натиском безжалостной, пронзительно и горестно воющей вьюги.

"Гордость Сантиэля" была мертва. Великая столица великой династии, еще совсем недавно полная жизни, волею чужаков превратилась в остывающий труп, скованный льдом в могильной космической черноте.

Хейнрикс сморщился, пытаясь проморгаться, когда усилившийся порыв ветра сбросил горсть снега с крыши ему в лицо. В глаза, казалось, разом впились тысячи мелких игл, а кожу будто бы обожгло — разница меж температурой тела и температурой воздуха была здесь колоссальной. Вероятность выживания в таких условиях сводилась к абсолютному нулю — даже его сил вряд ли бы хватило на то, чтобы протянуть здесь хотя бы пару суток. То, что им повезло наткнуться на троих непонятно как продержавшихся до их прибытия бедолаг можно было считать не иначе как чудом Императора... Или результатом охотничьих забав друкхари, решивших помучить остатки добычи подольше — и во второе, честно признать, ему верилось больше.

Зубы скрипнули. Воспоминания о Комморре и ее обитателях всколыхнули в душе волну острой, всепоглощающей ненависти. Для поганых ксеносов это все ведь было просто забавой. Способом развлечь себя, заодно удовлетворив порочную жажду крови, пожирающую их разращенные души. Миллионы людей сгинули ради того, чтобы своим отчаянием, страданием и болью обеспечить стайке этих тварей лишнюю сотню-другую лет жизни...

Очередной костер погас уже из-за него — обуявшие псайкера чувства заставили температуру вокруг него на мгновение упасть еще больше, настолько, что дышать рядом стало физически больно. Шедшая по правую руку от него Кассия, отшатнулась, вскрикнув тихонько — и, не удержав равновесия, поскользнулась, чуть не рухнув под весом тяжелых, едва согревающих одежд. В последний момент Хейнрикс успел перехватить тонкое запястье, помогая навигатору удержаться на ногах. Извинился, окинув взглядом сперва ее, а затем и остальных, кто следовал за ними... И замер на мгновение, осознав, что одного из них не хватает.

— Лорд-кап... А, проклятье!.. Аврелия! Аврелия!..

Надежда, что белая пелена попросту скрыла от глаз ее силуэт, не оправдалась — ответа не последовало. К свисту ветра примешался лишь отзвук молитвы Ардженты, шумный бинарный треск вокса Паскаля, то ли настраивающего систему сканирования, то ли в очередной раз комментирующего, как же много проблем доставляют органики и сдавленное шипение Ирлиэтт. Сердце, кажется, пропустило удар, а мысли взметнулись вспуганой птичьей стаей — как давно она отстала от группы? Где именно они могли ее потерять? Было ли это делом рук друкхари, или же она попросту сбилась с пути? Следы исчезали под снегом почти сразу же, стоило им появиться и шансов найти капитана по ним не было никаких. Радовало лишь то, что с момента их последней стычки с врагами прошло не более десяти минут, а значит даже если она исчезла сразу после этого, они точно еще не успели уйти далеко и...

Настойчивое дерганье за рукав заставило Хейнрикса резко повернуться, схватившись за оружие. К счастью, источником его оказалась всего лишь Идира, тут же замахавшая руками и отступившая на шаг назад.

— Эй-эй-эй, не надо меня тут это вот, д-да? — Шмыгнув носом, предсказательница попятилась еще, на всякий случай, и наконец заговорила торопливо: — Мне тут голосок мой сказал, что она сейчас возле того, кто защиту был должен дать, да не дал. А еще — что ты ее оттуда вытаскивать должен, а то быть иначе беде. Сорвется наш лорд-капитан и... Ой...

Схватившись за голову, псайкерша замолчала — то ли слушая что-то еще, то ли наоборот оправляясь от услышанного. Дознаватель застыл тоже, в напряженных размышлениях о том, как ему вообще стоило реагировать на эти слова. С одной стороны сама идея о том, чтобы прислушаться к ведьме и сделать так, как она скажет, противоречила абсолютно всему, что диктовали догматы Инквизиции, собственный опыт и, в конце концов — здравый смысл. С другой, как бы трудно не было это признавать — ошибалась она и в самом деле крайне редко, настолько, что ошибки эти легко можно было классифицировать как исключение, обязательно присутствующее в любом правиле. И хотя мысль о том, чтобы отправиться на поиски в одиночку, в условиях плохой видимости, по запутанным улицам, где то и дело шныряли чужеродные твари, больше смахивала на попытку от него избавиться — по выражению лица и взгляду фиолетовых глаз можно было понять, что волнуется Идира не меньше него.

Выдох застыл тонкой льдистой коркой на губах, когда Хейнрикс коротким движением убрал меч и коротко рыкнул:

— К шаттлу. Я вернусь позже.

И, опалив взглядом начавшего было возражать техножреца, быстрым шагом двинулся обратно, сквозь бушующую вьюгу, лед и колкий снег.

Фигуры оставшихся позади спутников растворились в белесом тумане, оставив его наедине с самим собой, пробирающей до костей стужей и царившей здесь повсюду смертью. Буря уносила прочь отзвуки столь важного для него имени, не даруя ответа. Холод сковывал сердце — не понять, снаружи или изнутри. Зов сменял шепот молитвы — помоги ей, Император, и помоги ему отыскать ее...

Император. Озарение заставило Хейнрикса повторить про себя услышанную от Идиры фразу, после произнести вслух — и наконец осознать, что имелось в виду. Тот, кто должен был дать защиту... Ну конечно же! Шпиль, тот, в который они спускались по наводке разведчика — как он мог сразу не догадаться? Разгадка предсказания заставила псайкера ускорить шаг, уняв боль немеющих конечностей — он не хотел терять даже лишней минуты. Он не должен был допустить напророченной беды.

Цепляясь едва слушающимися пальцами за обшивку пробившего мостовую шаттла, Хейнрикс соскользнул в проделанный им провал и оказался в подвале храма. Ускорил шаг, поднялся по лестнице, стараясь не упасть — а после выдохнул с нескрываемым облегчением, завидев впереди тонкую девичью фигуру — целую и невредимую.

— Аврелия, клянусь, я...

Слова застыли в горле, стоило ей обернуться.

Бугристая корка покрыла ладони капитана — сочащаяся из-под содранной кожи кровь тут же застывала, превращаясь в ярко-алый лед. Пустой взгляд был направлен куда-то сквозь него, точно у слепой. А на руках...

Хейнрикс выругался едва слышно, чувствуя, как обычно непоколебимое самообладание, покинуло его, сменившись чувством беспомощности и полной растерянности.

Укутанное в снятый с ее же плеча гербовый плащ, на руках женщины покоилось обезглавленное детское тело.

— Она пыталась спрятаться здесь. — Слова капитана звучали тихо, глухо и пусто. Глаз по-прежнему смотрел в никуда, словно обладательница пребывала где-то далеко. — Здесь, в святой обители, где, как она надеялась, она сможет просто погреться. А они... Они!..

Голос взвился, отразившись эхом от высоких сводов. Ярость, горечь, боль — все слилось в нем воедино, порождая отчаянный крик. Что-то рушилось в ней, погибая, прямо сейчас, трескалось точно тонкий лед или хрупкие черепа, возложенные в круг к ногам статуи Императора. Ломалось, раздирая душу, выдержавшую пытки в Коморре, искушения Хаоса, гибель Райкада Минорис...

Хейнрикс сделал шаг вперед, осторожно, протянув к ней руку, пытаясь подобрать хоть сколько-то подходящие, верные слова.

— Аврелия, послушай...

— Я должна была предотвратить это! — Мелкие сосульки, сорвавшись с края прорехи в крыше, со звоном разбились о плитку у ее ног, но лорд-капитан даже не шелохнулась. Оставшись прозрачным бриллиантом на бледной коже, по щеке женщины сбежала слеза. Еще мгновение — и несгибаемая героиня Империума рухнула на колени, прижав обледеневшую фигурку к груди. — Я должна была хотя бы прибыть раньше, должна была, должна...

Не нужно было обладать даром Касии, дабы увидеть, сколь черные тени склонились сейчас над Аврелией, пожирая стальное сердце капитана. И заодно — понять, почему прийти сюда должен был именно он. Однако легче от этого понимания вовсе не становилось — кажется, впервые за все время его службы дознаватель Инвизиции не мог даже предположить, что сейчас стоит делать и говорить.

— Это не твоя вина...

Банально. И опасно. Может вызвать — и наверняка вызовет — совсем не те чувства, что хотелось бы.

Так и случилось.

Горечь в тоне исчезла — теперь ею всецело овладела злоба. Но хотя бы теперь Аврелия видела его, а не просто смотрела в пустоту.

— Ты прекрасно знаешь, что моя. — В синей радужке, словно в штормовом океане, бушевала ненависть — но адресована она была отнюдь не псайкеру. — У меня был шанс выпустить всю мощь варпа в рассадник этих мерзотных тварей! Отдать его демонам того, кто нашел способ вот так уничтожать целые миры! А что сделала я? Ушла. Просто сбежала, решив, что лучше оставить все как есть, чем обеспечить Архиврага миллионами ксеносских душ! Если бы тогда я поступила иначе...

— То, быть может, спустя пару десятков лет этих же людей разорвали порождения скверны, расцветшей бы после такого буйным цветом. В той ситуации просто не могло быть правильного решения.

Еще шаг. Небольшой, осторожный — лишь бы не спугнуть.

— Может. — Ответом стал сухой смешок. Тельце девочки на руках издало треск — слишком крепкая хватка начала колоть его лед. — А может быть и нет. Может быть они жили бы счастливо. Может быть она жила бы счастливо. А не оказалась бы растерзана вот так, своими же, в этой безумной попытке принести жертву ради спасения, которое так и не было им даровано...

Голос снова затих. Дыхание капитана сбилось, вырвавшись несколькими мелкими облачками пара. Плечи, и до того мелко дрожавшие, теперь и вовсе затряслись. Хейнрикс подступил еще ближе — в голове на мгновение мелькнула мысль о том, что он мог бы успокоить ее на физическом уровне, приглушив активность мозга — но дознаватель отогнал эту идею прочь, понимая, что после того, как эффект сойдет на нет, все станет куда хуже, чем было. Нужно было искать другой способ. Что-то, что могло бы заставить Аврелию перестать казнить себя, хоть немного унять ее боль, заставить вновь подняться...

Воспоминание о собственной боли пронеслось перед глазами видением недавно пережитого плена. Тогда, когда надежды не оставалось, в окружении отчаяния, кошмаров и тьмы, она просто обняла его — и оставалась рядом до тех пор, пока псайкеру не стало легче. Что если... Глупо. Но были ли иные варианты там, где не оставалось слов?..

С шуршанием одежд Хейнрикс опустился рядом. Укрыл ее, подтянув ближе. Молча прижался губами к холодному виску. Отметил с тревогой про себя, что дело плохо — совсем скоро обморожение обещало достичь опасной степени. Нужно было уводить капитана отсюда и поскорее — и все же он рискнул повременить еще чуть-чуть, в надежде, что его жест сможет как-то помочь.

Аврелия не шелохнулась. Не прижалась ближе. Не скосила взгляда. Казалось, не отреагировала вовсе. И все же...

Все же в какой-то момент судорожные вздохи зазвучали громче. Живее. И, как будто очнувшись от долгого страшного сна, женщина, повернувшись, уткнулась ему в плечо и разрыдалась, сорвавшись — лишь на несколько коротких, но так нужных ей сейчас минут.

Хейнрикс не мешал ей. Не пытался утешить какими-то банальностями, воззвать к разуму или поторопить — лишь согревал ее, молча и незаметно, исцеляя раненые ладони и разгоняя начавшую стыть в жилах кровь.

— Помоги мне подняться... Пожалуйста.

Наконец прозвучавшая шепотом просьба была выполнена без промедления. Последний взгляд — и пальцы разжались, выпустив маленькую фигурку, разлетевшуюся точно так же, как до этого осколки льда.

— Выждем сутки на орбите, пока не возвратятся команды, ищущие выживших. После этого — дадим залп со всех орудий и уничтожим планету. Мы не знаем, что именно ксеносы сделали здесь и не можем все так оставлять.

— Как уполномоченный представитель Инвизиции, я всецело поддерживаю ваше решение. — Хейнрикс согласился, прекрасно зная, что дело вовсе не в этом.

Но если это поможет ей оставить ледяную пустошь позади — то так тому и быть.