Нельзя было сказать, что Лариса был достаточно религиозен в каком-либо из смыслов. Но после знакомства с одним человеком он поверил и в вещий сон, и в знаки судьбы, и во что-то большее.
В том году он впервые самостоятельно подал заявку на конкурс, отказавшись от покровительства наставника и кого угодно ещё. И наконец понял, каково это прийти в мир, где тебя совсем не ждут.
Да, он уже несколько раз был лауреатом конкурсов во время учёбы и может кому-то примелькался. Но чем дольше Лариса прибывал в новом обществе, тем больше ему казалось, что стоит не только улучшать навыки выступления. Не помешает и ужесточить свой характер. Как иначе выдержать завистливые слова за спиной, шепотки соперников и полное безразличие судей? Они все тут серая масса, ни один участник не отличается от другого ни техникой, ни выбором произведения.
И бунтарей в классических дисциплинах не любят. На конкурсе в выборе композиции приходилось следовать строгому регламенту.
Лариса думал, что не жалел о решении подать заявку. Но стоя на сцене перед тихими зрителями в чёрном фраке и с убранными назад волосами, он самому себе казался марионеткой. Это не его музыка воздействует на этих людей. Нет. Это они воздействуют на него, заставляют совершать ошибки. Не дают ни грамма поддержки, лишь бы поскорее освободиться и пойти пропустить по кружке пива в баре. О каком удовольствии от игры можно говорить в таких условиях?
Сев на скамью перед инструментом, Лариса вздохнул.
Он не доверял людям, которым чужда сентиментальность. И, похоже, скоро перестал бы верить и самому себе. Хуже, чем играть плохо только ничего не чувствовать от самого процесса исполнения. И именно сегодня, касаясь пальцами холодных клавиш, Лариса с ужасом осознал, что апатия захватила его. Конечно, не желая сдаваться так просто, он стиснул зубы и продолжил играть. Механика и техника от него никуда не делись, тело давно уже действовало самостоятельно. Но внутри Лариса всё больше сжимался, принимая поражение. И, какая ирония, в этот день, в этой филармонии бывшего собора, его безмолвная мольба хотя бы о капельке чувств была проигнорирована.
Плечи обессиленно опустились, едва прозвучала последняя нота. Лариса слышал её эхо. Но ни волнительных мурашек, ни радости от безупречного исполнения не было даже близко.
О каком удовольствии может идти речь?
Он вежливо поклонился слушателям и спустился, освобождая место следующему претенденту.
Это было лишь прослушивание. Очередное место, где тебя оценивают, сравнивая с другими. И зачем было подаваться на конкурс, если и во время учёбы ощущения конкуренции хватало? Лариса не мог объяснить себе этого. Спасаясь от волнующих мыслей, Лариса выскользнул на улицу и поглубже втянул носом запах весны. Это немного отрезвило и помогло вернуть спокойное течение размышлениям. Если он высчитал правильно, до оглашения результатов было время сходить выпить кофе в заведении неподалёку. А после всего и пообедать можно будет, если мандраж от последствий не захлестнёт.
Игнорируя нервную дрожь в озябших ладонях, Лариса сунул руки в карманы, перешёл дорогу. Из-за стеклянной двери кафе, буквально перед его носом, вылетел взъерошенный юноша. Лариса попятился, отшатываясь с его пути.
— Простите! — успел крикнуть незнакомец, перебегая дорогу в последние секунды зелёного света светофора.
Лариса не стал оборачиваться, чтобы понаблюдать за ним. Так можно и паранойю заработать, если в каждом встречном видеть собственного конкурента. Над головой, едва Лариса переступил порог, звякнул колокольчик, а внос ударил свежий запах кофе.
Время на перекус вышло словно его и не было совсем. Когда Лариса вернулся, в филармонии уже столпились люди. Зрители повставали с мест, всех участников пригласили на сцену. Лариса поднялся по ступенькам и занял своё место между такими же невзрачными юношами во фраках, как и он сам. Невидящим взглядом смотря в зрительный зал. Словно правда искал кого-то. Наивный.
— В этом году собрались по-настоящему талантливые музыканты. Как юные, так и вполне опытные…
Наверное, ничто иное не могло доконать Ларису больше, чем эти напыщенные и абсолютно пустые слова, которые должны были похвалить и чем-то поддержать проигравших. Выдержав официальную изнурительную часть, приняв как должное то, что его имя не было названо в числе прошедших в следующий тур, Лариса, полностью опустошённый этим днём, собрался домой. Но не так-то было просто уйти незамеченным. После оглашения результатов многие задержались поговорить и познакомиться поближе. Лариса свой настрой так скоро менять не умел.
— Вы сегодня словно не здесь, герр Лариса. Прошлое ваше выступление было более выразительным.
Смерив взглядом собеседника, кажется, он уже видел этого грузного мужчину на одном из своих выступлений, Лариса парировал:
— Благодарю вас за замечание… Кажется нас ещё не представили.
Вот оно, шапочное и ни одному из них не нужное знакомство. Кинжальный поединок холодных взглядов. Или это только казалось так? Всё же смиряться с поражением Лариса ещё толком не научился, даже если пытался подготовить себя заранее. Мужчина, впрочем, скорее пытался развеять свою скуку разговором с юным музыкантом, так что по-стариковски высказывал всё, что на уме лежит.
— Должно быть, вы уже слышали, сегодня у нас вечерняя ярмарка. Если не торопитесь, останьтесь погулять, хорошему профессионалу нужно уметь находить время на отдых.
Пусть и разозлившись на непрошенные советы, Лариса невольно задумался. Даже вернувшись в гостиничный номер, арендованный на эти сутки, чтобы переодеться и иметь возможность отдохнуть после выступления, он не отпускал этой мысли. Он и сам думал о возможности прогуляться, как только увидел в городе афиши ярмарки. Но теперь от одной мысли становилось не по себе. В какой-то момент даже хотелось спрятаться и, желательно, не в толпе, а по-настоящему.
Лариса вздохнул снова. На улице уже пару часов как стемнело. Немного поколебавшись, он всё же вышел на улицу и направился к площади.
Ярмарка была приурочена к городскому празднику, поэтому встречались люди в костюмах разных эпох. Особенно часто — в средневековом антураже. Да и торговые палатки были оформлены соответствующе. Лариса невольно глазел по сторонам, впитывая не такую уж частую атмосферу. Хотя находиться в толпе всё ещё было не очень приятно, интерес затмевал собой все неудобства. Подойдя к центру площади, Лариса увидел несколько фургончиков. Они повторяли антураж бродячих артистов прошлых веков. Шутов и циркачей. Между ними, словно стволистые деревья, вытягивались фонари и столбы электропередач, празднично обмотанные гирляндами. Пожалуй, даже не на каждое Рождество старались также, как здесь на день города.
У одного фургончика уже собирались люди, и Лариса тоже решил присоединиться, напоследок отметив для себя расположение пары привлекательных палаток с закусками неподалёку.
— Подходите-подходите! Такого вам ещё не доводилось видеть на рыночной площади! Что вам честным людям за удовольствие встречать шарлатанов, везущих показать драконов, на деле выглядящих не лучше и не реальнее общипанной курицы! Я сам такой же как и вы! Человек довольно простой и с вами хочу быть также честен, как с матерью родной!..
Держался молодой актёр неплохо. Лариса ничего не смыслил в театре, но подход оценил. В сюжет средневекового рассказа от якобы заядлого путешественника погружало всё: от голоса актёра и ритмики реплик, до его костюма и затейливо украшенного фургона. При том, что не было никаких осовремененных элементов из какого-нибудь неонового пластика или светомузыки. Тот, кто придумал это похоже был настроен выполнить работу максимально аутентично.
— ...И он сказал мне: смотри, видишь того человека? Так он величайший колдун! Попросишь помощи как следует, и он тебе её окажет.
Интегрировать в представление, особенно на одного актёра, зрителя, идея не всегда хорошая. И когда люди перед Ларисой расступились, он едва не решился передать кому-то свою роль. Но что-то в актёре его остановило. С таким уровнем мастерства и любви к тому, что делаешь, Ларисе было, чему у него поучиться, так что он принял протянутую ему руку и неловко забрался на сцену, слегка путаясь в ногах от неловкости.
— Герр колдун, без вас никак мне не обойтись сегодня. Прошу, окажите честь!
И как бы смущающе в итоге ни оказалось, прыгать по сцене с актёрами, Ларисе понравилось. Почему-то в отличие от конкурса, которого он так жаждал и к которому так готовился, этот спонтанный спектакль вызвал в его душе целую бурю эмоций. Даже в какой-то момент расхотелось сходить обратно на улицу. Но всё же пришлось.
Лариса успел допить глинтвейн с кренделем и сделать несколько фотографий, когда праздник стал заканчиваться. Понемногу ярмарка сошла на нет, уже перестали юркать тут и там детишки и зазывалы, прохожие допивали последние глотки напитков, по дорожкам перекатывались затоптанные листовки. Многие торговцы складывали свои палатки, товары, а Лариса провожал взглядом прошествовавшие мимо театральные фургоны. У того, что вёз большую сцену, оглушительно в устоявшейся тишине позвякивала сцепка.
По возвращении домой, Лариса почувствовал себя эмоционально опустошённым. Этот конкурс не был для него последним. Но то чувство, которое он испытал, глядя на актёра на ярмарке… Оно никак не давало успокоиться. Заставляло мечтать. Мечтать о том, чтобы снова ощутить то же, что и прежде. И может… Даже заново полюбить то, чем он занимался. Музыка ведь всегда была его страстью. Не могли чувства так легко охладеть! Из-за какого-то лёгкого промаха! Замечаний посторонних людей! Он уже проделал большой путь, уже достиг хорошего уровня, чтобы расстраиваться, что в кои-то веки что-то не идёт прямо в руки.
Стоило вернуться к репетициям. К тому же, вне конкурса у Ларисы тоже была работа.
Отгораживаясь, в сущности, не нужными и тягомотными репетициями к выступлению на прослушивании, Лариса не один раз за последние месяцы отказывал в услуге своему прежнему наставнику. Не чувствуя в себе ни желания, ни способности к тому, чтобы провести мастер-класс для своих будущих коллег. Но, немного поразмыслив и восстановившись, Лариса разрешил назначить дату. В конце концов, его же не заставляли становиться преподавателем!
В тот день альма-матер как никогда прежде внушала покой и умиротворение монументальным видом своего главного здания. Лариса прошёл по крохотному дворику в нужный флигель и на мгновение позволил себе ощутить тёплые прикосновения воспоминаний к душе.
Студентов-органистов, как и всегда, было не больше дюжины.
— Наши студенты и сами по себе уже научились многому, но мы хотим предоставить им возможность посмотреть на выступление наших опытных выпускников, — улыбаясь в пушные закрученные усы и смущая всех собравшихся, распинался наставник. — Позвольте представить, наш сегодняшний маэстро, герр Лариса, лауреат международного конкурса органистов.
По аудитории прокатился робкий восхищённый вздох, в заднем ряду зашептались. Лариса мысленно вздохнул. Окинул взглядом молодых музыкантов. Ничего особенного он в них не заметил. Впрочем, они с коллегами все были на одно лицо. И едва ли можно было их как-то различить между собой. Возможно, ещё из-за этого Лариса решил отпустить волосы после выпуска. В вперёд вдруг протиснулся лохматый юноша, с падающей на глаза чёлкой, он напомнил Ларисе пушистого пса, которого надолго оставили без присмотра. Одет он был как все: в классические чёрные брюки и белую рубашку и ничего особенного в этом не было. Кроме того, что в таком костюме у самого Ларисы во время учёбы бегали холодные мурашки от холода даже летом.
— Герр Лариса будет помогать нам с практикой? — уточнил не мёрзнущий студент.
— В зависимости от того, как пройдёт наша встреча, — лаконично ответил преподаватель и пропустил Ларису к инструменту.
Конечно, все здесь собравшиеся завидовали, завидовали его успеху. Лариса почти был уверен в этом и не ждал ничего хорошего. Старательно заставлял себя расслабить окаменевшую под чужими взглядами спину.
Он привычно сел за инструмент и заиграл самый короткий отрывок симфонии, который пришёл ему в голову. Сделав это уже столько раз, Лариса уже не замечал самого процесса. Музыка вдруг увлекла его и застыла в голове эхом последней ноты. И когда Лариса закончил и обернулся, восхищённые взгляды из зрительного зала, полного будущих коллег его удивили. Студенты, которые учились быть такими же в будущем были странно поражены.
— Я что-то сделал не так? — уточнил у наставника Лариса.
Преподаватель покачал головой и улыбнулся.
— Выше всяких похвал. Вы так не играли, когда учились.
— Дело практики, — кивнул Лариса, несколько робея.
Когда выдалась минутка поговорить с глазу на глаз, наставник снова хитро улыбнулся и подкрутил ус.
— Вы изменили подход, Лариса. Вид у вас сегодня весьма прозелитский.
Тот смутился такой похвалы, неловко уточнив.
— В каком смысле?
— Сколько раз я получал отказ, столько вспоминал, как вы холодно закатываете глаза во время учёбы. Помню, от вашего настроения и выступления зависели всегда. А тут вы сами переменили мнение. А как заиграли!
Лариса не думал, что стоит делиться тем, что он понял. А может он и сам скоро забудет и всё вернётся на круги своя. Стало неловко, и он ответил немного грубее, чем рассчитывал.
— Пожалуй, я решил, что ваше предложение не такое плохое.
Наставник рассмеялся.
После собственного Ларисе пришлось прослушать двенадцать примеров исполнения симфонии от каждого студента. И он не мог сказать толком: это наставники в последние годы набирали совсем слабых студентов или над ним решили сегодня подшутить? Уровень у каждого был свой, но у кого-то — лишь сносный. Впрочем, Лариса уже дал согласие на ещё несколько занятий, чем явно обрадовал наставника и отрезал себе пути к отступлению.
Не успел Лариса выйти из флигеля, как уже примелькавшийся взлохмаченный студент, спасибо хоть теперь в пиджаке, нагнал его и порывисто поинтересовался.
— Герр Лариса! Простите за вопрос, но можно будет вас послушать ещё где-то?
Лариса окинул его скептическим взглядом и резко толкну в плечо. То, что он на полголовы ниже не значило, что общаться с ним стоило сгорбившись!
— Выпрямись, клавиатуру вроде видел, не горбясь, — юноша неловко усмехнулся, но послушно выпрямился во весь рост. — Не знаю, зачем тебе слушать... Но я передам, когда что-то будет.
— Спасибо вам!
Лариса невольно поёжился. Люди, которые напирают и спрашивают... Он никогда не мог их понять. Как и разобраться в отношении к сегодняшним студентам. Зла от них не чувствовалось, но и встреча отдавала очевидной неловкостью.
Когда Дакар, на второй встрече Лариса наконец запомнил имя своего взлохмаченного визави, выпустился, Лариса не столько со зла, сколько из нежелания пропустил его отчётное выступление. Но на его следующий конкурс Дакар снова пришёл. Аккуратно одетый в костюм при галстуке, подстриженный, так что наконец были видны глаза, и прочее. Увидев его в зале, Ларису на мгновение затопило чувство стыда. Но годы общения в музыкальном сообществе учили его справляться с любыми неприятными чувствами, и он наконец стал в этом преуспевать.
— Поздравляю с отличным выступлением, герр Лариса! — Дакар подскочил к нему, едва дождавшись, пока Лариса спустится в зал.
— О качестве судить оставим комиссии, — отозвался тот, но всё же вежливо кивнул. — Спасибо, что пришли, Дакар…
— Я не мог пропустить.
— Что ж… Я рад, что не разочаровал вас.
Лариса не мог никак решить, как ему себя вести. Дакар был совсем не похож на его окружение. Он словно не пытался льстить и быть вежливым только из одной необходимости. Словно старался сблизиться ненавязчиво…
Прежде, чем Лариса успел осознать происходящее, с его языка сорвалось мягкое:
— Простите, что не пришёл послушать ваше выступление.
Дакар заглянул ему в глаза и ответил.
— Может быть послушаете сегодня?
Лариса сидел как на иголках. Да, они с Дакаром заручились разрешением владельца и остались в зале ещё на пару часов. Но это было вопиюще. Они остались там, где не должны были. Огородились от всех, чтобы посвятить время музыке. Лариса потерял дар речи на долю мгновения. Прежде ни с кем, даже в студенчестве, он не совершал ничего подобного.
А потом Лариса услышал её.
Спокойную мерную симфонию, лившуюся из органа. Эта игра не была похожа на игру взволнованного новичка. Она была ближе к игре спокойного мастера. Хотя Лариса был абсолютно уверен в том, что Дакар ещё не был таким. Он был обычным выпускником консерватории, разумеется, выучившим симфонию до должного уровня. А всё равно, что-то в этой игре подкупало. Заставляло душу воспарить над землёй и телом.
Лариса с отвращением поморщился, когда услышал грубый резкий звук от неправильной ноты в середине мелодии. Магия разрушилась. Хотя последовательность почти сразу собралась заново.
Когда завершающее эхо затихло, слушатель и музыкант поднялись с мест. Дакар неловко обернулся.
— Кажется, мне ещё предстоит много работать до ваших умений, учитель?
Лариса не сразу понял, о чём они говорят. А потом осознание накрыло с головой. Если кому-то казалось, что эпоха подмастерьев и оруженосцев осталась далеко позади, он был категорически не прав. Словно его снова пригласили в спектакль и Дакар стал его проводником. Хотя Лариса уже был готов списать всё на врождённый романтизм и старинный антураж зала.
— В таком случае, я буду рад наставлять тебя и теперь.
Дакар просиял. Но Лариса не был уверен, юноша мгновенно скрылся в полумраке, чтобы спуститься к нему.
На улице ветер перегонял редкие снежинки, лицо вновь покалывал, спускающийся с неба холод. Щёки Дакара покраснели, едва они покинули концертный зал, он почти сразу остановился, увидев, что Лариса встал натянуть на руки перчатки. Молчание затягивалось.
— Раз мне тебя учить, стоит обменяться телефонами.
— Герр Лариса… Я не шутил, но не хочется доставлять вам неудобств… Моя внезапная просьба…
Лариса вскинул бровь. Именно теперь Дакару пришло в голову сыграть роль виноватого? Или отступить от сказанного? Лариса внезапно разозлился. Идея наставлять кого-то уже захватила его, поэтому с языка сорвалось серьёзное:
— Какие неудобства? Я не так хорошо выполнил свои обязанности на мастер-классах и обязан наверстать. Нам стоит обменяться контактами, чтобы назначать репетиции.
Дакар удивлённо выдохнул облачко пара и спешно полез в карман за мобильным. Лариса, не отрываясь, следил за его движениями, не в силах перестать искать в них подвох. Его душу снова терзали сомнения, однако, не было и мысли о том, чтобы поменять решение.
Они обменялись номерами, Лариса снова надел перчатки на окоченевшие ладони. Подстроившись под его шаг, Дакар спросил:
— Герр Лариса, почему вы согласились?
— Во имя любви к музыке, конечно. У тебя она есть, но ты всё ещё допускаешь грубейшие ошибки. Никакие эмоции не помогут тебе выступить хорошо.
— Не кажется мне, что и вы спокойны на выступлениях, — заметил Дакар. Лариса смутился, утыкаясь подбородком в шарф.
— Об этом мы поговорим на следующем занятии…
— Дар, — произнёс юноша и пояснил, когда Лариса удивлённо посмотрел на него. — Меня так друзья зовут. Вы тоже можете. Так проще.
Лариса отвёл взгляд, обращая внимание на следы, оставленные на заснеженной дороге.
— Незнакомцы редко быстро становятся друзьями, Дар.
Не зная, отчего на сердце стало так тепло, Лариса бессознательно продолжил.
— Спасибо.