Первый гладил Гоуст по голым плечам, шепча ей скупые утешительные мантры, так что её рыдания постепенно утихли. Его правая ладонь была красной и горела от многочисленных неровных ударов, отчего прикосновения обжигали, как калёное железо. Дыхание тоже было прерывистым, ноги слегка затекли и сейчас отдавали покалывающим шумом. Всё происходящее невероятно возбудило Первого, но он заметил, как неудобно член упирается в ткань тугих штанов только сейчас. Мужчина чуть выгнулся, чтобы сменить положение, и от перераспределения веса ножка кровати, венчавшая свежую трещину на полу, со стуком продавила плитку до конца, расколов на несколько частей. Керамический скрип и резкие звуки отвлекли Гоуст и она мгновенно затихла, широко раскрыв глаза на выдохе.

Какое-то время пара просто молча лежала на кровати, но затем Первый медленно выполз из-под Гоуст и навис над ней. Они встретились взглядами, и теперь заплаканные глаза смотрели прямо на него. Наконец-то они смотрели не куда-то сквозь, в бесконечную пустоту, а “видели” Первого, внимали и фокусировались на нём. Он с облегчением выдохнул и почувствовал, что нервозная тревога сползает с его тела, как старая чешуя. Казалось, внутренняя ось наконец вернулась на орбиту своего привычного хода, и его перестало разматывать приливными волнами и разрывать на куски, разбрасывая по безжизненному холодному космосу. Гоуст уже не ревела навзрыд, но одинокие слезинки всё ещё скатывались по её покрасневшим щекам, как одинокие падающие звёзды. Первый наклонился ниже и начал слизывать солёную влагу с её лица.

— Победила, да? — ласково спросил он, хотя вопрос не требовал от Гоуст какого-то ответа. — Победила меня.

Мужчина спустился чуть ниже, целуя её вспотевшую шею, и подтолкнул девушку к центру кровати. Гоуст лежала на спине, поэтому даже лёгкое трение ягодиц об постель отдавалось жгучей болью, и та слегка проскулила. Первый спустился к груди, и, по обыкновению, Гоуст ожидала, что он укусит её за сосок. После истерики она чувствовала себя обессиленной и едва смогла сжать в кулаке собравшуюся простынь в ожидании новой боли, но прикосновения Первого были на удивление почти невесомыми. Его поцелуи влажные, но всё ещё медленные и тягучие были непривычно нежными и обволакивающими. Разум Гоуст был пустым, как после шторма, её не занимали никакие мысли или вопросы. Сырые ощущения господствовали над желаниями или их отсутствием, выталкивая их с мысленной палубы как ненужную воду.

Первый машинально придерживал её тонкие запястья руками, хотя Гоуст не пыталась вырываться или даже уползать. Его влажный язык проскользил по её мягкому соску и девушка зажмурилась. После такой амплитудной порки столь лёгкие прикосновения ощущались даже ярче обычного, будто всё тело было сплошным наэлектризованным полем. Первый вёл языком всё ниже, двигаясь от солнечного сплетения до самого пупка. Гоуст с придыханием вздрогнула, и он на секунду прервался, вопросительно глянув на неё:

— Хочешь?

Гоуст посмотрела на Первого, что отодвинулся назад, ближе к её ногам, но ничего не ответила. Её взгляд был растерянным и даже слегка испуганным. Одинокая слезинка, задержавшаяся в уголке зелёных глаз была похожа на последнюю утреннюю росу. Первый аккуратно протиснулся плечом под её колено, приподнимая рукой голень, и приложился щекой к бархатной внутренней стороне бедра. Даже если бы нет, Гоуст не смогла бы сейчас отказать ему. “Победила меня”, — одиноким эхом раздалось в голове, но она не чувствовала даже толики триумфа или чего-то подобного. Это должно было быть её наградой, а стало его снисходительными лаврами. Гоуст устало прикрыла веки.

Первый наклонился к её лобку и развёл ноги девушки в стороны. Широким жестом он облизал вульву, как будто пробовал новый тропический фрукт, и, почувствовав лёгкий солоноватый привкус, подумал: “Со всех сторон солёная, как морская пена”. Он смутился и слегка покраснел, и на секунду был рад, что Гоуст закрыла глаза и не увидела этого. Первый прихватил бёдра с двух сторон и, устроившись поудобнее, припал к половым губам девушки. Его упругий язык очерчивал мягкие складки, заходя кончиком в самую глубь, отчего Гоуст слегка закусила губу. Ощущения были необычные, но тёплые и приятные. Нащупав языком горячий клитор, мужчина стал слегка надавливать на него и массировать медленными круговыми движениями.

Он не знал, как именно следует двигаться, поэтому действовал по наитию и ориентировался на то, как вздрагивает Гоуст и как меняется её дыхание. Продолжая посасывать клитор, он провёл руками по бокам её тела и сжал обе груди. Его титановое кольцо медленно прочертило по бледной коже холодеющий колючий след. Затем он мягко скрутил нежные соски тонкими пальцами, и Гоуст слегка выгнулась, запрокинув голову. Она издала тихий протяжный стон, и это стало для Первого сигналом, что он двигается в правильном направлении. Он не хотел действовать агрессивно, давая Гоуст время до конца успокоиться и насладиться его редкой нежностью. Так или иначе, он всё равно уже начал лизать ей, так что следует хотя бы постараться сделать этот раз незабываемым.

Первый работал не только языком, но подключал и пальцы, заталкивая их внутрь и воздействуя на точки куда более знакомые и понятные. Средним пальцем он массировал стенку тесного влагалища со стороны живота, и это возбуждало девушку эффективнее, чем неловкие, пусть и приятные манипуляции языком. Впрочем, возбуждало это не только Гоуст. Скользкие прикосновения и похлюпывания становились всё более активными, а изгибы тела и вид мокрой вагины так близко пробуждали в Первом ответное желание. Его пульс участился, когда Гоуст стала извиваться в его руках и несдержанно громко стонать. Член разбух и стал невыносимо изнывать, как зверь, запертый в клетке. Ещё немного, и Первый сам заскулил бы, как пёс, от изнеможения. 

Он оторвался от Гоуст, быстро стянул с себя наскоро накинутые штаны, и прихватил рукой член, весь измазанный в предэякуляте. Навалившись на Гоуст, он грубо развёл её ноги в стороны, и головка его члена легко скользнула в сочившееся смазкой лоно. Первый вошёл с размаха и практически сразу же набрал быстрый скачущий ритм, упираясь одной рукой в кровать, а другой придерживая бедро девушки.

Первый ещё с полуночи пребывал в полувозбуждённом состоянии. Сначала от их ролевых недоигр, потом от порки и даже слёз Гоуст, и будь его член чуть чувствительнее, чем есть, он бы сейчас кончил практически сразу. Но его “взлётная полоса” всегда была чересчур длинной, и приходилось организовывать комплексную секс-программу, чтобы просто кончить.

Мужчина увеличил амплитуду движений и вскоре закинул ноги девушки себе на плечи. В такой позе член входил на всю свою длину, упираясь в самую матку. Первый наваливался всем весом, и Гоуст казалось, будто её скрючило под гидравлическим прессом без шанса выбраться, или даже хотя бы как-то сдвинуться. Влажные щёки упирались в собственные колени, а грудная клетка сжималась без возможности глубоко вздохнуть. От столь плотного контакта его лобок давил сверху на клитор, спрятанный в складках кожи. Это служило дополнительной стимуляцией для мощных фрикций, но хотя Гоуст и успокоилась после истерики, она всё ещё была в полуобморочном состоянии от слишком ярких контрастных ощущений и сильных переживаний за короткое время. 

Её тело, конечно же, реагировало, и она даже получала какое-то физическое удовольствие, но сознание пребывало в несколько измененном состоянии. Она чувствовала опьянение, хотя не пила алкоголь. В глазах всё плыло, её тело и душа болели, и она не понимала сколько прошло времени. Казалось, Первый вдалбливает её в кровать уже целую вечность. Гоуст даже не могла сказать или сформулировать что-то внятное, с её губ срывались только нечленораздельные звуки и мычание. И со стороны сложно было сказать, стонет ли она от большого удовольствия или от мучения. Она и сама не понимала, настолько ей хорошо или плохо?

Все подавленные за это время чувства и эмоции накрыли её, как девятый вал. Обида смешивалась с ликованием, злость с умиротворением, боль с удовольствием, любовь с ненавистью. Она посмотрела в лицо человека, которого любила больше всего на свете, но ей захотелось отвернуться.

Первый что-то говорил ей в процессе, но его слова будто огибали её слух. В смутный момент времени он положил ей руки на шею и начал придушивать. Гоуст слабо приложила свои руки к его, но у неё не было сил даже попытаться разнять его хватку. И со стороны было похоже, будто она, скорее, нежно поддерживает его рвение. Девушка начала заходиться хрипом, её глаза закатились и она начала проваливаться в темноту. Этот вид довёл Первого до долгожданной торжественной кульминации, и он кончил внутрь, сдавленно промычав.

Движением таза он вытащил обмякший член из Гоуст, и вязкие капли спермы запачкали мятую чёрную простынь. Мужчина плюхнулся справа от девушки, шумно дыша, и пару раз прокашлялся из-за пересохшего горла. Чуть успокоив пульс, он замер и посмотрел на Гоуст. Она не двигалась, и на секунду Первый испугался и дёрнулся к ней.

— Джи, — он слегка толкнул её плечом.

Ответа не последовало.

— Джиа! — крикнул Первый громче и схватил её за лицо, поворачивая к себе.

Гоуст вяло поморщилась и невнятно что-то промямлила, сухо откашлявшись. Первый выдохнул с глубоким облегчением, а потом упёрся мокрым лбом в её слегка вздымающиеся рёбра. Гоуст ещё раз слабо пошевелилась, после чего провалилась в сон от невероятной усталости.

Первый провёл липкими пальцами по вспотевшему животу Гоуст. Он вслушивался в её восстановившееся размеренное дыхание и ещё какое-то время гладил, осыпал поцелуями грудь, плечи и руки, тихо шепча:

— Я люблю тебя, Джиа…. Я люблю.

Но Гоуст его не услышала.