Марина радостно улыбается, закрывая за собой дверь. Она прячет за спиной руку, скидывает с ног кроссовки, оставляя их валяться в проходе и мягкими шагами проходит вглубь квартиры, в спальню.
Ей удается остаться незамеченной, потому что Алиса чем-то увлеченно занимается, сидя спиной к двери, и совсем не обращает внимание на обстановку вокруг. Это та маленькая милая особенность, в которую Марина влюбилась практически с первого взгляда. Почему-то ее привлекла не яркая внешность, а рассеянный взгляд. Это уже после она стала откровенно «залипать» на россыпь бледных веснушек, на изгиб аккратных губ и, конечно, переливающимися оттенками карего глаза (ну и иногда на широкие плечи, спортивный пресс и натренированные ноги).
Когда Матвей знакомил их, Алиса рисовала, прижавшись спиной к углу лавочки и согнув босые ноги (обувь небрежно лежала на земле) в коленях. Она была настолько погружена в любимое дело, что даже не с первого раза отреагировала на зов Матвея, а как только отреагировала, так сразу перепугалась и смутилась, заливаясь румянцем. Марина не могла не улыбнуться, мысленно забавляясь. Расширенные от паники глаза, обрамленные недлинными ресницами, несколько родинок на левой щеке, приоткрытые тонкие искусанные губы — очаровали в одно мгновение.
Очаровывают и сейчас тоже.
Алиса крупно вздрагивает, когда изгиба ее шеи касаются нежные пухлые губы, и резко поворачивается лицом, вводя Марину в ступор.
— Ты красилась? — удивленно выдыхает та, разглядывая размазанные под глазами тени, слишком яркий контуринг и ассиммитричные брови.
Алиса неловко чешет заднюю сторону шеи и так же неловко улыбается, опуская взгляд на сложенную палетку теней у себя на коленях. Она обводит рисунок пальцем и чуть царапает блестки коротким ногтем.
— Лис? — Марина присаживается рядом с ней и только в этот момент вспоминает про букет в руке за спиной. — Это тебе, кстати.
Алиса тут же стряхивает легкую грусть, принимает цветы и с улыбкой зарывается в них лицом, глубоко вдыхая свежий запах листвы и сладковато-кислый тюльпанов.
— Спасибо, — произносит негромко и ласково касается уголка губ, тут же поднимаясь и быстро убегая на кухню за вазой.
Марина со вздохом следует за ней, но замирает на пороге в комнату, завороженная красотой.
Яркий бело-желтый весенний свет еще не закатного, но уже явно вечернего солнца падает на кухню насыщенным теплым лоскутом, подсвечивая центр прямоугольным куском на полу. Лучи нежно касаются старой мебели: темно-коричневых шкафов со стеклянными дверцами; такой же по цвету столешницы, которую они благополучно завалили кружками, упаковками печенья и чаем; газовой побитой жизнью плиты со стершимися обозначениями над регуляторами температуры. Алиса в этих лучах едва заметно светится, и Марина не может сдержать ласковой улыбки, наблюдая за тем, как она осторожно подрезает каждый тюльпан и опускает их в вазу.
До знакомства с ней Марина даже не подозревала, что есть люди, которые не просто ставят букеты в воду прямо в упаковке, а разбирают, подрезают стебельки, убирают листья и проделывают это все каждые два-три дня. Это ее одинаково и умилило, и удивило. Сейчас ее неловкая попытка сделать макияж вызывает такую же реакцию.
— Так и с чего это ты вдруг взялась за косметику? Ты же никогда не красилась, — спрашивает, все также стоя в проходе.
— Захотелось попробовать, — пожимает плечами Алиса и неуверенно продолжает, невесомо поглаживая влажный лист тюльпана подушечкаии пальцев, — выгляжу глупо, правда? Не стоило мне... просто мне почему-то захотелось стать более... э-э... женственной, что ли?
— Ты и так женственная, — отвечает Марина и подходит ближе, на каком-то подсознательном уровне, желая прикоснуться, успокоить, поддержать.
Тема женственности всегда была болезненной для Алисы. Несмотря на то, что для Марины, она выглядит очень нежной и милой, многие видят в ней только коротко стриженные волосы, подкаченное тело и узоры татуировок на левой руке. И вот попробуй докажи всем, что встречаешься с девушкой и видишь в ней девушку, а не заменяешь ей парня, когда она выглядит так дерзко. Впрочем, Марина и не доказывает никому. Разве что первое время приходилось делать это самой Алисе, которая после фразы: «Я би», — больше ничего не хотела слышать.
Матвей тогда оказался между двух яростных огней. С одной стороны была Марина со своим упрямством и: «Да что за бред? Что значит я би и поэтому не подхожу ей?». А с другой наседала Алиса со своими страхами и: «Угомони свою подругу! Я не хочу и не буду экспериментом или заменой мужику!».
Марина оказалась более упрямой (по крайней мере, ей так нравится думать). Она долго ухаживала за Алисой, задаривала ее букетами, бесконечное количество раз приглашала на свидания, дарила подарки и приносила перекусы на работу. В общем, убедила сходить на свидание, хотя оно и закончилось ее слезами в подушку после холодного: «Ты милая девушка... но я не хочу встречаться с би, ты все равно потом найдешь себе мужика и уйдешь к нему. Так будет проще, вы сможете пожениться, завести детей, не нужно терпеть осуждение людей, все будет хорошо».
В общем-то да... свидания добиться удалось. И плевать, что Алиса планировала все обсудить и разойтись, главное она сама после месяца тишины предложила встретиться и робко подарила нарисованный простым карандашом портрет Марины. Немного смазанный, немного странный, но красивый.
С тех пор прошло уже много свиданий. Марина выяснила, что Алиса не только очаровательная, но и неуверенная. Сложно было не выяснить это после слов по типу: «Мне нравятся платья, но мне они не идут» или «Да какие мне шорты с такими-то ногами?», — поэтому в магазинах часто тащила в примерочную платья и юбки, всовывая в руки с требованием: «Ну ты просто примерь!», — а после оглаживала подчеркнутые одеждой бедра и талию с восторгом и восхищением, заставляла полюбить себя и вылезти из грубой мешковатой одежды.
Кажется, не так давно после романтического ужина они танцевали в тесной кухне, и Марина повторяла на ухо зажатой Алисе:
— Ты такая красивая, — обнимала за талию, вынудив уложить ладони на хрупкие плечи.
А теперь вот Алиса сама тянется к косметике, пускай и неуверенно, но тянется, не спотыкаясь о глупые мысли из разряда: «Ты себя видела вообще? Какая тебе помада? Губы слишком тонкие. Какой контуринг? И так черты слишком грубые».
— Дать тебе пару уроков, м? — Марина произносит это шепотом на ухо, обняв со спины, и проводит кончиком носа по линии челюсти, вдыхая остатки легких духов и запах кожи.
— Не знаю даже. Какой мне макияж? — Алиса податливо прижимается ближе и прикрывает глаза. — Мне не особо понравилось, как ты это каждый день делаешь? На лице какая-то маска.
Марина посмеивается, пожимая плечами.
— Возможно, тебе просто не нравится косметика. Все нормально. Необязательно всем краситься. К тому же у тебя идеальная кожа, это мне нужно прыщи замазывать, а ты и без того красивая... но, если ты хочешь, я могу помочь тебе научиться.
— Не, все-таки это не мое. Останусь му-ай, — вскрикивает, — чего кусаешься?
— А чего ты ерунду несешь? — обиженно тянет Марина и мягко целует укушенное место.
Несколько минут они молчат и просто продолжают стоять, обнимаясь, пока Алиса не вспоминает, что Марина только пришла со смены, и не начинает суетиться: выгоняет ее в душ, накрывает на стол и заваривает новый подаренный Матвеем чай, принюхиваясь к нему с подозрением. С Матвея станется подсунуть что-то... странное
Вечер мягко ложится на плечи усталостью, усыпляет монотонным шумом воды в душе, запахом чая, едва слышным шорохом машин с улицы и тьмой, закрывшей собой соседний дом. Его спокойствие ласково укрывает сердце пушистым пледом и прячет тревоги в дальний угол души.
Ужинают, переговариваясь ни о чем и обо всем одновременно.
— А, мне же сегодня Матвей писал, — вспоминает Алиса, — представь, он на свидание с тем челом пошел.
— О как, а че это? Они же с разных миров и «он слушает Коржа, нам не по пути!», — Марина парадирует голос Матвея, занижая свой, и Алиса хохочет.
— Ну так они половину встречи спорили из-за музыки. Кирилл ему даже пару треков включил. Но это ладно, самое смешное то, что Матвей позвал его на второе свидание, потому что, оказывается, люди с другими интересами — не пидарасы, а нормальные люди.
— Ну, будет грустно, если Кирилл не пидарас.
— Марина! — тянет Алиса укоризненно, но все-таки смеется. А когда-то ее бы такая шутка покоробила, подумать только.
Впрочем, когда-то она по глупости чуть не упустила свое счастье. И после не раз ранила его безосновательными претензиями и удушающей ревностью. И как же хорошо, что ее счастье все равно остается рядом.