— Джан, это действительно прекрасный сюрприз! Как мечта… Есть что-то общее между местом, где я выросла и этой замечательной усадьбой. Дом с историей — это то, что так подходит нам!

— Надеюсь, его внутреннее убранство так же придётся тебе по душе, жизнь моя! Мне не терпится тебе показать. Но скоро стемнеет, а ты ещё не видела моë тайное убежище, — загадочно произнëс Дивит, оглядываясь по сторонам, словно их кто-то мог услышать.

Не давая любимой опомниться, Джан повëл милую малышку в глубь сада, увлечённо рассказывая об уникальных растениях собранных здесь его отцом и дедом.

— Я тоже внëс свой вклад в ланшафт этого места. Путешествуя по миру, я привозил необычные камни, древние останки ископаемых животных. Сначала, я не придавал всему этому значение и покупал просто, как сувенир из далëкой страны.

— Джан, ты создал прекрасное! — не уставала восхищаться Санем.

— Да, теперь оглядываясь назад, понимаю, что мне удалось воплотить в жизнь эту оригинальную идею, — с гордостью заключил всемирно известный фотограф, показывая жестом, чтобы милая малышка продолжала его хвалить.

Петляющая дорожка освещалась факелами и вела к настоящему турецкому шатру, который был расположен у небольшого природного ручья. Под шёлковым пологом был накрыт роскошный стол. Джан сдержал обещание, не переставая радовать и удивлять свою неугомонную.

Пространство было наполнено множеством романтических объектов в старинном стиле: пол был устлан коврами и подушками, повсюду горели свечи, прозрачная драпированная ткань придавала тайному убежищу неповторимый восточный колорит и уютную атмосферу.

— Санем, милая, я взял на себя смелость и выбрал тебе наряд для это вечера. Ты можешь пройти в шатёр и переодеться. А я пока открою вино.

Девушка сняла лёгкие туфли и ступая по пушистому покрытию, оказалась в глубине шатра. Внутри было темно, но откуда-то сверху пробивался мягкий лунный свет. Этого было вполне достаточно,чтобы разглядеть, что почти всё пространство турецкой палатки занимала огромная кровать. На белом покрывале лежал поблёскивая вечерний наряд в восточном стиле.

Поправляя причёску пташка невольно пожалела, что ей когда-то пришлось обрезать волосы. Та шикарная копна, которая была раньше — очень бы подошла к этому прекрасному образу. Но кажется Джан любил и принимал её такой, какая она есть, со всеми недостатками и чудачествами. Будет ли он так же любить её, когда узнает кто она на самом деле? Простит ли этот невинный обман?

Это было единственным, что тревожило её и огорчало сейчас, не позволяло в полной мере наслаждаться счастьем. Иногда Санем посещали мысли о побеге, и она начинала придумывать пути к отступлению. Но потом понимала, что никакая сила не сможет заставить её добровольно отказаться от этого мужчины.

Из этих раздумий её вырвал голос Дивита. Он в темноте нащупал её прохладные пальцы, вплетая их в свои горячие ладони.

— Жизнь моя, ты в порядке? Я уже подумал, что ты решила сбежать, — грустно улыбнулся в полумраке шатра знаменитый фотограф.

— На самом деле были такие мысли… Но я в порядке сейчас. Да и куда мне бежать от этой любви и ласки, которыми ты окружил меня? Джан Дивит, ты сломил мою волю и полностью подчинил меня себе. Я даже перестала слышать свой внутренний голос, — пожаловалась Санем.

— Ах, ты, дикарка, моя! Сбежать она собиралась! — нарочито строго сказал Джан, начиная заводиться. — Отшлёпал бы тебя и наказал как следует. Жаль, что здесь совсем нет углов.

Он надеялся, что покинув шатёр сможет настроиться на более серьёзный лад. Но взглянув на Санем при свете факелов, Джан понял, что легче не станет. Внутри всё горело. Платье, а точнее восточный наряд милой малышки блестел и переливался золотым шитьём, подчёркивая её идеальные фигуру.

Дивит тоже переоделся, облачившись в белую рубашку на выпуск и светлые льняные брюки. Санем так же не без удовольствия рассматривала молодого мужчину. Любовалась его распущенными волосами, распахнутым воротом, открывавшим доступ к смуглой коже на шее и груди. Босые ступни Джана завершали этот расслабленный и раскрепощенный образ, придавая ему едва уловимую интимность.

Наконец расположившись у стола, они смогли насладиться ужином. И как бы не старалась Санем перевести тему беседы в более комфортное для себя направление, но все разговоры сводились к обсуждению предстоящего бракосочетания.

— Это место для меня особенное. Я даже хотел предложить тебе, отпраздновать нашу свадьбу у этого ручья. Но потом понял, что большое количество людей разрушат эту волшебную атмосферу. Гости будут веселиться до утра и мы не сможем остаться наедине. Поэтому я отказался от этой затеи. Думаю, мы сможем найти что-то не менее прекрасное для нашего торжества. А пока мы раздумываем… У меня есть еще один сюрприз.

— Джан!!! Это просто вечер сюрпризов какой-то… Ты меня избаловал!

— Я же обещал тебе возместить недостаток романтики, в связи с нашей скорой свадьбой. Но для этого нам необходимо будет вернутся в шатёр.

Воспользовавшись замешательством, он взял ненаглядную на руки и решил не мешкая показать ей небо в алмазах. Джан уложил девушку на кровать. Посмеиваясь, он представлял, что сейчас за мысли посещают прекрасную головку Санем. Не обращая внимание на протесты, он принялся переделывать турецкую палатку в обсерваторию.

Словно по мановению палочки, в куполе шатра, прямо у них над головами образовалась ниша, через которую молодые люди могли наблюдать звёздное небо и прекрасную полную Луну. Вооружившись телескопом Дивит показал милой малышке причудливые рельефы её поверхности.

— Обычно принято дарить любимым звёзды. Но я подумал и решил, что Луна, как вечный спутник земли — это просто олицетворение романтики. Земля и Луна всегда вместе. Они притягивают друг друга, мчаться сквозь года, галактики и вселенные. Санем, милая, я хочу подарить тебе два кратера на поверхности Луны, которые по форме напоминают «Знак бесконечности» и символизируют нашу любовь.

Они лежали рядом, любуясь звездным небом и огромным золотым шаром. Санем казалось, что даже без телескопа она видит на поверхности Луны замысловатые узоры и знаки. А Джан представлял себя всемогущем правителем из сказки «Тысяча и одна ночь» и размышлял о том, сколько ещë времени ему предстоит провести в ожидании.

Он привлёк к себе Санем и стал убаюкивать еë, напевая колыбельную для любимой.

Спи моя милая,

Спи моя манкая,

Спи у меня на груди.

С грацией кошечки,

С ласкаю сладкою

Страсти мои укроти.