тепло их детского легкомыслия

Соулмейты — тупость. Так считала Сяо.

Ей не нравилась сама концепция соулмейтов. Не нравилось быть связанной с кем-то до конца своих дней, и даже при одной мысли об этом она съеживалась. Идея о том, что Вселенная найдет человека, который подходит именно ей, не имела для нее никакого смысла, ибо людей было слишком много, а мир был слишком велик, чтобы ее соулмейт находился где-то рядом.

С раннего детства ее мама, укладывая Сяо в постель, рассказывала ей фантастические истории о соулмейтах, о том, как жизнь заиграет новыми красками, когда она встретит своего. Мама смотрела с ней любимые фильмы с трагическими сюжетами, но счастливым концами, и Сяо часто зарывалась в подушку лицом, чтобы уснуть. Ей не нравилось, что соулмейты были совершенно случайными людьми и не давали ей возможности распоряжаться своей судьбой. В ее жизни ни разу не возникало такого момента, когда она захотела бы иметь соулмейта.

Ее мама, похоже, находила мысль о разделении чужой боли весьма романтичной, но Сяо не видела в этом ничего привлекательного. Ей не нравилась садистская, почти жертвенная природа соулмейтов. Она не понимала, почему кто-то хотел пострадать из-за другого человека. А еще не понимала сложного определения преданности.

Из того немногого, что почерпнула за годы, она узнала, что соулмейты появляются по чистой случайности — у всех в какой-то момент, но у некоторых гораздо позже — поэтому дни ее детства пролетели с надеждой, что с ней этого никогда не произойдет. Так продолжалось какое-то время, она упорно верила, что в мире нет такой любви, которую ей захотелось бы.

Так и было, пока она не проснулась от стука новых соседей во входную дверь ее дома, а когда выглянула в окно, увидела, что девочка с длинными синими волосами и похожими на драгоценные камни глазами приветливо машет ей в окно.

I.

Когда Сяо исполняется тринадцать, она начинает просыпаться с ссадинами на коленях.

Она не понимает, откуда они берутся и почему появляются именно у нее. Проснувшись в начале новой недели, она обнаруживает, что у нее разбиты коленки, хотя она все выходные провела дома. Она замечает, что на бледной коже темнеют синяки, а когда проводит кончиками пальцев по повреждениям, чувствует жгучую боль, сопровождающую свежие раны.

— Мама, — нахмурив брови, зовет она.

Услышав это, мама заглядывает в ее комнату. Она открывает дверь и просовывает внутрь голову, уголки ее губ приподнимаются в улыбке.

— Вылезай из постели, тебе пора в школу, — напоминает она, как делает это каждое утро, но когда обнаруживает, что Сяо, нахмурившись, смотрит на свои колени, заходит в комнату. — Что-то случилось? — присаживаясь перед ней, спрашивает она. Она в беспокойстве наклоняет голову и осторожно кладет на руки Сяо свои.

— Мама, у меня разбиты коленки, — потирая их ладонями в попытке успокоить боль, сопит Сяо. Она и близко не на грани слез и никогда не переживала из-за мелких травм, правда, ей хотелось знать, почему они появились у нее.

Осматривая повреждения на ее коленях, мама отстраняется. Ее губы приоткрываются, рука тянется к ранам, а на лице медленно появляется растерянность. На краткое мгновение в воздухе повисает напряжение, которое Сяо не понимает, потому что кажется, будто мама ищет причину, чтобы опровергнуть вывод, к которому уже пришла. Сяо морщится от легкого давления на открытую рану и быстро оправдывается:

— Я не выходила вчера на улицу.

— Знаю, — глядя ей в глаза с непонятным блеском в своих собственных, отвечает мама. — Мы вместе смотрели фильм.

Сяо не может найти связного объяснения ее реакции. Она знает, что означает, когда в глазах мамы возникает этот особый блеск — лихорадочное возбуждение, которое она пытается сдержать. Это видно по тому, как сжались ее руки, а губы с трудом сдерживают улыбку, тем не менее Сяо не представляет, что может быть такого волнительного в пробуждении с разбитыми коленками.

— Обещаю, я не сбегала из дому, — уже мягче добавляет она.

— Ох, я знаю, — нежно проводя рукой по ее волосам, мама улыбается. В ее мягкой улыбке заметна нотка тоски. — А-Сяо, ты нашла своего соулмейта.

Впервые в жизни Сяо чувствует биение своего сердца в каждом уголке тела.

II.

В этот день Сяо ковыляет в школу с зелеными пластырями с лягушками на коленях.

Она добирается на полчаса раньше, чем должна, несмотря на то, что идет медленнее обычного. Весь путь до школы мама держит ее за руку, без умолку болтая о том, как замечательно, что теперь Сяо познает любовь так, как она сама познала в детстве, о том, что это значит, что в мир есть человек для нее и что она не одинока.

Сяо не беспокоит одиночество — возможно, потому, что давно его не чувствовала. Она не была одна с тех самых пор, как неохотно подружилась с соседской девочкой Венти, которая со дня их встречи не оставляла ее одну. Сейчас идет уже третий год их дружбы, они учатся в средней школе, и Сяо больше не против быть ее подругой, как раньше.

Нелегко это признать, но ей дорога Венти. Она очень внимательно относится к ней, как к плюшевой птичке на своей кровати, как к бабочкам, прилетающим после обеда в сад мамы, и как к партнеру на всю жизнь.

Венти — неотъемлемая часть ее жизни, которую она хочет сохранить.

Когда она с Венти, мир становится гораздо менее сложным, чем все утверждают. Когда она с Венти, ей не нужно беспокоиться о таких глупостях, как соулмейты, любовь или дружба, потому что все это кажется одинаковым, когда они вместе. Сяо сомневается, что почувствует такое же с кем-то другим. Сомневается, что в ее жизни появится кто-то еще, кто понимал бы ее так, как Венти, кто до окончания начальной школы мылся бы с ней в одной ванной, кто выучил бы названия сидящих весной на крышах птиц, кто вместе с ней носил бы брюки вместо юбок, даже если бы их ругали мамы.

Но теперь ей приходится беспокоиться об этом, ведь у нее появился соулмейт, и он — не Венти. В фильмах только мальчики и девочки влюбляются в друг друга, а Венти — не мальчик. Сяо тоже не мальчик, хотя хотела бы им стать, если бы это означало, что Венти всю оставшуюся жизнь будет с ней.

Она не любит Венти. Не так, как, по ее мнению, любят друг друга соулмейты.

Она вообще не знает, каково это, похожа ли любовь на то, что показывают в фильмах. Сяо понятия не имеет, такая ли она, как вещают по телевизору, пишут в книгах или учат на уроках в школе. Она любит Венти так, что не моет руки, когда Венти рисует на них, так, что носит одинаковые с Венти носки, потому что той они нравятся, и так, что клеит подаренные Венти наклейки на сумку, даже если они ей не нравятся. Она любит Венти так, что лепит на коленки пластыри с лягушками, потому что это любимое животное Венти.

Сяо не хочет, чтобы любовь была другой. Не хочет, чтобы это были поцелуи в губы, свадьба с мужчиной, которого она не знает всем сердцем, или воспитание детей до конца ее жизни. Возможно, она и не знает многого о любви, однако знает, что именно это чувствует к Венти.

Поэтому, когда мама провожает ее в школу и сжимает ей плечи, чтобы пожелать хорошего дня, Сяо глядит ей в глаза и бормочет:

— А что, если мне не понравится мой соулмейт?

Она не хочет иметь соулмейта, которой ей не нравится. Она не думает, что ей вообще понравится кто-то, кроме Венти.

Мама с улыбкой на губах наклоняет голову.

— Можешь об этом не беспокоиться, А-Сяо, — успокаивает она своим мягким нежным голосом, и Сяо почти верит ей. Она натянуто кивает и, повернувшись, видит Венти, которая машет ей рукой с грязью под ногтями и цветком в ладони.

Она замечает, что сегодня гольфы Венти натянуты до самых бедер. Из невинного любопытства она спрашивает, не разбиты ли и у нее коленки.

III.

Спустя некоторое время Сяо догадывается, что получать травмы — одно из хобби ее соулмейта.

Прошло две недели, и она уже почти израсходовала всю коробку пластырей с лягушками, ибо, когда просыпается утром или находится в школе, а именно во время перемен, у нее всегда появляется новая ссадина на коленке или царапина на голени. Она никому не рассказывает об этом открытии, кроме мамы, которая знает и постоянно спрашивает о новостях, когда Сяо приходит домой.

Венти тоже спрашивает ее о соулмейте, чуть чаще, чем обычно. Каждый раз в ее глазах появляется надежда — такая же, как у девочек, когда они обсуждают парней, которые им нравятся. Однако она не говорит так, как другие девочки о своих крашах, поскольку ничего не упоминает о своем соулмейте — она всегда спрашивает: «Ты уже догадалась? Ты знаешь, кто твой соулмейт?». Как будто Сяо должна знать. Она подозревает, что Венти тоже нашла своего, но ей это вообще не нравится. Она предпочитает притворяться, что они те же дети, какими были до того, как узнали, что связаны с совершенно незнакомыми людьми — возможно, тогда будет казаться, что у них есть шанс быть вместе навсегда.

Иногда и впрямь кажется, что он есть.

Однажды, когда печет яблочный пирог, она обжигает палец о горячую металлическую форму.

На следующий день Венти приходит в школу с пластырем на пальце.

IV.

— Тебе нравятся мои пластыри с утками? — спрашивает Сяо, пока они ждут на детской площадке, когда их заберут мамы. Прошел месяц с тех пор, как она узнала, что у нее есть соулмейт, и на сегодняшний день она почти закончила вторую коробку пластырей с животными.

Они сидят на пенопластовом полу детской площадки, ветер треплет их волосы, и внезапно день становится не таким уж плохим, как начинался. Рядом с ней Венти, ее колени подтянуты к груди. Она ковыряет кожу вокруг ногтей — признак того, что нервничает. За весь день она почти не улыбалась, а в тех нескольких случаях, когда улыбнулась, в ее улыбке чувствовалось явное напряжение, и казалось, что она вынужденная. Венти никогда не вела себя так без причины.

Сяо толкает ее в плечо, привлекая внимание.

Натягивая очередную неискреннюю улыбку, Венти поворачивается к ней.

— Да? — она начинает растирать колени, как будто они болят, а в ее глазах появляется намек на слезы, что говорит о том, что ей больно. Хоть это и не так заметно большинству, она весь день хромает, тем не менее скрывает эту травму. Обычно она так не делает.

Увидев, что гольфы до сих пор высоко натянуты на ноги Венти, из-за чего невозможно понять, что с ней случилось, Сяо хмурится. Она весь день спрашивала, но не получила никакого ответа, кроме бессмысленных отговорок или попыток уклониться от вопроса. Плечи Сяо поникают, когда до нее доходит, что она не сможет достучаться до своей подруги.

— Я нашла своего соулмейта, — лепечет она.

И впервые за этот день Венти действительно обращает на Сяо внимание. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на нее, и их взгляды встречаются на долгую безмолвную секунду, прежде чем кто-то из них решается заговорить. Они делают это одновременно и пытаются перекричать друг друга, а потом захлопывают рты. Они начинают хихикают, сталкиваясь плечами, и Венти, как обычно, спрашивает:

— Ты знаешь, кто он?

— Нет, — глядя на свои разбитые коленки, выдыхает Сяо. — И не думаю, что хочу знать, — она хмурится.

Переведя взгляд на Венти, она замечает, что в ее глазах нет прежнего энтузиазма. Сяо моргает, надеясь, что ошибается, но пока они вот так смотрят друг на друга, не находит чувства, однажды поселившегося в ее любимых глазах — оно растворилось в мутной синеве.

— Не хочешь? — повторяет Венти, смеясь, но совсем не весело. — Ты все еще думаешь, что это тупость? Соулмейты.

— Да, соулмейты — тупость, — откидываясь на куст позади, со вздохом отвечает Сяо. Она смотрит на Венти и перекатывает между пальцами веточку, почти в задумчивости, словно слова уже не лежат на языке. Мне не нужен соулмейт, если это не ты, — хочет сказать она, однако это звучит неправильно — кажется неправильным. Она не должна говорить такого своей самой близкой подруге. Это звучит эгоистично, ведь им суждено любить других людей. Ее сердце болит от этой мысли, но Сяо убеждает себя, что не болит. Так что спрашивает: — А ты нашла своего?

— Моего-? Ох, — Венти спотыкается о слова, ее щеки краснеют. Она отводит взгляд и подносит руку к затылку — так она делает, когда пытается что-то скрыть. — Мой соулмейт, — шепчет она себе под нос, и мимолетная улыбка на ее лице исчезает.

Сяо тоже отводит взгляд.

— Значит, нашла.

— Наверное, — неискренне отвечает Венти, как будто ей все равно. Это почти так же удивительно, как и то, что она получила травму и не пришла сразу же плакаться к Сяо в объятия, словно пыталась сохранить это в тайне от нее. А еще она держит дистанцию, отступая, когда Сяо пытается приблизиться, или отстраняясь, когда они оказываются слишком близко. Между ними никогда такого не было, но теперь все не так, как прежде, и Сяо отчаянно не хочет этого. — Это неважно. Я не нравлюсь своему соулмейту, — подбирая камешек и бросая его, Венти вздыхает.

Сяо силится найти ответ.

— Откуда ты знаешь?

— Я слишком хорошо знакома со своим соулмейтом, — выпрямляя ноги, произносит Венти. Упершись ладонями в землю, она откидывается назад и помутившимися глазами глядит на небо. — Это разрушит нашу дружбу, если он узнает, что мы соулмейты, — с дрожащим вздохом признается она, а затем с чем-то похожим на отчаяние во взгляде вновь смотрит на Сяо.

Сяо понятия не имела, что у нее есть друзья, кроме нее.

— А он знает?

— Что мы соулмейты?

— Что он тебе нравится, — уточняет она.

— Ох, — охает Венти, тем не менее не отводит взгляд. Она грустно улыбается и говорит: — Нет. Не думаю.

— А ты не хочешь сказать ему, что вы соулмейты?

Венти смеется.

— Нет. Он ненавидит их.

Сяо наблюдает, как она погружается в себя после того, как ее смех утихает, а потом опять подтягивает колени к груди и упирается в них подбородком. Сяо отводит взгляд, ища способ утешить ее, и тут ей в голову приходит мысль. Она встает, смахивает с юбки грязь и направляется к тротуару. Венти окликает ее, но с увеличением расстояния звук ее голоса становится все тише и тише. Сердце Сяо барабанит в груди, а сама она ищет участок с травой возле ограждения у дороги. Нужно подбодрить ее, — думает она, и в этот момент ей совершенно плевать на то, что они предназначены другим людям и им не суждено быть вместе.

Сяо опускается на колени, похлопывая по траве в поисках маленьких цветочков, с которыми любила играть Венти, когда они были младше. Они маленькие, и их невозможно найти, разве что при тусклом освещении утреннего солнца и в отблесках росы, но она обязательно отыщет один. Она понятия не имеет, сколько проходит времени, прежде чем находит спрятанный среди кустов цветок — не тот маленький, белый, который любит Венти, а с желтыми лепестками и стеблем длиннее ее руки.

Крепко сжав цветок в руке, Сяо с победной улыбкой возвращается на игровую площадку. Однако к этому моменту там завязывается потасовка. Она слышит кричащие голоса, затем резкие звуки толканий, пиханий и падения. Поначалу Сяо не придает этому значения, пока не замечает, что Венти больше не сидит в углу, где находилась несколько минут назад, а лежит у ног пары мальчишек из школы.

От этого зрелища рука Сяо ослабляет хватку на цветке, а ее глаза расширяются. Она дрожит от ярости при виде Венти на земле, которая со слезами на глазах, защищаясь, беспомощно прикрывает свое тело руками. Сяо сжимает кулаки и топчет цветок, когда, охваченная яростью и чувством долга перед подругой, бросается к мальчикам. Она голыми руками оттаскивает их за воротники и разворачивает к себе.

Не давая им ни секунды на реакцию, она бьет их по лицу, после чего пинает по голеням, отчего они, не успев среагировать, падают на землю. Венти таращится на то, как самые отъявленные хулиганы школы валятся рядом с ней, потирая кровоточащие носы и болящие челюсти. Затем поднимает взгляд на Сяо, на кровь на костяшках ее пальцев и на ее темные-темные глаза, охваченные яростью, которую она видела только у солдат. Она встает на колени и в слабой попытке успокоить Сяо обхватывает пальцами ее руки, однако их сбрасывают.

— Не трогайте мою подругу! — ревет Сяо, пиная одного из мальчиков в живот. Другой пытается подняться и дернуть ее за хвостики, но она быстро отталкивает его и прижимает к земле. — Я никогда вас не прощу, если вы еще раз навредите ей! — предупреждающе кричит она.

— Кем ты себя возомнила? — держась за челюсть, осмеливается воскликнуть один из мальчиков. — Я все расскажу маме, и она исключит тебя из школы!

Сяо опять пинает его, заставляя замолчать.

— Сейчас я тебе покажу, — говорит она сквозь стиснутые зубы. Она склоняется над мальчиком и бьет его в челюсть, в результате чего тот, задыхаясь, валится на землю. Она опять бьет его, потом еще раз и еще раз, пока костяшки ее пальцев не начинают кровоточить. Его друг пытается оттащить ее, но к этому моменту у мальчика уже сломан нос, а сам он с трудом держится в сознании. — Я вырву твой-, — вопит она, вырываясь из рук второго пацана.

Венти оттаскивает ее от мальчика, удерживая под мышками, так что она вынуждена двигаться.

— Прекрати! Ты делаешь им больно, — дрожащим голосом кричит Венти. Сяо, похоже, это не беспокоит, более того, она считает, что причинила им недостаточно боли. — Ты делаешь больно мне, — плачет она.

После этого тело Сяо расслабляется, и она оборачивается. В глазах Венти нет ничего, кроме беспокойства за подругу, которую всего несколько минут назад охватила какая-то ужасающая чудовищная ярость. Сяо берет Венти за руки и осматривает ее на предмет повреждений: она почти не пострадала, если не считать царапин на икрах от падения.

Затем Сяо поднимает ладони Венти к своим глазам и обнаруживает разбитые костяшки пальцев.

Ох.

V.

— Ты не говорила, что мы соулмейты.

Венти стоит у открытой двери спальни, ее ладонь сжимает ручку. После того как мамы нашли их на детской площадке возле двух истекающих кровью мальчиков, их отвели обратно домой, чтобы разобраться с тяжелой ситуацией — хотя она не была серьезнее откровения, которое может полностью изменить их с Венти дружбу.

Венти отпускает ручку, не отрывая взгляда от сидящей на кровати Сяо с перевязанными костяшками и пластырями на коленках. Ее плечи ссутулены, а ладони беспокойно сжимаются на коленях.

У Сяо был целый час, но этого времени оказалось слишком мало, чтобы осознать, что лучшая подруга — ее соулмейт, та самая лучшая подруга, о которой она молилась каждую ночь, та самая лучшая подруга, которую хотела оставить себе. Теперь все имеет смысл, ведь кто бы это мог быть, если не Венти? Ей хочется обхватить голову руками и провалиться сквозь землю, поскольку она слишком долго ждала самого худшего, а этого бы так и не произошло. Почему-

Потому что по тому, как они обнимались, даже судьба могла сказать, что они заслуживают навсегда быть вместе.

— Ты не хочешь, чтобы я была твоим соулмейтом? — спрашивает Сяо и глядит в сторону Венти, но замечает, что по ее лицу текут слезы. Венти смотрит себе под ноги, а ее ладони сжимают ткань юбки, словно она пытается сдержаться. Подавляя рыдания, она прикусывает нижнюю губу и даже пытается стереть с лица слезы.

Тяжелый взгляд Сяо смягчается от увиденного, и похороненное желание защищать, как зверь, выползает наружу. Она встает, однако Венти делает шаг назад и оказывается на другой стороне дверного проема.

— Нет, это ты не хочешь, чтобы я была твоим соулмейтом, — Венти всхлипывает, наконец встретившись с ней взглядом, и ох, Сяо ни разу за все время их знакомства не видела ее глаза такими опустошенными. Все тело Венти словно сдалось, словно ни единая косточка не борется за надежду. Хоть и стоит, она выглядит совсем маленькой, как будто пытается свернуться калачиком. — Я никогда не говорила тебе, потому что думала, что ты возненавидишь меня. Каждый день я спрашиваю тебя о соулмейтах, надеясь, что однажды ты скажешь: «Они не так уж плохи», но ты продолжаешь считать их тупостью! Тупостью! А я не хочу, чтобы ты думала, что я — мы — тупость, поэтому не хотела, чтобы ты знала.

И вот опять возникает она — боль в сердце, которую Сяо изо всех сил старалась избежать. Она неуверенно делает шаг вперед, а когда замечает, что Венти не убегает, делает еще один. А потом еще один, и так до тех пор, пока не оказывается у дверного проема. Их с Венти разделяет только порожек на полу, обозначающий границу между внешним и внутренним пространством, тем не менее кажется, что они очень далеко друг от друга.

Сяо тянет за рукав Венти и опускает голову ей на плечо. После чего на мгновение замирает, прислушиваясь к неровному ритму сердца Венти, и чувствует, как ее собственное сердцебиение подстраивается под него.

— Я считала, что соулмейты — тупость, потому что думала, что мой соулмейт — точно не ты, — признается она. — Я этого не хотела, — уже мягче добавляет она.

И тут все встает на свои места. Венти напрягается, в ее глазах, как стеклышки калейдоскопа, блестят слезы. Она глядит на Сяо, чья голова все еще прислоняется к ее плечу, а их тела разделяет всего несколько сантиметров. Задыхаясь от рыданий, она обхватывает Сяо руками, притягивая ее к себе в крепкие долгожданные объятия.

— Я так долго.... так долго ждала тебя.

— Я не знала, что это возможно, — сдерживая слезы, бормочет Сяо. — Двум девочкам быть соулмейтами.

Венти сильнее сжимает ее, чуть не лишая Сяо воздуха. Она от души смеется, хоть и задыхается, и утыкается лицом в ее затылок.

— Разве ты не счастлива, что это возможно?

— Да, счастлива, — шепчет Сяо и улыбается в теплоту их детского легкомыслия.