Du gör mig dum

Надо сказать, концерт проходит отлично. Да, это только начало, но Омар уже чувствует кожей это покалывающее ощущение восторга от внимания и поднимающийся внутри заряд энергии. Как же он всё это любит.

Да, профессионализм позволяет делать многие вещи на автомате, благодаря сотням и сотням тренировок в зале и репетиций выступления, но теперь – именно теперь – он вновь ощущает то самое. Прилив всевозможных чувств, смешанных в коктейль восторга, любви и усталости. Его переполняет любовь. К своему делу, а самое главное к этим людям, что так восторженно встречают его в каждом городе, куда бы он ни приехал.

— Я не могу в это поверить сейчас, — начинает Омар, перенося стойку микрофона к началу сцены. — Это просто какое-то сумасшествие.

Крики толпы распаляют ещё сильнее, сердце заходится учащённым стуком, но он заставляет взять себя в руки, потому что следующая песня предполагает более спокойного и романтичного течения, а не тахикардии.

— Я безумно благодарен всем вам за то, что вы пришли сегодня, — продолжает он, вслушиваясь в мелодию на фоне и на автомате прокручивая в голове слова.

Омар вздыхает, но тут же говорит дальше, решая, что лишними эти слова не будут, даже если фанаты слышали это уже много раз.

— Песня, которую я хочу спеть сейчас с вами, невероятно особенная для меня, — делится откровенностью Омар, невольно осматривая балконы. — Я надеюсь, вы знаете слова, даже несмотря на то, что она на шведском.

Освещение меняется, зрители кричат громче, а музыка становится более драматичной. Эмоции бурлят внутри, и Омар ничего не может с собой поделать, как вновь и вновь пробегаться взглядами по рядам зрителей на балконах в поисках одного конкретного человека. Человека, рядом с которым эта песня становится намного более особенной. Становится их песней.

Он поёт практически на автопилоте, погружаясь в звучание мелодии, а затем утопая в собственных мыслях.

«Ну, где же ты… не можешь ведь ты пропустить её… выйдя в туалет например, придурок».

Для Омара, разумеется, было шоком, когда он узнал, что Эдвин прилетел в Лондон сегодня. И именно на его концерт, а не по случайному совпадению. Именно сегодня, сразу после собственного дня рождения, а не на любой концерт, который он даёт в Швеции. Возможно, тот факт, что он узнает об этом раньше запланированного несколько расстраивает Эдвина, но он определённо был рад его видеть, хоть и мельком. Омар знает, что он занял место на балконе, но теперь решает, что нет смысла пытаться выяснить причины его там отсутствия прямо во время выступления.

Да что там знает, Омар несколько минут уже пел в его сторону строчки из Girlfriend, находясь под каким-то странным радостным порывом от его присутствия на концерте:

— You got dirty thoughts in your mind, maybe we can make them real life.

У тебя грязные мысли в голове, может, мы сможем воплотить их в жизнь.

Вот и теперь Simon’s song льётся так, как надо, даже несмотря на крошечные осечки, которые не заметит никто, кроме него самого. Всё идёт отлично, практически идеально, зрители подпевают и восторженно кричат на высоких нотах. Всё идёт так, как надо.

Или всё же не совсем? Сколько себя не уговаривай, сложно полностью отключить эмоции, точно не перед такой толпой. Омар чувствует какое-то давление в груди, но ему не впервой справляться с трудностями во время выступления, даже если это касается лишь его чувств.

Биты становятся ниже, а драматичность песни возрастает со следующим куплетом:

— Vi har prövats, vi fick slåss

Нас испытывали, нам пришлось бороться,

Men det vi var, kan ingen ta från oss

Но то, чем мы были, у нас не отнять.

Går skilda vägar när det är slut

Мы идём разными путями, когда всё кончено,

Nåt som jag kommer minnas livet ut

Но это то, что я запомню на всю жизнь.

Det vi hade och dem vi var

То, что было между нами, кем мы были,

Kan aldrig glömma allt som var bra

Невозможно забыть всё то, что мы любили.

Om frågan har ett svar

Если на этот вопрос есть ответ,

Lever Hillerska alltid kvar.

Хиллерска будет жить всегда.

О, да, это получилось очень хорошо. Голос не подводит, несмотря на лёгкое расстройство, а восторженные хлопки после вытянутых нот увеличивают уверенность. Омар продолжает петь, меняя тональность и с новым удовольствием погружается в песню.

И тут же напрягается, потому что откровенно не понимает реакции сотни людей перед ним. Из-за чего вдруг крики? Да, он отлично вытянул с вибрато строку про Хиллерска, но разве это причина визжать с каждой секундой всё громче и доставать телефоны? Омар начинает не на шутку нервничать. Что происходит?!

Ему удаётся спеть ещё три строки, наполненных поднимающимся напряжением и попытками себя успокоить.

«Они не стали бы так кричать, если бы сзади что-то горело, так ведь?»

А потом он понимает. Точнее чувствует. Аккурат в момент, когда заканчивается строка, его торс обвивают чужие руки, прижимаясь к спине всем телом.

Ему не нужно поворачиваться или переспрашивать, он знает кто это. Так же, как с первых секунд знакомства знал и чувствовал, что они сработаются. Они оба чувствовали притяжение, и, разумеется, это заметили и все остальные, взяв их на главные роли.

Сложно не заметить счастье в глазах родственных душ, нашедших друг друга.

Омар не может сдержать улыбки, за считанные мгновения погружаясь во всё, что им удалось пережить вместе, расплываясь от таких родных и полюбившихся объятий. Именно так они обнимались ещё на съёмках первого сезона, у Омара снова бегут мурашки от таких далёких воспоминаний от ощущения чужих губ на своей шее. За это время они успели побывать во многих более интригующих местах, но те первые ощущения всепоглощающего доверия не перебьёт ничто.

— Продолжай петь! — слышит он знакомый смех над ухом. Эдвин трясёт его и продолжает улыбаться. Омар может почувствовать его улыбку, и понимает, что больше не сможет справиться со своей, как бы ни пытался.

Омар вслушивается в звучание мелодии и понимает, что он пропустил лишь одну строку. Как это вообще возможно, когда ему за эти секунды удалось перенестись на несколько лет вперёд и чуть не грохнуться от переизбытка эмоций? Он заканчивает отрывок и понимает, что с трудом различает то, что поёт, плавясь от тепла чужого тела и звучания низкого голоса у уха, а потому берёт микрофон со стойки в руки и придвигает его в сторону Эдвина, как бы говоря: «Ты лишил меня дара речи, значит, теперь твоя очередь петь».

Омар не знает, стоит ли ему удивляться тому, что Эдвин ни на секунду не разрывает объятий, даже чтобы вместе с ним держать микрофон. В конце концов, он всегда был гораздо более тактильным человеком. Эдвин начинает петь последнее четверостишие несколько ломано, но тут Омар понимает, что они ошиблись на полсекунды и исправляется со смехом, который всё продолжает и продолжает литься из него.

Эдвин поёт красиво. Разумеется, не идеально, но главное, что от души, вероятно, погрузившись в воспоминания так же, как и он. Омар откидывает голову и удобно устраивает её у него на плече, перенося почти весь свой вес на парня позади. Он не может поверить, что в его жизни есть человек, которому он может настолько довериться. Несмотря на многочисленные камеры, снимающие их со всевозможных ракурсов, Омар чувствует себя где-то вне времени. Будто в этой реальности невозможно быть настолько счастливым.

Неосознанно подняв взгляд на поющего за его спиной Эдвина, не расслабляющего объятия ни на мгновение, Омар больше не может оторваться. По крайней мере ему так кажется, когда отвести глаза становится труднее, чем скрыть улыбку.

Песня заканчивается, меняется освещение, а крики толпы становятся ещё громче. Омар чувствует, что внутренне кричит ещё громче. От переполняющего счастья и желания навсегда остаться в этом моменте. И даже не сразу понимает, что теряет равновесие, всё ещё находясь в объятиях Эдвина. Неважно. Это всё неважно, пока он рядом, потому что он всегда поддержит и будет рядом.

Что он и делает. Эдвин перемещает руки, удерживая его на месте, а затем заставляет повернуться. Омар не может перестать улыбаться, смотря на него и разрываясь от желания сжать его в объятиях посильнее. Почувствовать сильные руки на своей спине и желание проникнуть Эдвину под кожу, простояв так добрые полчаса.

Эдвин закусывает губу и немного сморщивает лицо, вероятно, от схожих желаний и восторга, и Омар заливисто смеётся, наблюдая за тем, как он убегает со сцены. И следом он наконец начинает слышать звуки вокруг: начальную мелодию Wrongи нескончаемые визги толпы.

Эмоций слишком много, чтобы с ними справиться, что уж говорить о дальнейшем пении. Спасибо большое, что вступление этой песни такое длинное.

— О мой бог, — на выдохе смеётся он в микрофон, всё ещё ощущая лёгкое головокружение от произошедшего. Подумав секунду, он поднимает голову на ВИП-балкон, где стоит его команда и скоро вновь окажется Эдвин: — Идите вы нахуй.

И как тут справиться с улыбкой, когда при попытках вспомнить слова он проецирует всё на Эдвина. Как перестать вспоминать и будто заново проживать всё, что они пережили? Как перестать думать о том, как дорог ему этот придурок, любящий делать сюрпризы?

Видимо, никак, думается ему, остаётся только весь оставшийся концерт улыбаться, как идиот. У него нет выбора, ведь слова уже вылетают из него вместе с широченной улыбкой, с которой он больше не хочет справляться. Зачем прятать счастье?

А тем временем каждая строчка становится воплощением его чувств. Ему хочется смеяться и спрятаться в родное тёплое плечо, но Омар продолжает петь, не пытаясь отмести образ Эдвина:

— How I feel when I'm close to you

То что я чувствую, когда я рядом с тобой,

Still takes me by surprise

До сих пор застаёт меня врасплох.

И пропев эти строки он внезапно смущается, что в целом происходит с ним крайне редко, особенно во время выступления. Столько людей вокруг, надо показать себя на полную. Но только не когда речь идёт об Эдвине. Он постоянно находит способы смущать его. Своим вниманием, словами и действиями, наполненными доверием, нежностью и любовью. И теперь Омару кажется, что песня получается в бесчисленное количество раз лучше благодаря искренним эмоциям, наполняющим его.

Поддаваясь порыву, Омар вновь смотрит в сторону того самого балкона и, замечая приближающийся знакомый силуэт, пропевает со всей искренностью, на которую только способно его сердце:

— Every night I hit new heights like we never touched before.

Каждую ночь я достигаю новых высот, словно мы никогда не прикасались друг к другу раньше.

Эдвин посылает воздушный поцелуй, не отрывая от него внимательного взгляда, и Омар тут же посылает его в ответ, чувствуя волнами накатывающее на сердце тепло.

С ума сойти. Он и подумать не мог, что может испытать столько эмоций за такой короткий промежуток времени.

Но ладно, концерт продолжается, и как бы ему не хотелось утащить этого придурка за кулисы, люди пришли сюда не просто так. Стоит совладать наконец хотя бы с частью своих эмоций. На какое-то время. Он же актёр всё-таки, не так ли?

Но уже после окончания песни Омар не может хоть как-то не прокомментировать произошедшее. Хотя бы чтобы перевести дух.

— Вау, это было… очень ценно, — говорит он и посмеивается. — Спасибо, Эдвин.

Толпа взрывается новыми криками, а он продолжает:

— Я надеюсь, тебе понравилось, надеюсь, что тебе не пришлось это делать, — говорит Омар, а затем добавляет со смехом: — Я надеюсь, ты хотел это сделать.

Он видит, как Эдвин активно кивает после этого и на душе новыми волнами разливается тепло.

— Ну, спасибо большое, правда, это было… прекрасно и трогательно, — продолжает Омар и тут же слышит крик Эдвина с балкона. Он вытаскивает наушник и вновь движется в его сторону: — Что ты сказал?

— Мне заплатили! — повторяет Эдвин.

— Тебе заплатили! — произносит Омар в микрофон, чтобы услышали все, и тут же хохочет. — Боже мой, ребята, это… это невероятно.

И дальше, несмотря на всё ещё бушующий ураган эмоций, концерт проходит только лучше. Превосходно даже, хочется добавить. Внимание и любовь фанатов смешивается с пониманием – знанием – того, что в этой самой толпе находится человек, чья поддержка всегда перевешивает любую неуверенность. И теперь, по крайней мере для самого Омара, этот концерт становится значительно ценнее, чем он мог бы ожидать.

Песни льются, перетекают одна в другую, меняя ритм и динамику. Лиричность одних, а следом активная хореография в других. Омар погружается во всё это, практически не отдавая себе отчёт, что на каждой грёбанной песне так или иначе возвращается взглядом к балкону, неизменно находя и чувствуя ту самую внимательную поддержку. И он впитывает её, представляя, как в Эдвине трепещут эмоции, так же усиленно, как и в нём самом.

На бис люди кричат интенсивно, как и всегда, он обожает свою аудиторию за это. Но снова и снова его бьёт в самое темечко понимание, что Эдвин тоже кричит сейчас его имя.

Ох, что же с ним делает этот шведский придурок.

С каждой секундой распаляясь всё больше, хотя казалось бы куда больше, Омар всё чаще и чаще смотрит в сторону балконов и отчего-то ему думается, что взгляд Эдвина на него становится… тяжелее.

А следом приходит черёд ещё одной особенно песни. Любимой песни Эдвина.

— Пойте для меня! — говорит Омар, начиная дирижировать толпой, позволяя мелодии словно литься сквозь пальцы. А следом он приковывается взглядом к Эдвину, поющему с балкона прямо ему: — Du gör mig du-u-um.

И вновь отвести взгляд становится сложнее прежнего. Но ничего, остаётся всего несколько песен и они наконец смогут поговорить.

Поговорить, да.

Омару вновь хочется смеяться, но он превосходно – а как иначе – исполняет Happier, уже заранее зная, что хочет сделать. Он перестал делать это часть, но этот концерт уж точно можно назвать особым случаем.

И вот, прямо когда начинаются ритмичные биты Mi casa su casa, Омар поворачивается спиной к толпе и медленно, но уверенно снимает футболку. Крики усиливаются, но он способен думать лишь о том, что очень хотел бы увидеть лицо Эдвина в этот момент. Смесь каких эмоций была на его лице в момент, когда он понял, что Омар делает? Шок? Восторг? Желание? Он готов подождать, чтобы посмотреть на это выражение вблизи, когда он снова заключит его в объятия, но уже более…

Ладно, не время. Как бы ему не хотелось ускорить концерт, от выступлений он неизменно получает бешеный заряд эндорфинов, поэтому позволяет знакомой хореографии окутать его со всех сторон, а телу делать то, что ему хочется, двигать бёдрами так, как он хотел бы двигаться на ком-то.

Осознанно или нет, Омар уже не успевает различить это, он всё поглядывает в сторону балконов, убеждаясь, что взгляд Эдвина крепко прикован к нему, а значит, что он может двигаться так, будто делает это не для много сотенной толпы, а только для него.

К сожалению или к счастью, песня заканчивается, но и во время Sabotage, завершающей всё, Омар не может не думать о том, что сможет сделать уже через несколько минут, всё так же посвящая чуть ли не каждую строчку виновнику всей этой бури эмоций внутри него.

И вот наконец наступает черёд прощальных благодарностей и бурных оваций фанатов, которой он заряжается напоследок, убегая за кулисы.

Проходит не так много времени, когда он снова видит Эдвина в окружении целой толпы телохранителей. Конечно, это нисколько не удивительно, но их присутствие, а также всей его команды музыкантов, танцоров и менеджеров, становится крайне сложно даже протянуть руку, чтобы коснуться его плеча. С сияющей улыбкой благодаря всех, Омар старается подгадать момент, чтобы увести Эдвина в гримёрку, пока там ещё никого нет.

А когда за ними наконец закрывается дверь, он тут же кидается с объятиями, повисая на Эдвине подобно коале.

— Ты сумасшедший, — шепчет он ему в шею и ощущает крепкие руки, обхватывающие его голый торс, что по ощущениям оказывает гораздо лучше того, что он представлял.

Прошло не так много времени с последнего раза, когда они виделись, они стараются проводить как можно больше времени вместе, находясь в Швеции. Но сейчас господи боже эти объятия ощущаются, как встреча после нескольких лет разлуки. Они ощущаются, как возвращение домой. Теперь так тем более, когда они в самом деле оказались наедине, а не просто забыли о присутствии других людей вокруг.

Эдвин мычит что-то ему в шею, проводя носом по чувствительному месту за ухом, отчего Омар тихо вздыхает и неосознанно встаёт на носочки, прижимаясь к нему ближе, а следом дрожит от пробегающих по телу мурашек от его неожиданно низкого голоса:

— Ты был восхитителен сегодня, как и всегда впрочем, — он не то чтобы шепчет, но говорит так нежно и вкрадчиво, что у Омара вдобавок начинает шуметь в ушах. — Обожаю смотреть на то, как ты поёшь.

— Хах, тебе это ничего не напоминает? — забавляется Омар, ловя некоторое ощущение дежавю от их действий и слов.

— Хм, хорошо, что я на самом деле не принц, пришлось бы тяжко, — комментирует Эдвин.

— И тем не менее ты ходишь с толпой охраны.

— Да уж, но такова наша плата за популярность, так ведь? — спрашивает Эдвин, пристально вглядываясь в его глаза. И Омар больше не может сопротивляться влиянию этого парня на него, придвигаясь ближе и сминая его губы в поцелуе.

Как тут же следом отскакивает от него, услыша приближающиеся голоса. Осознав всю абсурдность этих совпадений, он заливисто смеётся, наблюдая за удивлёнными лицами всех парней из его команды. Эдвин подхватывает его смех и тут же притягивает к нему вновь, будто неосознанно.

— Ну что, как тебе сюрприз? — спрашивает кто-то из зашедших со смешинкой в голосе, Омару не удаётся отследить кто именно. Он слишком отвлечён приобнимающим его за плечи Эдвином.

— У меня голова кругом, спасибо Эдвину ещё раз.

— Это была идея Симона, кстати, — добавляет Эдвин, кивая в сторону гитариста, улыбающегося шире всех среди присутствующих.

— О, не то, чтобы ты сопротивлялся, — посмеивается Симон. — Серьёзно, как только я предложил выйти к Омару на сцену ты такой: «Да, да супер, так и сделаем».

— Именно так всё и было, — подтверждает Эдвин, сильнее сжимая руку на плече Омара.

— Ну что? Выпьем?

— Выпьем! — поддерживают все в помещении, поочерёдно поднимая красные стаканчики кто с пивом, а кто с чем-то ещё.

Омар не может перестать улыбаться во весь рот, слушая всеобщие впечатления и обсуждения. Он не помнит когда в последний раз чувствовал такое всеобъемлющее счастье. А точнее не может сосредоточиться ни на чём, кроме настоящего момента. Присутствия всех этих невероятных людей, готовых поддержать его в любой ситуации. Присутствия Эдвина в конце концов.

— Ты снял отель? — спрашивает шёпотом Омар.

— Да, в квартале отсюда, — отвечает Эдвин, изучающе бегая взглядом вверх вниз по его телу, которое тут же наэлектризовывается от такого внимания.

— У нас же есть время до пяти, так ведь? — уточняет он у команды, хотя заранее знает время их отъезда.

— Да, напиши потом, откуда тебя забирать, — мгновенно понимает намёк Симон с полуулыбкой.

— Конечно, мы тогда… погуляем, — смягчает Омар, косясь взглядом на Эдвина рядом и уводя его в сторону выхода.

— Повеселитесь, парни! — говорят им вслед несколько голосов, а следом из гримёрки доносится хохот и какие-то бурные обсуждения. Омар улыбается, смотря на хитрую усмешку Эдвина и натягивает кепку ниже, ведя его за собой.

Эдвин тут же связывается с несколькими людьми, и как только они достигают запасного выхода, там их ждёт чёрный тонированный ролс ройс. Омар тихо присвистывает, поправляет сумку на плече и тут же двигается следом за Эдвином, садясь на заднее сиденье. Тот диктует адрес и на следующие несколько минут машина погружается в тишину, натягивающую нервы из-за ожидания.

Омару не удаётся уследить за их дальнейшими перемещениями после прибытия в отель в центре Лондона. Почему-то его накрывает очередной волной возбуждения от осознания, насколько траты на подобные роскоши практически ничего не стоят Эдвину. И хотя он вполне мог бы так же легко позволить себе что-то подобное, не он один тут знаменитость, отчего-то это становится последней каплей.

Как только они переступают порог номера, Омар толкает Эдвина к ближайшей стене, захлопывая дверь другой рукой. Он моментально снимает с себя верхнюю одежду, помогая Эдвина сделать тоже самое и не на секунду не разрывая поцелуй. Поддаваясь порыву, в который раз за этот вечер, Омар тянется за крепкими объятиями. Нежность на недолгие мгновения побеждает страсть, и он утыкается носом в шею Эдвина, безошибочно считывая запах Duo.

А следом он наконец отпускает тормоза, забираясь руками под рубашку Эдвина и позволяя ему вести себя вглубь номера. Он стягивает её с себя и откидывает в сторону, тут же пытаясь разобраться с брюками Омара, от которых было сложно отвести взгляд последние десять минут концерта. А точнее от того, что вытворяли бёрда, в них облачённые.

Мельком оглядывая окружение, Омар толкает Эдвина на кровать позади него и падает следом, садясь ему на колени. Сделав небольшую паузу, чтобы насладиться открывающимся видом, Омар вновь неосознанно погружается в воспоминания.

— Что-то не так? — обеспокоенно спрашивает Эдвин, замечая заминку.

— Нет просто, — начинает Омар, секунду решая, стоит ли делиться этим. — Просто… я весь вечер думаю о том, сколько всего мы… пережили, знаешь. А ещё о том, как это всё похоже на… ну, то, что мы снимали.

Эдвин изучает его лицо несколько секунд, а затем в одно мгновение быстрым движением меняет их местами, прижимая его руки к матрасу и нависая всем телом.

— А ты не думай, — говорит он с несколько хрипловатым голосом, наполненным такой же бушующей бурей эмоций. Эдвин опускается ещё ниже, прижимаясь лбом к его лбу и продолжает с настойчивостью: — Будь в моменте. Здесь, со мной.

Омар неровно выдыхает после этих слов и решает последовать заманчивому предложения, вырывая руки из хватки и обвивая ими шею Эдвина, притягивая его ближе. Поцелую из нежных перерастают в страстные, а затем игривые и обратно. Они оба чувствуют слишком многое в эти недолгие минуты уединения, но в конце концов решают действовать медленно, погружаясь в ощущение тепла друг друга.

Они не могли бы зайти далеко, точно не в отеле, когда до этого весь вечер был наполнен сплошными бездумными порывами. Эдвин и Омар будто узнают друг друга заново, погружаясь в новый уровень внимательной чувственности. Они изучают друг друга руками, прослеживая губами и языком те же тропы. А следом разделяя одно дыхание на двоих, доставляя друг другу удовольствие в едином ритме. И в духе лучших романов в один момент достигают пика, вжимаясь друг в друга крепче.

Отдохнув несколько минут, вырисовывая круговые движения на коже друг друга, они так же отправляются в душ – вместе.

Не удержавшись от желания проверить все соцсети перед сном, Омар цепляется взглядом за иконку Твиттера и закусывает губу от нетерпения, открывая приложение. Тратя пару минут на изучение кажущееся бесконечным количество видео с концерта, Омар пропускает момент, когда полуголый Эдвин залезает к небу под одеяло.

— Что там? — не особенно заинтересованно спрашивает Эдвин.

— Смотри, — Омар тут же показывает ему один из постов в котором люди сравнивают объятия на этом концерте с тем, как обнимались их персонажи в самом начале своего пути.

Эдвин не выглядит особенно впечатлённым, но следом притягивает Омара ближе к себе, укладывая голову ему на грудь.

— О, и вот ещё, — ему на глаза попадается видео с нарезкой самых ярких моментов между ними, запечатлённых на камеру. Начиная с первого дня знакомства и записей их первых совместных интервью до кадров с промо их духов и, конечно, многочисленными ракурсами объятий уже вчерашнего вечера. — Поверить не могу, сколько всего случилось за это время.

Эдвин вздыхает после его фразы, молча откладывая телефон на прикроватную тумбу, не забывая, правда, поставить его на зарядку, спасибо ему за это. А затем обхватывает Омара в крепкие объятия и выдыхает ему в шею:

— И, представь себе, это только начало.