Судьба — это не просто путь, который мы выбираем, а встреча с теми, кто на этом пути незаметно становится частью нас.

Стоя напротив мужчины, от которого кожа Полины покрывалась мурашками, а тело бросало в холодный пот от его гневных, кровавых глаз, она застыла, словно окаменевшая. Каждый мускул, каждая клеточка ее тела напряглись, готовые к защите, но она не могла отвести взгляд. Тело шло в напряжение, дыхание сбивалось. Девушка сделала медленный шаг назад, чувствуя, как в темных глазах незнакомца сквозит холодная угроза, с которой невозможно было спорить. Чуть не наступив на один из своих хвостов, которые метались из стороны в сторону, она едва смогла удержать их от беспокойного движения.Нервозность нарастала, ведь она еще не научилась полностью контролировать свои хвосты, а сейчас она была вынуждена их прятать, чтобы не выдать своего состояния.

Прохожие, будто почувствовав напряжение в воздухе, начали беспокойно двигаться по узким улочкам портового города. Ямаваро, портовый город, дышал своеобразной атмосферой — откуда-то снизу доносился запах соленого моря, свежей рыбы, и старой древесины кораблей. В воздухе витал влажный запах моря, смешанный с ароматом недавнего ливня, насквозь пропитавшего землю. Старые здания с обветшалыми стенами, перекрытые черепицей, напоминали о времени, когда этот город был процветающим торговым узлом. Однако сегодня, казалось, все здесь замерло — как будто весь город стоял, наблюдая за тем, что происходит между Полиной и этим незнакомцем.

Благодаря своей способности, рыжеволосая уловила разговор нескольких девушек-кицунэ, которые вели свою беседу с осторожной, изысканной грацией, неподобающей для обычных простолюдинов. Каждое слово, как клинок, пронизывало ее нервное состояние. Она не могла не услышать их перешептывания, несмотря на шум в воздухе.

— Вы видели? — взволнованный голос черноволосой девушки донесся до Полины, словно привлек внимание всей улицы к их разговору.

— Да. А вы видели, из какой он гильдии? — второй женский голос прозвучал с любопытством, как бы подчеркивая отличие между этой женщиной и Полины. Девушка с длинными русыми волосами, собранными в высокую прическу и украшенными множеством заколок с нефритом, обернулась, и рыжеволосая заметила, как ее темно-зеленые глаза скользнули по ней с насмешкой. — Бедняжка. У нее кимоно из предыдущей моды.

— Да? А я и не заметила, — третья кицунэ с пшеничными волосами, закрыв половину лица веером, изогнула бровь и едва ли скрыла презрение. — Наверное, она не из богатой семьи. Внешность красивая, но одели ее, как богачку.

— Согласна. Наверное, возраст для брака уже подходит, а мужчины нет, — хмыкнула русоволосая, словно зная больше, чем могла бы сказать. — Или она просто юдзё*.

— Хах, а кто захочет брать полукровку в жены? Если только она не решит пойти в дома удовольствий или стать наложницей какого-нибудь главы клана.

Сердце Полины сжалось. Она чувствовала, как их слова проникли в самую душу.

«Вот же! Не кицунэ, а змеи какие-то!» — пронеслась мысль в голове рыжеволосой. Она почувствовала, как стиснула зубы, не в силах скрыть недовольство. Три кицунэ удалялись в сторону главного парка города, обсуждая что-то с высоким статусом и элегантностью, будто их мир не знал бед и страха.

Полина вдохнула холодный, пронизанный утренней свежестью воздух, который все еще хранил следы ночной непогоды. Этот резкий ветер был острым, как меч, и напоминал о том, что жизнь в этом городе не была легкой. Вздохнув, она подняла глаза и встретилась взглядом с незнакомцем, который все это время стоял перед ней, его темные, кровавые глаза не отрывались от нее.

Спокойным, уверенным голосом она произнесла:

— Вам тоже стоит быть внимательнее. Вы, господин, не один идете по этой дороге. Могли бы и обойти, а не сталкиваться с девушкой.

Глядя на мужчину, Полина почувствовала, как в ее душе разгорается огонь. Она ощущала, что этот взгляд заставляет ее чувствовать себя уверенно и нагло, словно защищая от того, что она только что пережила. Легкий огонек в ее карих глазах начал пылать ярче, и она выше поднимала голову с гордостью.

«Лучшая защита — это нападение», — подумала рыжеволосая, не скрывая недовольства.

— Вы даже несчастную лошадь напугали! — заметила девушка, увидев, как поводья в ее руках дрожат и сжимаются. Лошадь, нетерпеливо стуча копытами, уткнулась носом в ее плечо, словно пытаясь успокоить ее. Как и лошадь, Полина чувствовала себя напуганной, но скрывала это за маской наглости и упрямства.

— Вы стоите посреди дороги, — сказал мужчина, скрестив руки на груди, и не сдвигаясь с места. В его голосе звучала насмешка над девушкой. — Или вы думаете, что идете тут одна, и кто-то не может спешить?

Полина посмотрела на него с таким же недовольством, как и он на нее. Каждый его взгляд, каждое слово вызывали у нее внутреннее сопротивление. Она сложила руки на груди и ответила с уверенностью:

— Вы тоже идете тут не один. Причем вы шли впереди и могли спокойно обойти меня, а не сталкиваться и начинать тут скандал. Если вас и ваше эго утешит, то прошу прощения, хотя не знаю за что.

Она заметила, как на его лице мелькнуло мимолетное удивление. Уголки губ едва приподнялись, как бы пытаясь скрыть улыбку, но его выражение быстро вернулось к прежнему напряженному виду. Полина, однако, не могла не заметить его реакцию.

— Все же вам не стоит стоять посреди дороги, — сказал он, не меняя тона, но немного мягче.

— Я остановилась, поискать бабушку. Мы разминулись по дороге, — ответила Полина, несмотря на раздражение в голосе.

— И где сейчас ваша бабушка? Или вы хотите сказать, что она применила магию и стала одним из стражников? — он кивнул в сторону двух юных парней, которые убирали с дороги обломки упавшего дерева.

Полина не сдержалась — внутри всё кипело от возмущения. Она сжала кулаки, пытаясь сдержать раздражение, но язвительный ответ сорвался с губ прежде, чем она успела подумать:

— Вы, похоже, не только слепой, но и тупой, — произнесла она, не выдержав. Её карие глаза ярко сверкнули в ответ на его слова.

Мужчина медленно наклонился к ней, и Полина почувствовала, как пространство между ними сжалось, заполняясь холодной, почти осязаемой угрозой. Его темно-алые глаза, напоминавшие раскалённые угли, вспыхнули, отражая эмоции, которые было невозможно спутать — гнев, раздражение и нечто более опасное, от чего по спине пробежал неприятный холодок. Глубокая складка прорезала его лоб, словно запечатлевая напряжение, которое сковало его тело. Движение казалось неспешным, но в нём чувствовалась контролируемая ярость, готовая вырваться наружу в любой момент.

— Держите свой острый язык за зубами, — прошептал он с яростью.

Полина, осознав, что зашла слишком далеко, почувствовала, как внутри неприятно сжалось. Тепло злости, которое ещё мгновение назад подпитывало её смелость, угасло, уступая место осознанию собственной ошибки. Она быстро опустила взгляд, чувствуя, как щёки начинают предательски гореть от внезапного чувства вины. Хотелось сказать что-то, сгладить неловкость, но мужчина не дал ей такой возможности.

— Будьте осторожны. Не все будут терпеть ваш острый язык, — тихо произнес он, выпрямившись. В этот момент налетел лёгкий порыв ветра, и его мантия едва заметно шевельнулась, открывая на мгновение ножны меча, которые он неторопливо поправил. Движение выглядело будничным, почти незначительным, но Полина не могла избавиться от ощущения, что оно было сделано намеренно — чтобы она увидела.

— Хорошего вам дня, госпожа. Надеюсь, вы найдете свою бабушку и лошадь не потеряете.

Его губы дрогнули, расползаясь в кривой, почти насмешливой улыбке. В алых глазах мелькнул хищный блеск — удовлетворение от того, как огонек в глазах девушки угасает, сменяясь смесью растерянности и обиды. Он не стал задерживаться, не дал ей возможности ответить. Просто шагнул в сторону, легко, будто растворяясь в потоке людей, и вскоре его фигура исчезла в толпе, оставляя за собой лишь глухое, неприятное чувство, от которого становилось не по себе.

— И вам всего хорошего!

Подняв голову, Полина не увидела его перед собой. Обернувшись, она снова тщетно осмотрела толпу. Мужчина исчез, как если бы его и не было. Люди, кицунэ с их элегантными кимоно и изящными шагами, эльфы с невозмутимыми выражениями лиц и простые жители города, закутанные в тёплые одежды, продолжали двигаться по дороге. Звуки их разговоров сливались в единый шумный фон, а дети весело бегали между родителями, радостно выкрикивая о новых игрушках, сладостях или вожделённых покупках, которые они могли бы себе позволить в уличных лавках.

Полина провела ладонью по лицу и глубоко вдохнула. Остатки напряжения всё ещё сжимали её тело, но с каждым мгновением она чувствовала, как уверенность возвращается. Гул голосов, движение улицы, привычный ритм жизни — всё это постепенно отодвигало воспоминания о недавнем разговоре. Сердце больше не колотилось с такой яростью, дыхание выравнивалось, а в груди вместо смятения появлялось упрямое чувство — она не позволит кому-то выбивать её из колеи. Осознав это, Полина выпрямила плечи и, наконец, отпустив переживания, снова почувствовала себя собой.

«И куда он исчез? Словно под землю провалился…» — прошла мимо головы Полины эта мысль, а ее взгляд продолжал искать фигуру мужчины среди толпы. Но, как бы она ни пыталась, его не было. Может, это была иллюзия? Или магия? Но его взгляд, такой пронизывающий, оставался в ее памяти, как что-то немыслимо тревожное.

Несколько минут Полина простояла, пытаясь рассмотреть незнакомца среди горожан, но, в конце концов, отпустив попытки найти его, она вздохнула. Все вокруг продолжало свое обычное существование — жизнь города не замедлялась, как и шум, что его наполнял. Разочарованная и слегка напряженная, она направилась в пекарню, ведя за собой свою лошадь, на ходу одернув поводья, когда животное слегка отклонилось в сторону, заинтересовавшись каким-то запахом на улице.

***

Остановившись у двери из светлого дерева, Полина потянулась к сумке, которую все это время несла лошадь. Достав из неё ключ на красной нитке, она подошла к двери, вставила его в замочную скважину и несколько раз повернула. Когда дверь открылась, в помещение проник утренний свежий воздух, наполняя комнату приятным ароматом влажной земли, цветущих трав и лёгкой солоноватости морского бриза.

Здание, которое много лет назад построили Ясуо и Эмико, было двухэтажным, светлым и уютным, словно само впитывало солнечный свет. Горшки с растениями украшали его как снаружи, так и внутри, оживляя пространство красками зелени и цветов. На крыльце, под крышей, поддерживаемой тонкими колоннами, свисали цветущие лианы, наполняя воздух лёгким ароматом. Через открытые окна второго этажа виднелись аккуратные вазочки с цветами, стоящие на подоконниках. Лучи солнца проникали внутрь, играя на стенах и подчёркивая ту особенную теплую атмосферу, которую создали хозяева.

— Побудь пока тут, — произнесла Полина, привязывая поводья лошади к одной из колонн. Животное ткнулось мордой в её ладонь, как бы благодаря за ласку. Девушка улыбнулась и зарылась пальцами в густую гриву.

— Подожди немного, — тихо сказала она, глядя в нежные глаза лошади, полные доброты и доверия.

Сказав это, она направилась обратно к пекарне, оставив дверь настежь открытой, чтобы впустить свежий утренний воздух. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, наполняли пространство мягким золотым светом, который высвечивал мельчайшие частицы пыли, что медленно кружились в воздухе.

Пространство пекарни было странно тихим и немного заброшенным. Ровные ряды мебели, укрытой тканью, придавали помещению вид заброшенности, будто оно давно не слышало смеха и голосов посетителей. На подоконниках в горшках поникли цветы, словно забытые в суматохе повседневной жизни. На стенах висели картины с изображениями лесов, лис и сельских пейзажей. Среди них выделялась одна большая картина, изображающая столицу Эндора — на ней была запечатлена оживлённая улица, ведущая к величественному замку правителей, а люди на картине, оживлённо беседующие и торговые лавки, давали ощущение настоящего движения и жизни.

Полина сняла ткань с одного из столиков, встряхнула её и оглядела деревянную поверхность, покрытую тонким слоем пыли. Она открыла окна, чтобы выветрить запах затхлости, когда в помещение ворвалась Эмико.

— Лисёнок! — громко позвала она, слегка запыхавшись. — Прости, задержалась. Встретила нашу соседку!

— Что-то случилось? — спросила Полина, внимательно глядя на женщину.

Эмико поставила корзинку у двери и тяжело вздохнула, одновременно стягивая покрывало с одного из стульев.

— Ты не представляешь, милая, — сказала она, опускаясь на стул с усталым вздохом. — Этой ночью у них огород весь унесло. Овощи испортились, деревья поломало. А ведь они были нашими главными поставщиками!

— Это из-за шторма? — Полина нахмурилась, аккуратно поднимая ткань с прилавка.

— Да. Ливень был очень сильный. Даже я немного побаивалась за дом, — Эмико покачала головой. — Теперь придётся искать новых поставщиков.

— У природы нет плохой погоды, бабушка, — тихо сказала Полина, складывая покрывало в аккуратный свёрток.

— Верно, лисёнок, — ответила Эмико, хотя в её голосе слышалась печаль. — Но всё равно жалко. Они нам помогали.

Русоволосая провела рукой по спинке стула, проверяя, осталась ли пыль, а затем махнула внучке.

— Не нужно думать о плохом. У нас много дел, лисёнок. Давай начнём уборку.

Полина кивнула и направилась в небольшую кухню за тряпками и ведром. Кухня, как и небольшой зал, выглядела немного заброшенной. Светло-бежевые стены были скрыты тканью, полки покрывались слоем пыли, а старые кувшины и корзины, расставленные вдоль стен, напоминали о былых днях. Девушка быстро наполнила ведро водой и вернулась в зал.

— Бабушка, ты не думаешь, что нам следовало нанять кого-то для помощи? — спросила она, передавая Эмико мокрую тряпку.

— Ой, лисёнок, — русоволосая рассмеялась, присаживаясь на корточки, чтобы вытереть ножку одного из столов. — Если будем надеяться на чужие руки, сами забудем, как работать. К тому же, это наша пекарня. Я с твоим дедушкой сами её построили и много лет работаем тут. Все чиним сами, ремонт делаем сами. Никто не сделает всё так, как надо, кроме нас.

Эмико на мгновение замолчала, проводя рукой по гладкой деревянной поверхности стола, словно ощущая в ней тепло давно ушедших лет.

— Помню, как он сам вырезал этот узор на ножке. Говорил, что даже простые вещи должны нести в себе частичку души.

— Наверное, ты права, — улыбнулась Полина и принялась протирать окна.

Луч солнца проник в пекарню, озаряя помещение мягким светом. Пыль исчезала, мебель постепенно обрела свой привычный вид, а в воздухе начинало пахнуть свежестью.

— Ещё немного, лисёнок, — прошептала Эмико, вытирая руки. — Скоро всё будет, как раньше, — добавила она, будто пытаясь убедить в этом не только внучку, но и саму себя.

— Думаешь, мы успеем до завтра? — спросила Полина, протирая подоконник. Она не расслышала ответа бабушки, но не стала переспрашивать, продолжая сосредоточенно наводить порядок.

— Успеем, если будем работать, — кивнула бабушка. — А теперь давай разберёмся с кухней. Хочется, чтобы всё сияло к завтрашнему дню, когда мы снова откроем двери для наших посетителей.

***

Несмотря на то, что пекарня была небольшой — всего два этажа, — уборка заняла всю первую половину дня. Они начали с первого этажа: Полина открыла все окна, впуская свежий утренний воздух, который смешался с запахом старой древесины и легкой затхлости. Эмико стащила с полок пыльные корзины, в которых когда-то хранились мука и специи. Они тщательно вытряхивали их на улице, стряхивая пыль и паутину.

Полина таскала тяжёлые мешки с мукой, переставляя их с одного угла в другой, чтобы вымести скопившуюся под ними грязь. Мелкая пыль поднималась в воздух, оседая тонкой вуалью на волосы и одежду. Эмико в это время протирала деревянные столешницы, прилавки и полки, отмывая въевшуюся за месяцы пыль. Старые кухонные инструменты — скалки, деревянные формы для выпечки и медные миски — звенели, когда их перемещали с места на место.

Иногда они прерывались, чтобы вытереть со лба капли пота, и с улыбкой переглядывались, радуясь, как оживает пространство вокруг них. Запах чистоты постепенно вытеснял затхлый воздух, наполняя пекарню свежестью и лёгким ароматом древесной стружки и мыла.

На обед они отправились на рынок, выбрав одну из маленьких лавок, где продавали готовую и вкусную еду. Горячие булочки с золотистой, хрустящей корочкой, наполненные ароматом свежего теста и слегка сладковатого наполнителя из бобовой пасты анко, вернули им силы. Их тепло ощущалось в руках, а первый укус раскрывал мягкость теста и деликатную сладость начинки, создавая гармонию вкусов. Рядом стоял небольшой деревянный котелок с душистым супом — мисо с добавлением водорослей вакаме, тофу и тонких ломтиков редиса. Пряности, немного соли и умами, придавали супу насыщенность, а лёгкая дымка от горячего бульона согревала, как уютный объятие. Под пение птиц и лёгкий ветерок они немного отдохнули, наслаждаясь короткой передышкой, прежде чем снова вернуться к работе.

После обеда они поднялись на второй этаж, где располагались небольшие склады для хранения будущих ингредиентов. Здесь было ещё пыльнее: старые мешки с засохшими травами, пустые бочки и полки, уставленные стеклянными банками, в которых когда-то хранился мёд и варенье. Полина аккуратно перебирала каждую банку, проверяя, нет ли трещин, а Эмико занималась полками, протирая их влажной тряпкой, пока дерево не начинало блестеть.

К вечеру, когда солнце окрасило небо в золотисто-оранжевые тона, превращая облака в мягкие персиковые полосы, они наконец закончили. Свет ласково падал на крышу пекарни, отражаясь в окнах, и создавал ощущение тёплого завершения дня. Закрыв дверь, Эмико с Полиной неторопливо пошли домой по тихой улице, усеянной осенними листьями, что шуршали под ногами. Ветер слегка колыхал ветви деревьев, а звуки далёких шагов и разговоров едва доносились до них, как мягкий фон. Впереди, у главных ворот, стояли стражники, как обычно, веселые и жизнерадостные, их фигуры плавно вырисовывались в приглушённом свете заката.

Полина шагала медленно, разглядывая прохожих. Среди кицунэ, людей и других существ она легко выделяла эльфов — их изящные черты и острые уши сложно было не заметить. Они выглядели почти так же, как в фильмах, которые она когда-то видела, разве что волосы здесь чаще были светлыми. За весь день Полина не встретила ни одного эльфа с тёмными волосами.

Проходя мимо цветочной лавки, она заметила пару. Парень, которому на вид было не больше двадцати, расплачивался за букет ирисов. Его длинные пшеничные волосы были собраны в высокий пучок, а свободные пряди мягкими волнами ниспадали на широкие плечи. Его тёмно-карие глаза сияли радостью, отражая последние тёплые лучи солнца, словно светились изнутри. Острые эльфийские уши выглядывали из-под прически, подчёркивая его утончённость.

Рядом с ним стояла девушка, младше его на год или два. Её длинные, огненно-рыжие волосы ниспадали мягкими, шелковистыми прядями, словно языки пламени, застывшие в движении. Спереди несколько тонких прядей обрамляли лицо, придавая образу лёгкую небрежность, в то время как основная масса волос была искусно собрана сзади. Локоны сплетались в сложный узор, напоминающий переплетённые нити судьбы, переходя в аккуратную косу, которая мягко ложилась на спину. Верхняя часть причёски была украшена элегантным плетением, похожим на узел, словно древний символ, несущий в себе скрытый смысл. Этот стиль сочетал в себе огненную страсть, грацию и таинственность — качества, которые эльфы воплощали в своих изысканных прическах. Её голубые глаза светились той же радостью и любовью, что и у её спутника, отражая мягкий золотистый свет заходящего солнца.

«Красивая пара», — подумала Полина, не отрывая взгляда.

Когда девушка повернулась боком, рыжеволосая заметила небольшой, но заметно округлившийся живот, говорящий о её положении.

— На языке цветов ирисы сообщают радостную новость, — заметила Эмико, заметив, что внучка замедлила шаг. Она подошла и мягко взяла Полину за руку. — У них родится красивый эльфёнок.

— Согласна, — тихо ответила девушка, улыбнувшись, глядя на счастливую пару. — Пока мы шли, я не видела ни одного эльфа с тёмными волосами.

— У большинства эльфов светлые волосы. Но, почему-то, тёмные среди них встречаются реже, — ответила Эмико, пожав плечами. — Такая уж у них особенность.

Они продолжили путь, пока вечер медленно окутывал город мягким, золотистым светом, окрашивая улицы в тёплые оттенки заката. Тёплый воздух напоминал о том, как прекрасна простая, тихая жизнь, будто сама природа старалась скрыть любые намёки на тревогу.

Зайдя на рынок, через который им предстояло пройти до главных ворот, Полина шла рядом с Эмико, ведя за поводья лошадь. Копыта тихо постукивали по вытертой брусчатке, смешиваясь с гулом голосов, запахами пряностей и морского бриза. Рыжеволосая осматривалась по сторонам, с интересом разглядывая жителей портового города. Несколько мужчин и женщин стояли в тёплых кимоно, переговариваясь с продавцом закрывающегося магазина, а двое маленьких детей с криками носились вокруг них, звонко смеясь.

Полина начала различать кицунэ не только по внешности, но и по их особым ароматам. От женщин и девушек исходил тонкий сладкий запах — мягкий, как лепестки цветов. Мужчины пахли насыщеннее, громче — смесью древесных и пряных нот. От детей доносился аромат чего-то лёгкого и нежного, будто ветер, едва касающийся кожи. С возрастом ароматы становились глубже, отражая сущность кицунэ, меняясь в зависимости от их силы.

Но Полина ни разу не чувствовала от кицунэ запаха хвои или трав — эти ароматы были характерны для других существ, таких как оборотни. Аромат кицунэ был иным — легким, ускользающим, словно пряный дым, смешанный с терпкостью палисандра, тонким цитрусовым шлейфом юдзу* или сладковато-горьким запахом карамелизированного каштана. Эти ароматы словно мерцали, меняясь в зависимости от силы их обладателя.

«Даже от Ясуо я не чувствовала такого сильного запаха трав, хотя он работает с растениями…» — подумала она, чувствуя, как внутри зарождается беспокойство.

— Бабушка… — голос её прозвучал тише обычного, чуть охрипший от напряжения.

Эмико, шедшая немного впереди, замедлила шаг и обернулась.

— Что-то случилось, лисёнок? — в её голосе скользнула тень тревоги.

Полина кивнула в сторону небольшой группы мужчин и женщин, стоявших у прилавка с фруктами. Их движения были сдержанными, взгляды — слишком внимательными, словно они оценивали что-то важное. Дети прижимались к родителям, будто ощущая невидимую тревогу, витавшую в воздухе.

— Это… тоже кицунэ? — прошептала она, не сводя взгляда с компании.

Эмико нахмурилась, её тёмные брови сошлись на переносице. Женщина не сразу ответила, только медленно вдохнула вечерний воздух, будто пытаясь уловить что-то скрытое. Затем, сменив направление, пошла дальше, не оборачиваясь:

— Нет, лисёнок. Это оборотни.

— Оборотни? — Полина удивлённо вскинула брови и ускорила шаг, догоняя бабушку. — Но разве волки и лисы могут… жить вместе?

Эмико на мгновение замолчала, словно подбирая правильные слова.

— В нашей стране их очень мало, и почти все — беженцы. А эти, видимо, приезжие и ещё не успели привыкнуть к новой жизни.

Слово «беженцы» прозвучало непривычно тяжело.

— Беженцы? — переспросила Полина, чувствуя, как холодок пробежал по спине.

— Да, — вздохнула Эмико, её голос стал тише, почти задумчивым. — Между вампирами и оборотнями идёт война уже много лет. Настолько много, что и те, и другие давно забыли, за что воюют. Просто продолжают — по привычке, по инерции.

— Но… они всё ещё продолжают? — ужаснулась Полина, её пальцы крепче сжали поводья.

— Да, — кивнула Эмико, устало глядя вперёд. — Не все оборотни хотят жить в своей стране, зная, что их сыновей могут отправить на поле боя, как только им исполнится шестнадцать. Некоторым удаётся сбежать. У нас правитель Тэён распорядился дать беженцам дом, еду и работу. Они живут, как и мы, находятся под покровительством кланов. Им платят, уважают, но… — она замолчала на мгновение, — тень войны всегда остаётся за их спиной.

Полина задумчиво посмотрела на закат. Небо переливалось оттенками розового и медного, будто отражая пролитую кровь и надежду на мир.

— Сколько же должна длиться эта война, чтобы они забыли, зачем воюют… — прошептала она.

— Когда я родилась, война уже шла, — ответила Эмико с грустью в глазах.

В этот момент, на фоне умирающего света заката, что-то изменилось. Воздух будто стал плотнее, тяжелее. Вдоль улицы раздался странный шорох, и морские птицы, до этого спокойно парившие в небе, вдруг взвились в панике, крича с пронзительной тревогой.

Полина почувствовала, как у неё сжалось сердце. Она подняла голову и заметила пару эльфов, которых они видели у цветочного магазина. Они шли вместе с другими, их лица казались расслабленными, но взгляд парня на мгновение задержался на Полине — пристальный, изучающий, будто он что-то знал.

— А эльфы? — нарушила тишину Полина, стараясь скрыть внутреннюю дрожь.

Эмико тоже посмотрела на них, но её лицо оставалось спокойным.

— Правительница Адель, младшая сестра Тэёна, договорилась с королём эльфов об обмене студентами и открытых границах. Наши ученики могут ненадолго учиться в школе магии эльфов.

Но голос Эмико был уже не таким спокойным, как раньше. В нём слышалась та же тревога, которую теперь чувствовала и девушка. Только ей начинало казаться, что она начинает понимать этот мир, как он вновь начинал терять свои очертания. И каждый новый ответ женщины развеивал её сомнения, оставляя всё больше вопросов.

«Вот оно как… Если есть кицунэ, оборотни, эльфы, вампиры… то может и ведьмы есть?»

— Бабушка, а вампиры и ведьмы? В нашей стране они тоже есть? — спросила Полина, чувствуя, как напряжение нарастает в воздухе.

Она посмотрела на Эмико и сразу заметила, как светло-карие глаза женщины утратили прежнюю живость. Они стали тусклыми и отстранёнными, как затмённое небо перед бурей. Эмика поджала губы, её взгляд скользнул по горожанам, возвращающимся домой с улыбками, но в её глазах застыло нечто другое — нечто, что Полина не могла понять, но чувствовала.

Крепко взяв внучку за руку, Эмика не сразу ответила. Тишина между ними тянулась, как тяжёлый груз.

— Вампиров в нашей стране мало, — начала она наконец, голос её стал тяжёлым, словно каждое слово давалось с усилием. — В основном они работают в гильдиях и живут в столице — это те, кто не хочет участвовать в войне.

Полина шагала рядом, её шаги стали будто медленнее, и внутри неё закралось чувство холодной тревоги.

— Раньше ведьм было много, пока король вампиров решил не устроить охоту на них. По ночам в столице вампиры сжигали целые семьи кланов ведьм. Одиночек безжалостно убивали, потому что их кровь была вредна для вампиров.

— Почему? — Полина не могла скрыть своё удивление и страх. Она пыталась представить себе тот ад, который скрывался за словами Эмико.

— Ходят разные слухи, — ее голос стал пониже, как если бы она не хотела говорить об этом. — Многие считают, что ведьмы наложили проклятие на свою кровь, чтобы защититься от вампиров. Любой, кто попробует её, страдает от магического отторжения, боли или даже безумия. Король вампиров истребил практически всех ведьм в стране. Выжившие бежали и разбрелись по миру. Их практически невозможно найти.

Полина задумалась, пытаясь осмыслить услышанное, но в её душе росло чувство, которое она не могла прогнать. Даже среди этой ужасной правды появилась маленькая искра надежды. Если она найдет ведьму… может, та сможет помочь ей вернуться домой. Эта мысль ободряла её, как слабый свет в темной комнате.

— Но возможно, — прошептала она, пытаясь убедится в своих словах.

— Возможно, — повторила Эмика тихо, как если бы сама себе отвечала.

Новость не радовала Полину, но давая надежду на возвращение домой, она почувствовала, как её сердце наполняется тихим, горьким ожиданием.

— Бабушка, — Полина перевела взгляд на неё, сжимая её руку, — ты говорила о гильдиях… Расскажи о них.

— Практически во всех странах есть гильдии с наемниками, — Эмика ответила, её голос немного утихал. — Они делятся на смешанные и расовые. Смешанные — это когда в одной гильдии есть и тролли, и эльфы, и оборотни, и вампиры, и другие расы. Такие гильдии распространены больше, чем определённые. Вторые же находятся в одном месте и туда поступают заказы. Это конкретные гильдии с одной расой. Есть гильдии вампиров, троллей, мало гильдий эльфов и кицунэ. Таких очень мало, но они есть.

Увидев впереди пост стражи у главных ворот, Эмика облегчённо вздохнула. Они почти у выхода, и дорога домой будет недолгой. Но внутри Полины не исчезала тревога, будто сама земля под ногами становилась холодной и чуждой.

— Бабушка… — Полина остановила её, крепко взяв за руку и давая пройти остальным. Они остались позади, и её вопросы вернулись.

Выйдя за пределы города, они шли по каменистой дороге, которая местами покрыта тающим снегом, грязь перемешивалась с последними остатками зимы. В воздухе ощущался холод, но уже не такой пронизывающий, как раньше. Ветви деревьев, ещё не распустившиеся, скрипели под порывами ветра, а вдоль дороги виднелись клочья снега, стремительно тающие, превращая землю в вязкую грязь. Холодный воздух ударял в лицо, казавшееся пустым и беспощадным, и с каждым шагом пространство становилось всё более безжизненным. Рыжеволосая, пряча лицо в тёплом воротнике кимоно, всё же не могла избавиться от чувства, что что-то неизбежно надвигается.

— Можно задать ещё один вопрос? — спросила она, голос её звучал тихо и неуверенно.

— Конечно, лисенок. Всё, что ты хочешь, — улыбнулась Эмика, но улыбка была скорее печальной, чем ободряющей.

Полина не знала, как задать этот вопрос, но она чувствовала, что момент настал. Сердце её билось быстрее, а воздух вокруг казался вдруг тяжёлым, словно его можно было потрогать руками.

— Где… Мои родители?

Эти слова, казавшиеся простыми, повергли Эмику в замешательство. В её глазах мелькнуло нечто странное, что сразу же потушило оставшееся тепло в её взгляде. Лицо стало бледным, губы дрогнули, но ни одного слова не сорвалось. Вопрос внучки сшиб её с ног, как тяжёлый, ненасытный удар. Она понимала, что из-за амнезии Руди не помнила ничего. Но она также знала, что с этим вопросом её внучка, эта светлая душа, вернулась к реальности — к правде, которую Эмика так долго пыталась скрыть. Это было болезненно, как вдыхать холодный воздух в пустой зимний лес.

Боль обняла её, как невидимое, холодное одеяло, сжимающее грудь, затрудняя дыхание. Она сжала губы, пытаясь найти силы ответить. Она закрыла глаза, и перед её взором вновь возникли яркие воспоминания о дочери. Она была такой же рыжей, как и Полина, её волосы, как огонь, переливались в лучах солнца. Она была прекрасной, невероятно живой, её глаза искрились радостью и лёгкостью, как будто сама жизнь танцевала в её теле.

Эмика вспомнила, как её дочь, ещё маленькой, бегала по дому, размахивая руками, пытаясь танцевать, как её глаза горели, когда она рассказывала о своей мечте поступить в академию танцев. Она была такой умной и решительной, её сердце полнилось надеждами, и Эмика, несмотря на тяжёлую жизнь, гордилась ею, как никем в этом мире.

Но сейчас эти воспоминания, как тени, утратили свою ясность. Они исчезали, растворялись в смутных очертаниях, как цветы в тумане.

— Беременность твоей мамы была тяжёлой, — наконец, произнесла Эмика тихо, сдавленно. Она вынуждена была выговорить это, хотя каждое слово причиняло ей боль, как если бы она вырывала из себя частичку сердца. — Когда наступили роды… твоя мама не выдержала, и сразу после твоего рождения она умерла.

В её голосе не было осуждения, не было страха, только пустота. Тягостная, тяжёлая боль, которая заполнила пространство между ними и накрыла их, как туман, сжимающий их и не отпускающий. Боль, что вырвалась из её сердца, таяла в каждом слове, но для Полины эти слова звучали так, как если бы ей отрезали часть её самого мира.

Полина стояла рядом, не зная, как реагировать. В её голове всё смешалось — тревога, боль и утрата. Тело как будто отказалось двигаться, а сердце сжималось, будто оно было связано невидимой нитью с теми словами, что она только что услышала. Мать, которую настоящая Рудвекия не знала с самого рождения, была уже тенью. Всё, что она могла понять, это то, что её потеряли, так же, как её потеряли все те, кто знал её. Всё вокруг стало как будто дальше, и воздух стал холоднее, как если бы сама реальность отстранялась, давая место боли. Все чувства стали тяжёлыми и вязкими, как густой туман, и Полина вдруг поняла — её мир, откуда она родом, её прежняя жизнь, если она когда-либо выберется отсюда, больше никогда не будут прежними.

— А отец? Он… — голос Полины едва прорвался через тугую глотку, как если бы слова не могли найти дорогу наружу.

Эмика тяжело вздохнула, как будто этот вопрос был последним, самым больным. Она не могла смотреть на Полину, и её ответ был едва слышен.

— Он был обычным смертным. Он погиб от рук вампира ещё до твоего рождения, лисенок.

Каждое слово было словно ударом по грудной клетке, и Эмика почувствовала, как ей трудно дышать. В её сердце всё болело. Она смотрела вдаль, не видя дороги, не ощущая холодного ветра, который их окружал. Тень потери лежала на её плечах, и она понимала, что эта боль будет с ней до конца.

— У меня… Поэтому видны уши и хвосты? У тебя и дедушки их нет.

Эмико мягко улыбнулась, её глаза стали чуть теплее, как будто она ловила её переживания.

— Чистокровные лисы способны скрывать их, лисенок, — ответила она с лёгким, но уверенным тоном. — Закрой глаза.

Женщина остановилась, слегка наклонив голову, чтобы Полина могла выполнить её просьбу. Полина, немного удивленная, послушно закрыла глаза, ощущая, как рука женщины остаётся тёплой и успокаивающей.

— Открывай.

Не прошло и пяти секунд, как рыжеволосая девушка открыла глаза. Перед ней стояла Эмико, но теперь с лисьими ушами, которые плавно переходили в её волосы, и с восьмью хвостами, темными, как ночь, и в то же время великолепно сочетающимися с её обликом.

— Я и твой дедушка, как и твоя мама — чистокровные кицунэ. Мы способны скрывать свою настоящую личность. А полукровки — такие, как ты, лисенок — не можете так делать. Вы у нас… как бастарды у вампиров. Но отношения к таким, как вы, у нас гораздо лучше, чем у них.

Полина молча наблюдала, как перед её глазами образ Эмико плавно менялся. Её уши и хвосты исчезали, и она снова стала выглядеть как обычная женщина, ничем не отличающаяся от человека.

— Понятно, бабушка, — сказала рыжеволосая, слегка улыбаясь, словно это откровение немного успокоило её, хотя и не до конца.

— Пошлите домой, бабушка. Дедушка, наверное, заждался нас.

— Согласна, лисенок. Мы задержались.

«У неё не было родителей… У меня хотя бы была мама и сестра. Надеюсь, с ними всё хорошо, они здоровы и живут дальше…» — мысли Полины начали постепенно вытеснять мрак, сменяясь тёплыми воспоминаниями о семье.

Она подняла голову, глядя на бескрайнее небо, усеянное тысячами ярких звёзд. Они мерцали, словно живые существа, мягко пульсируя в ночной тишине. Тонкая, сверкающая ковровая дорожка из светил растекалась по тёмному небесному пространству, напоминая рассыпанный жемчуг. Лёгкий ветерок коснулся её щеки, принося с собой прохладу Вечера и запах далёких лесов.

«Как красиво… В городе последний раз я видела такое небо, когда была ребенком.»

Полина с некоторым удивлением отметила, как это спокойствие тянет за собой тень утраты — тёплое, но тоскливое чувство, словно прикосновение к воспоминанию, которое уже невозможно вернуть. Но в то же время в этой бесконечной глубине звёздного неба было что-то обнадёживающее, будто оно оставляло пространство для новых, ещё неведомых эмоций, которые только предстояло открыть

***

К тому времени, когда Эмико и Полина вернулись домой, солнце давно скрылось за горизонтом, оставив после себя только тёплое, угасающие свечение, будто мир нехотя прощался с ещё одним днём. Воздух начал наполняться вечерней прохладой, смешанной с запахом прелых листьев и трав, которые росли вдоль тропинки к дому. Дорога обратно заняла больше времени, чем они ожидали, и когда они наконец подошли к знакомым деревянным воротам, от дома уже тянулись тёплые полоски света.

Ясуо ждал их на крыльце. Он стоял в тёмно-зелёном кимоно, ткань которого мягко колыхалась от лёгкого вечернего ветерка. Длинные рыжие волосы с серебристыми прядями были собраны в низкий, аккуратный пучок, а в руках он держал небольшую чашку с горячим зелёным чаем, от которой поднимался тонкий, почти невидимый пар. Его взгляд с тревогой был устремлён на ворота, которые медленно распахивались.

Когда он наконец увидел, как супруга и внучка проходят на небольшую территорию их дома, мужчина с облегчением выдохнул, будто невидимый груз упал с его плеч.

— Как дорога? — спросил он, делая несколько шагов навстречу им.

— Хорошо. Немного задержались, — с лёгкой улыбкой ответила Эмико, касаясь его руки. — Уже поел?

— Да. Приготовил вам ужин и подогрел воду для купания, — ответил Ясуо, его голос звучал спокойно, но взгляд оставался чуть тревожным.

— Старый лис волновался за нас, — усталым голосом произнесла Эмико, мягко улыбаясь. Она провела пальцами по щеке мужа, стирая с неё едва заметное пятнышко засохшей грязи.

Ясуо обнял её крепко, как будто боялся, что если отпустит, то она снова исчезнет. Он уткнулся лицом в её макушку, вдыхая родной, тёплый запах, напоминающий о доме и спокойствии. Полина наблюдала за ними с лёгкой, едва заметной улыбкой, словно чужая частичка этого мира вдруг откликнулась внутри неё.

У неё были отношения с парнями, но такой искренней, тихой заботы она не знала. В её прошлом мире любовь часто казалась чем-то быстрым, поверхностным, наполненным ожиданиями и разочарованиями. В отношениях отдавалась она, а «парень» мог сидеть на диване, не замечая её усталости, мечтая о чём-то большем, чем простое счастье рядом.

«Интересно… У мамы с папой были такие же отношения? В нашем мире найти адекватного парня тяжело, а достойного отца для ребёнка — ещё сложнее. Но, несмотря на серость моего мира… Там всё же есть хорошие люди среди многих плохих, ” — думала она, чувствуя лёгкое сжатие в груди.

— Рудвекия, сначала поужинаешь? — мягко спросил Ясуо, переводя взгляд на внучку и вырывая ее из своих мыслей.

— Спасибо, дедушка, но нет. Я не голодна.

— Лисёнок, может, хотя бы чай? — голос Эмико был тёплым, но в нём скользнула едва уловимая нотка беспокойства.

Полина посмотрела на неё. Ореховые глаза бабушки светились заботой в полумраке, отражая отблески света из дома. Этот взгляд дарил странное, незнакомое тепло, но усталость, накопившаяся за день, пересиливала.

— Спасибо, но не надо, бабушка, — тихо ответила она, чувствуя, как голос слегка хрипит от усталости. — Я хочу поскорее искупаться.

Эмико кивнула, но добавила с лёгкой улыбкой:

— Хорошо. Но если проголодаешься, я оставлю что-нибудь тёплое на кухне.

Полина благодарно кивнула и, не дожидаясь дальнейших слов, направилась вглубь дома. Внутри её встретила приятная прохлада, а лёгкий сквозняк играл с краями раздвижных сёдзи*. Не задерживаясь, она направилась в купальню, на ходу стягивая с себя одежду и роняя её на пол.

Деревянное помещение было залито мягким, тёплым светом масляного фонаря, отбрасывающего на стены тени, танцующие в такт огоньку. В центре стояла большая кедровая бочка, наполненная горячей водой. Пар медленно поднимался, наполняя воздух ароматом кипариса и сушёных трав, развешанных в углу связками.

Полина подошла ближе, провела пальцами по гладкому краю бочки, ощущая тепло дерева. Осторожно опустив руку в воду, она почувствовала, как горячее прикосновение растекается по коже, вызывая лёгкие мурашки.

Она медленно погрузилась в воду, чувствуя, как усталость растворяется вместе с паром. Горячая вода мягко обволакивала тело, напоминая о детстве — о тех редких тёплых моментах, когда мама купала её в ванне, тихо напевая под нос песню.

Полина откинула голову назад, закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Где-то за окном слышался слабый шелест листвы и потрескивание костра. Всё вокруг словно замерло, даря ей короткий миг покоя.

После купания она вылезла из бочки, обернулась в мягкое белое полотенце и подошла к небольшому зеркалу. Сняв полотенце, она посмотрела на своё отражение. Длинные рыжие волосы отливали огнём в свете фонаря, карие глаза напоминали оттенок тёмного шоколада, а веснушки усыпали нос, щеки и лоб, создавая узор, которого не было в её прежней жизни.

В своём мире она казалась себе обычной. Длинные русые волосы, которые мама в шутку называла «мышиными», карие глаза на тон темнее и отсутствие веснушек. Тела были похожи, но теперь, в дополнение к чужой внешности, появились лисьи уши и хвосты, которые невозможно было спрятать.

«Почему именно я? Каждый день умирает около ста шестидесяти тысяч человек. Чем я похожа на Рудвекую? Не внешностью. У неё красота, будто у богини, а у меня — самая обычная. Может похожи фигурой? Пожалуй, да, но этого мало. Душой? Такое вообще возможно? Зачем нужно было перемещать мою душу? Или… настоящая Рудвекия умерла, а я просто оказалась удобной заменой?»

Полина сжала кулаки, глядя на своё отражение. Чужое и… всё менее чужое. Она привыкала к этому телу, хотя вначале едва могла взглянуть на себя в зеркало. Первое время она даже говорить не могла с Эмико, чувствуя себя будто в ловушке.

«Простая авария… И я живу в другом мире, в теле полукровки. После прочтения манхвы хотелось чего-то подобного… Но это же были просто мысли, а не настоящее желание,» — мелькнуло в голове, когда она подошла к комоду и достала лёгкую домашнюю одежду — ёги*.

«Я всё ещё я… просто в другом теле”.

Сил на что-то большее, чем запись в дневнике, не оставалось. Переодевшись, Полина вытащила из ящика кисти и баночку с чёрными чернилами. Из-под матраса достала несколько листов бумаги — одни чистые, другие уже исписанные. Полина села на мягкий матрас, откинувшись спиной к прохладной деревянной стене. На колени она положила дощечку для письма. Чернила чуть скрипнули под кистью, когда она начала писать вторую запись.

«Шестнадцатое марта. Сегодня ночью бушевал сильный дождь, оставив после себя хаос и разрушения. В деревне пострадали сараи и огороды, некоторые дома залило водой. Поэтому в город пошли только я и Эмико — Ясуо остался помогать соседям.

Когда мы добрались до города, я не заметила, как отстала от Эмико. По пути в пекарню увидела трёх стражников, которые пытались убрать с дороги поваленное дерево. Город тоже пострадал: не все лавки работали, улицы были завалены мусором и ветками.

Из троих стражников один, взрослый мужчина с суровым лицом, помогал прохожим обходить завал. Двое других, моложе его, выдыхали огонь прямо на сухие обломки дерева. Я не знала, что кицунэ обладают такой способностью. Это было завораживающе… и страшно. Жар ощущался даже на расстоянии, словно огонь тянулся ко мне, пытаясь коснуться кожи. Он красив и опасен, несёт в себе и жизнь, и разрушение. Достаточно было бы одного порыва ветра, чтобы случилась беда.

До пекарни оставалось всего ничего, когда я столкнулась с мужчиной, который мне нагрубил. Видите ли, я стояла «у него на пути», хотя дорога была достаточно широкой, чтобы обойти меня. Даже в этом мире встречаются такие идиоты.

Сегодня я также узнала больше о родителях Рудвекии. Её мать умерла после тяжёлых родов, а отец умер от руки вампира ещё до её рождения. Эмико рассказала, что между вампирами и оборотнями идёт долгая война. В Эндоре есть даже оборотни-беженцы, которые покинули родные земли из-за этого конфликта.

Кроме того, я узнала о союзе эльфов и кицунэ — вроде обмена студентами, как в университетах моего мира. Это достижение правительницы Адель.

В пекарне мы весь день убирались и готовились к открытию. Завтра на рассвете снова поедем в Ямаваро, но работать будем неполный день.

Ах да… еще сегодня я встретила пару эльфов. Они были невероятно красивы, словно сошли со страниц сказок. При виде их я вспомнила маму и сестру. Я беспокоюсь за них. Всё ли у них в порядке? Не ругаются ли они? Софи, моя младшая сестра, в силу своего возраста часто спорит с мамой. Надеюсь, она хотя бы помогает ей с уборкой и готовой.

Не знаю, как, но я хочу вернуться домой. Не то чтобы мне здесь не нравилось, но этот мир — не мой. Здесь всё чужое. Я вернусь домой. Любой ценой.»

Полина отложила кисть, поднесла ладонь к лицу и вытерла набежавшие слёзы. Горькая влажность на щеках жгла сильнее любого огня, но она лишь слабо шмыгнула носом, стараясь сдержать всхлипы. В груди тяжело сжималось от тоски. Она скучала по дому, где пахло маминым кофе и школьными тетрадями. По маленькой комнате с плакатами на стенах, по сестре, с которой они делили всё: от игрушек до секретов. По матери, которая работала на износ, чтобы дать дочерям хоть немного счастья.

«Нужно собраться,» — приказала она себе, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

«Это волшебный мир. Магов найти сложно, но возможно. Они могут знать, как вернуть меня домой.»

Собрав записи и аккуратно спрятав их под матрас, Полина достала из тумбочки деревянную расчёску. Волосы уже слегка подсохли, и она медленно провела по ним, чувствуя, как зубцы мягко разглаживают рыжие пряди. Отражение в зеркале снова встретило её незнакомым взглядом: карие глаза, словно тёмный шоколад, тонкие веснушки на щеках и носу, рыжие волосы с золотистым отливом. Всё это было чужим, но уже не таким пугающим, как в первые дни.

Она заплела волосы в простую косу, потушила свечу и, укрывшись одеялом, повернулась к полуоткрытому окну. Оттуда тянуло лёгкой прохладой, и где-то вдалеке слышался шёпот ночного ветра. Закрыв глаза, она позволила усталости наконец забрать её в сон, где, возможно, не будет вопросов о том, кто она и где находится. Там, во сне, можно было снова быть просто собой.

***

Глубокой ночью, когда яркий белый диск луны освещал одну из деревень портового города Ямаваро, Полина медленно села на матрас. Холод проникал в комнату, заставляя её невольно зевнуть, а тяжесть сна снова тянула в свои глубины. Она медленно встала с футона и подошла к окну. Ветер холодил её кожу, заставляя вздрогнуть. Рыжеволосая осторожно закрыла сёдзи, пропуская сквозняк, и, обняв себя за плечи, покинула комнату.

Шаги её были тихими, но в голове неведомое чувство тревоги не отпускало, словно что-то чуждое и незнакомое проникало в этот мир. Она направилась в столовую, надеясь найти воду в графине. Проходя мимо спальни Ясуо и Эмико, Полина заметила щель в двери. Тусклый свет свечей и их голоса доносились через тонкие стены.

«Уже поздно… Чего они не спят?» — с удивлением подумала она, тихо подходя ближе к двери и прислушиваясь.

— Нет, дорогой.

Голос Эмико был взволнованным и грустным, будто женщина вот-вот могла заплакать, но всеми силами сдерживала себя. Эхо её шагов по комнате слышалось за стеной, словно она ходила туда-сюда, не в силах найти покоя.

— Это единственный вариант, Эми.

Ясуо говорил с нежностью, но в его голосе звучала тревога. Он встал, подошел к жене, обнял её, стараясь поддержать. Руки его крепко заключили её в объятия, а его лицо укрылось в её длинных волосах. Он тихо поглаживал её по спине, словно это помогало ему вернуть силы и покой.

Боль, которую он испытывал, была ничем по сравнению с той, что чувствовала его жена. И ради неё, ради их дочери и внучки он был готов на всё, но, как он понимал, ничто не могло спасти их. Его слова обрывались на полуслове, потому что он уже знал — нет решения, которое смогло бы изменить их судьбу.

— Я не могу так поступить… Снова…

Эмико звучала почти истерично, её голос срывался. Она прижалась к Ясуо, словно искала у него силы.

— Это единственный способ помочь ей.

— Ты так же говорил и о Мире!

— Мы не знали, чем это закончится, и что она полюбит такого.

— Я против, Ясуо! Я не позволю Руди пройти через это.

Эмико вздрогнула, зарывшись в плечо мужа, её тихие всхлипы были почти не слышны.

— Эми, милая моя… — Ясуо заключил её в объятия еще крепче, пытаясь утешить. — Пришел гонец от него… если мы не сделаем это, она погибнет. Я не могу позволить ей умереть, а Руди… Наша дочь не этого хотела.

— Да… Но я не могу отпустить её. Вдруг она повторит судьбу нашей девочки?

Эмико прошептала это с горечью, её слова едва слышны. Она снова заплакала, вся её хрупкая стойкость треснула.

— Знаю… Она ещё не все вспомнила, но ждать больше нечего.

Ясуо грустно вздохнул, а затем сел на пол продолжая обнимать жену. Он как будто пытался унять собственную боль.

В этот момент на улице раздался резкий звук ржания лошадей. Полина обернулась, осторожно подошла к окну и раздвинув сёдзи выглянула в темноту, пытаясь разобрать силуэты. Она увидела фигуры людей и лошадей, одетых в странные одеяния, которые она раньше не видела.

Рыцари, словно вышедшие из древних легенд, были облачены в сложные доспехи, которые искрились золотыми и белыми отблесками под тусклым светом. Их броня, состоящая из многочисленных слоёв, была изготовлена из прочных материалов, но украшена так, чтобы отражать не только силу, но и великолепие. На груди каждого в серебристых контурах выделялся символ — герб страны Эндора, который Полина не рассмотрела в темноте.

Высокие и вытянутые шлемы, были украшены изящными белыми перьями, которые казались живыми, когда они слегка качались на ветру, как будто сами служили проводниками силы природы. Поверх доспехов они носили белые хакама*, что усиливало ощущение лёгкости и грации, словно они были частью самой природы.

Обувь их была мягкой, но прочной, с высокими ботфортами*, которые позволяли двигаться бесшумно, несмотря на тяжесть брони. На их поясе висели украшенные золотом катаны, но не только как оружие, а как символ их чести и преданности своей стране. Эти рыцари были не просто воинами, они были защитниками порядка и традиций своей страны.

Полина отошла от окна, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Она не знала, что происходит, но отчётливое чувство тревоги сжимало её грудь. В этот момент из своей комнаты вышли Эмико и Ясуо, удивлённо глядя на внучку.

— Эмико, — мужчина вздохнул, то ли с облегчением, то ли с чем-то другим, и посмотрел на жену, коротко кивнув. Рыжеволосая вытерла слёзы со щёк и, не сказав ни слова, кивнула в ответ. Взяв внучку за руку, она быстрым шагом повела Полину в её спальню.

Забежав в комнату, женщина принялась собирать вещи.

— Бабушка, что происходит? — Полина с тревогой взглянула на неё, её голос едва сдерживал растерянность. За закрытым окном доносились громкие голоса, среди которых слышался низкий и возмущённый голос Ясуо. Мужчина явно не впускал незваных гостей в дом.

— Лисёнок, — Эмико остановилась и крепко взяла внучку за плечи, — всё очень сложно и долго объяснять, но тебе нужно слушать меня и действовать быстро.

Она резко отвернулась, торопливо собирая вещи. В доме было холодно, а за стенами слышался далёкий шум, словно ветер приносил с собой предвестие беды. Собрав всё необходимое, она накинула на внучку тёплое кимоно, её руки дрожали.

— Ты должна бежать отсюда. Беги как можно дальше, но ни в коем случае не иди в Рейвенфелл, понятно?

Эмико взяла Полину за лицо, заставив её встретиться взглядом. Девушка увидела в её глазах испуг, тревогу и неподдельную боль. Это были глаза женщины, которая знала, что их разделяют последние моменты.

— Д-да, — дрожащим голосом ответила Полина, чувствуя, как сердце сжимается от страха.

— Тогда идём, — спокойно произнесла Эмико и потянула внучку за собой.

Эмико попыталась взять её за руку, но Полина, не теряя времени, поспешила к футону. Она быстро достала из-под матраса записи и чистые листы, а из комода — чернила и кисти. Положив всё в сумку, они вышли из комнаты. Эмико повела внучку через спальню, где был выход на задний двор.

На улице воздух был пронизан ночной сыростью, а остатки снега хрустели под ногами, смешиваясь с грязью. Лёгкий ветер трепал края их одежды, заставляя дрожать. Они держались близко к забору, стараясь не шуметь, пока осторожно продвигались в сторону сарая. В темноте угадывались очертания строения, его крыша блестела от инея, а изнутри доносилось приглушённое фырканье лошадей, почуявших приближение людей. Возле стены были сложены мешки с зерном, рядом висели упряжи и седла, ожидая своих хозяев.

— Я знала, что это когда-нибудь случится, — тихо произнесла женщина, когда они вошли внутрь, — садись на лошадь.

Подойдя к лошади, которая не спала среди других, Полина почувствовала, как тьма ночи обрушивается на неё с каждым шагом. Лошадь настороженно подняла голову, её сонные глаза уставились на хозяйку. Рыжеволосая почувствовала холодный ветер, что проникал в каждую клеточку её тела. Ветер был тяжёлым, как предвестие беды.

Эмико подошла к стойкам с лёгкими носками, не оглядываясь, вытащила из-под одного мешок с едой и деньгами. Она быстро затянула его и передала Полине.

— Тут хватит на несколько недель, — голос женщины был твёрд, но в нём скрывалась тревога. — Старайся избегать стражи, лисёнок.

Полина почувствовала, как Эмико аккуратно закрепляет мешок на спине лошади. Его вес казался ничтожным по сравнению с тяжестью, что сжимала её грудь. Мир вокруг становился всё более глухим — казалось, даже ветер затаился, позволяя осознанию происходящего проникнуть в самое сердце. В этом мгновении не осталось ничего, кроме тревожного взгляда Эмико и ощущения, что впереди её ждёт путь, с которого уже не повернуть назад.

— Бабушка… что случилось? Почему нужно уезжать? — Полина снова не могла сдержать страх, что сжимал её внутри.

Эмико взглянула на неё с тоской в глазах, а затем наклонилась, слегка улыбнувшись — эта улыбка была полна боли, словно она знала, что их разлука может быть окончательной.

— Мне с твоим дедушкой нужно решить одну проблему. Как только мы решим её, мы сразу найдём тебя, — она обняла её за плечи. — А пока, лисёнок, ты будешь в безопасности вдали от нас.

— Я буду скучать по вам, — шепотом произнесла Полина, ощущая, как холод проникает в самые глубины её души. Она не могла перестать думать, что в этот момент могла бы утратить всё, что ей было дорого.

«Все-таки они были добры ко мне, как родители. Носились, заботились. Но не знаю, что с ними будет теперь. Надеюсь, они останутся в безопасности…»

Выйдя через запасной выход, Полина ощутила, как лошадь быстро понеслась по дороге в лес, отдаляя их от дома. Пейзаж становился всё более темным и непонятным, как сам мир, в который её затянуло.

Но когда они уже отдалились от деревни, Полина услышала несколько голосов, прорезавших тишину ночи, как нож. Эти голоса несли с собой угрозу, в них не было ни капли человечности.

— Свяжите её, — голос был грубым и ледяным, как металлический скрежет.

— Где девчонка? — Ответ был напряжённым, будто тянулся за женщиной тёмный взгляд, полный ярости.

— В доме её нет. Скорее всего, она успела сбежать, — голос звучал со страхом и отчаянием.

— Почему вы ещё здесь?! Ищите её. Она не могла далеко уйти! — последний крик раздался, словно молния, пронзающая тёмное небо.

Полина сжала поводья лошади так сильно, что пальцы побелели. Тело её было покрыто дрожью, и не только от холода. В сердце было пусто, а изнутри оно сжималось от страха. Страх за тех, кто остался позади, и неведомое чувство, что она уходит в неизведанное, где нет безопасности. Единственные, кто защищал её в этом чуждом мире, помогли ей сбежать от неизвестной угрозы. Но что будет с ними? Вернутся ли они? Или это было прощание навсегда?

«В любом случае нужно уходить, как можно дальше. Быстрее и быстрее, чтобы не нашли.»

Лошадь мчалась сквозь ночной лес, словно сама тьма гнала её вперёд. Лунный свет скользил между рваными облаками, выхватывая из мрака кривые силуэты деревьев и обнажённые корни, похожие на когти чудовищ, прячущихся под землёй. Узкая тропа, неровная и покрытая грязью с вкраплениями острых камней, казалась бесконечной змеёй, вползающей в ещё более густой мрак.

Ветви деревьев били по лицу Полины с сильной жестокостью, оставляя на коже царапины, будто лес сам пытался её остановить. Сердце бешено колотилось в груди, сливаясь с ритмом скачущего коня.

Внезапно, где-то позади, в глубине леса, вспыхнула ярко-красная вспышка, словно само небо на мгновение обрушилось на землю. Полина вскрикнула от неожиданности, страх пронзил её грудь, и руки ослабли. Лошадь вздрогнула, испуганная её криком, и, встав на дыбы, скинула девушку на землю.

Полина с глухим стоном ударилась о холодный, влажный мох, воздух с шипением вырвался из лёгких. Небо над головой вращалось, как водоворот, и на секунду ей показалось, что мир рушится.

— Здорово… — пробормотала она с горечью, чувствуя, как раздражение и страх переплетаются в груди. Медленно поднявшись, она отряхнула грязь с кимоно, но руки всё ещё дрожали.

Подняв мешок, который выпал из застегнутых ремней, Полина обернулась на источник света. Ярко-красное свечение больше не было просто вспышкой — оно походило на пламя, разрастающееся, пожирающее тьму. И вместе с ним приближалась тревога, как холодный ветер перед бурей.

«Чёрт… Какие-то способности у этого тела должны же быть!» — лихорадочно подумала она, закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться. Она вслушивалась в ночь, надеясь уловить что-то… хоть что-то.

Но ночь отвечала только зловещей тишиной, прерываемой редкими шорохами лесных зверей. Никаких магических прозрений, никаких особых сил — только страх, проникающий под кожу, сковывающий движения.

«Они в опасности… или… может, они сами решили избавиться от меня? Нет. Нет, нельзя так думать.»

— Раз мы остались вдвоём, и ты мой единственный друг… нужно дать тебе имя, — выдохнула Полина, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Её голос звучал неуверенно, будто слова не могли прогнать нарастающее чувство безысходности.

Она накинула мешок на лошадь, пока та равнодушно рыла копытом землю, словно и не чувствовала тревоги своей хозяйки.

«Дожила… Полина, двадцать три года. Разговаривает с лошадью,» — усмехнулась она своей мысли, но смех вышел глухим и натянутым.

— Как тебе Талисман? Будешь моей удачей тут.

Лошадь фыркнула и ткнулась холодным носом в её ладонь. Полина выдавила слабую улыбку.

— Значит, договорились, Талисман.

Сжимая поводья, она шаг за шагом шла в неизвестность. Лес вокруг становился всё более угрюмым, деревья казались зловещими силуэтами, чьи ветви шептались за её спиной, будто обсуждая её судьбу.

И вдруг, вдали мелькнул слабый свет — костёр. Пламя было крошечным, но этого хватило, чтобы сердце Полины забилось быстрее. Кто-то был там. Радость смешалась с новым страхом.

«Друг или враг? Какой расы? Что говорить? Смогу ли я им доверять? Может предложить вместе путешествовать? Так я хотя бы узнаю больше об этом мире...» — мысли вихрем проносились в ее голове.

«Ни в коем случае нельзя в Рейвенфелл. Но чьи это земли?»

Подходя к поляне, она заметила чёрную лошадь, тихо стоявшую в тени деревьев, и брошенную на землю накидку, словно его владелец исчез прямо в воздухе. Полина сделала шаг…

И в этот момент холодный металл коснулся её шеи. Остриё меча возникло из ниоткуда, как сама смерть. Она вскрикнула, от неожиданности подняв руки вверх, сердце замерло, будто перестало биться.

— Снова ты, лисица, — раздался ледяной голос у самого уха.

Полина резко обернулась, дыхание сбилось. Перед ней стоял мужчина, облокотившийся на дерево, будто ждал её здесь с самого начала. В его руках был меч, и лезвие мягко, но угрожающе прижималось к её коже.

Холод ночи показался теплее, чем взгляд незнакомца.

— Т-т… ты?! — выдохнула она, узнав в нём того самого мужчину из Ямаваро.

Судьба вновь столкнула их на пустой дороге, где страх был её единственным спутником.