Наши дни

    Азирафель не спеша переоделся в пижаму, забрался под одеяло и взмахом руки погасил ночник, предвкушая яркие и красивые сны (Кроули-таки заразил его этой замечательной людской привычкой). Довольная улыбка не сходила с его губ, но совсем по другому поводу — он приготовил для своего демона небольшой, но очень значимый для них обоих подарок…

    ***

    До начала времен

    Азирафель снова нашел его за работой. На взгляд Адоеля, в Солнечной системе обнаружились некоторые недочеты — он озабоченно говорил про какой-то метеорит. А теперь и вовсе подолгу пропадал здесь, проводил многократные тестирование и проверки, и что-то сосредоточенно исправлял и настраивал. Как и всегда во время работы, он был полностью поглощен и захвачен этим процессом, в данный момент — напряженно всматривался в чертеж и недовольно покусывал губы, так что не заметил появления Азирафеля.

    Вокруг высокой фигуры медленно парили рабочие инструменты. Один, поблескивая, завис прямо над его головой, и Адоель нетерпеливо отвел его рукой в сторону. Рыжие локоны, зацепившись, потянулись за ним и окончательно пришли в творческий беспорядок. Азирафель улыбнулся, но все же оторвал взгляд от друга и перевел его на величественную Солнечную систему.

    Вдалеке ярко пылала звезда, получившая название Солнце, на удалении вокруг нее по орбитам вращалось несколько разных и по размеру и по внешнему виду планет. Как объяснил его друг, это требовалось для общего баланса системы. Азирафель не очень глубоко вникал, как все это устроено, но в очередной раз с гордостью полюбовался на отлаженную работу звезды и планет, а потом привычно нашел приятный глазу сине-зелёный шарик. С тех пор, как Азирафеля назначили руководить отделом разработки Эдемского сада, ему очень часто приходилось посещать эту планету (ее назвали Земля). Проект постепенно подходил к завершению, и он, как руководитель, должен был контролировать буквально каждый момент.

    — Да! — вдруг радостно возгласил Адоель, и Азирафель снова к нему обернулся. Теплые карие глаза его друга восторженно сияли, и он победно поднял вверх сжатые кулаки — похоже ему удалось исправить все недочеты. Он повернул голову и, наконец, заметил Азирафеля:

    — О, привет! — тепло улыбнулся, взмахом руки быстро укладывая инструменты в специальный ящик. — Я опять заработался и опоздал? Но я не только нашел ошибку, но и исправил её! — И он с гордостью обвел рукой теперь абсолютно безупречную Солнечную систему.

    — Я нисколько не сомневался, что ты справишься! — искренне ответил Азирафель, подлетая ближе, и помогая ему собрать чертежи. — И ты ничуть не опоздал, я предусмотрительно прилетел за тобой заранее. — Он чуть улыбнулся. — Ну согласись, это все-таки неправильно — опаздывать на совещания… И Метатрона лучше не раздражать, вы с ним и так не особо ладите.

    — Опаздывать, и правда, нехорошо, — Адоель согласно кивнул. — Давай тогда поторопимся, мне еще нужно ненадолго заглянуть в Туманность.

    Это оказалась очень знакомая ему Туманность… Она практически не изменилась — по прежнему величественная и прекрасная на фоне глубокой бархатной черноты космоса, она встретила их переливами красок: розовый неспешно перетекал в голубой, тут и там вспыхивало ослепительно белым, медовым, насыщенно желтым, потом неожиданно взрывалось и рассыпалось всполохами золотых брызг.

    Азирафель восхищенно выдохнул и обернулся на Адоеля. Его друг с гордостью любовался Туманностью. О, Азирафель хорошо знал этот взгляд! Но сейчас это был совершенно особый случай… он улыбнулся светлым и сокровенным воспоминаниям — именно здесь они с ним и познакомились…

    Адоель тогда окликнул его и попросил немного помочь с запуском. Туманность несомненно была восхитительна… но у нового знакомого так горели глаза, и он настолько искренне восхищался результатами своей работы… что Азирафель с трудом смог тогда (да и сейчас) отвести взгляд… от него, а вовсе не от прекрасной Туманности.

    — И всего каких-то шесть тысяч лет? Серьезно? — вдруг сокрушенно вздохнул Адоель. И Азирафель вздрогнул, возвращаясь из воспоминаний. Похоже, его друг так и не смирился с Божественным планом… Да, пожалуй, и правда, срок, отмеренный Богом этой вселенной, оказался совсем небольшим… Но как же можно подвергать сомнению и оспаривать Ее решения? И более того, не добившись ответов от Метатрона, настойчиво пытаться обратиться напрямую к Ней? Конечно же, ему отказали! Хорошо, хоть обошлось только устным внушением. Все же прекрасно знают, что Она говорит только с Метатроном и Самаэлем.

    Азирафель еле слышно вздохнул. Честно говоря, он сильно надеялся, что Адоель все же принял положение вещей. Они с тех пор больше это не обсуждали… а теперь же он отчетливо понимал, что стоит неминуемо ждать неприятностей.

    — Хочу, чтобы ты знал, эта Туманность не просто красивая, она еще и особенная, — он улыбнулся, постаравшись отвлечь друга от неприятных мыслей. — По крайней мере для меня. Мы же запускали ее вместе с тобой.

    — Ммм… Так и есть… — Адоель улыбнулся в ответ. — Я тоже сейчас вспомнил наше знакомство. — он вдруг засмеялся. — Как ты пытался произвести на меня впечатление…

    Азирафель с улыбкой было хотел возмутиться «а сам-то?», но друг уже обезоруживающе тепло добавил:

    — И произвел!

    И Азирафель улыбнулся краешками губ и развел руками:

    — Как и ты!

    Они переглянулись и засмеялись. Но им и правда следовало поторопиться, чтобы не опоздать на совещание.

    — Подождешь, я тут кое-что быстро проверю?

    Азирафель кивнул. И Адоель достал из ящика инструменты и принялся что-то замерять, потом еще некоторое время проверял интенсивность свечения. — Здесь полный порядок. — резюмировал он, и улыбнулся. — Как думаешь, наверное, пора особенной Туманности дать уже какое-то особенное название?

    ***

    Кроули вернулся домой поздно. Они славно оттянулись в О2 на концерте Muse с Вельз, Асмодеем и Рафаилом. (Да-да, архангел никогда еще не был на концерте, решил попробовать, и ему неожиданно понравилось.)

    Еще с улицы Кроули увидел, что света в лавке нет, и в комнате у Азирафеля наверху окна такие же темные, значит, он все-таки лег спать. Ангел все чаще стал пользоваться этой людской привычкой, ему понравилось смотреть красивые и интересные сны (а сны у него разумеется были непременно красивые и интересные).

    Кроули тихонько проскользнул в лавку, придерживая колокольчик, чтобы он не растрезвонился на весь дом, осторожно закрыл дверь, и, захватив вино и бокал, направился к любимому креслу. Спать пока не хотелось, слишком много в голове было впечатлений от прекрасно проведенного вечера. Ничего, он скоротает время с бутылкой вина, подождет пока Азирафель проснется.

    Включив на столе лампу, он удивленно уставился на кресло. На мягком сиденье его поджидал сюрприз — большой атлас по астрономии. Глянцевую обложку украшал рассыпавшийся Млечный путь, мягко поблескивая звездами в теплом свете настольной лампы.

    Ничего себе. Демон быстро отставил бутылку и бокал в сторону и взял книгу, с интересом разглядывая подарок. А это несомненно был подарок. Кроули довольно заулыбался.

    Ангел еще никогда не дарил ему книги, а эта к тому же оказалась вполне современной. Он кинул взгляд на оглавление. О, здесь были собраны последние звездные карты и уникальные фотографии туманностей и галактик. Не переставая улыбаться, Кроули опустился в кресло, быстро переворачивая страницы. Вот она. Под глянцевой фотографией нашлась подпись. И он негромко зачитал вслух:

    — Биполярная планетарная Туманность в созвездии Скорпиона NGC 6302, так же известная под названием…

    — Бабочка, — мягко закончил вместе с ним Азирафель. Оказывается, он спустился вниз, а Демон так засмотрелся на подарок, что пропустил этот момент.

    — Эта Туманность навсегда останется для меня особенной… — Ангел улыбнулся, а Кроули быстро вскинул на него глаза, чувствуя, как зачастило сердце. — Для нас. — Азирафель кивнул.

    ***

    2 года от Начала Времен

    Задание с яблоком он выполнил. Люцифер почему-то просил никому не говорить, что это его идея, и Демон никому не сказал. А тем временем, людей изгнали из Эдемского сада. Она тоже никогда не отличалась особым терпением. Наказание показалось Змию несоразмерно суровым, ведь людям теперь предстояла нешуточная борьба за жизнь.

    Вернувшись, он сразу не мешкая пошел к Вельзевул:

    — Я прошу должность в Земном отделе.

    Как же сильно она изменилась за время его отсутствия! И все вокруг изменилось. Или это изменился он сам, и поэтому смотрит теперь на все другими глазами?

    После Эдемского сада Темное Царство стало казаться еще более тоскливым и уродливым.

    — Да, пожалуйста! — скривив губы, фыркнула Вельзевул. Она восседала на массивном черном троне, а Змий разглядывал ее с неприятным удивлением и сожалением. Почти у всех встреченных им сегодня демонов по лицу и телу пошли странные наросты и гнойники, и она, увы, не была среди них исключением. — В Земной отдел у нас очередь не стоит, не знаю уж, чего это ты туда так рвешься, — добавила Вельзевул.

    И правда, почему он рвется на Землю? Может потому, что не может забыть того ангела, который оказался таким… другим? Ну да, у него в голове еще много этой «непостижимости» и прочих сомнений, но он, похоже, вполне может этому противостоять… И вот еще… Змий, наконец, подобрал сейчас нужное слово…ангел умеет «заботиться»… о нем, демоне, вот никто никогда не заботился… а ангел, не задумываясь, укрыл его (какого-то случайного демона!) крылом от дождя… и отдал людям свой пламенный меч («они же там могут погибнуть!»)

    И вот теперь, стоило только представить сияющие голубые глаза (Азирафель, он запомнил, его звали Азирафель), как маленький теплый шар, что поселился внутри у Змия в тот самый момент, как белое крыло раскрылось над ним, стремительно начал расти, заставляя его теряться от яркости и непривычности ощущений.

    Когда они оба спешно покидали Эдемский сад, Азирафель успел ему сказать, что его теперь назначили в Земной отдел.

    Змий с трудом отогнал неуместные сейчас мысли и снова посмотрел на Вельзевул.

    — Ну, там у меня вроде как получается, — он пожал плечами и откинул с лица длинную прядь рыжих волос, с опаской наблюдая, как над Вельзевул вдруг взвился раздраженно гудящий рой мух.

    Один яростный бросок к двери, и вот уже подслушивавший в щелку демон в ужасе завизжал, облепленный с головы до ног этими мухами.

    — Ну, раз получается, тогда иди и работай! Люцифер доволен тобой. — не поведя бровью, сказала Вельзевул. А дверь уже захлопнулась, оставив где-то там и кричащего демона и уносящих его куда-то за собой мух.

    На Змия это произвело неизгладимое впечатление. Похоже, произошли не только внешние, но и внутренние изменения… ну и теперь понятно, как многому за это время научилась Вельзевул. Например, мастерски использовать свой измененный облик…

    Ну что же, главное, что он получил назначение в Земной отдел.

    ***

    — Змий!

    Сегодня у Азирафеля снова сияли глаза. С того разговора на стене Эдемского сада они с ним больше не пересекались… и теплый шар у Демона в груди внезапно ожил, пульсируя и расширяясь. Сердце екнуло. Змий поспешно увел взгляд в сторону.

    — Азирафель, — кивнул он, здороваясь. — Как проходят земные будни? Слышал, вроде как у людей прибавление? — Демон спешно пытался справиться с непривычными ощущениями. Они хоть и были весьма приятными, но все же чересчур интенсивными, и к тому же напрочь лишали его чувства контроля. Это сильно тревожило.

    — Да, да. Сегодня с утра. Чудесные мальчик и девочка. Все прошло хорошо. — радостно заулыбался Ангел. — А ты теперь тоже в Земном отделе?

    — Да, получил назначение, — кивнул Змий, и через паузу спросил:

    — …Хмммм… вся эта история с яблоком… Обошлось? Ты и тот забавный архангел должны были следить за порядком… — Демону все еще было немного не по себе, что он вроде как их подставил.

    — Полагаю, что обошлось. Всевышняя на этот счет ничего не сказала, — Ангел пожал плечами и покачал головой.

    — Даже так? — Змий удивленно приподнял бровь. Интересно, с чего бы такая лояльность? — Повезло.

    — А как прошло у тебя? — с некоторым, несколько непонятным для Демона беспокойством поинтересовался Ангел.

    — Выразили благодарность, — Змий хмыкнул. — Люцифер очень доволен. Все вышло еще лучше, чем он ожидал.

    — Ну, разумеется, — Ангел сжал губы и понимающе покивал головой. — Теперь-то он может влиять на людей. И, я так понимаю, что он собирается это делать как раз с твоей помощью. — И он вдруг посмотрел на Змия каким-то особенно странным взглядом, от которого все сжалось внутри.

    — Ну… — Змий усмехнулся, попутно гадая: что собственно, черт возьми, происходит? — … Ты же тоже здесь не просто в качестве наблюдателя.

    Ему действительно были выданы четкие указания: люди не должны превратиться в покорных и послушных рабов, только и вымаливающих у нее прощение. Они должны будут учиться принимать решения, видеть свою выгоду и в соответствии с этим совершать поступки — в общем, делать все то, что небеса называют грехом. Вот о чем ему сейчас говорил Ангел. Только не очень понятно, почему он так на этот счет нервничал, у него-то, наверняка, ровно противоположные указания. Такая уж у них здесь работа.

    — Да, ты прав. Мне поручено помочь людям сохранить чистоту и свет. — Азирафель решительно кивнул, а голос его наполнился значимостью, и Демон заулыбался, глядя на подобное оживление.

    — По итогу, все равно им самим выбирать, какую они захотят занять сторону, — он пожал плечами. — Наше дело только предложить варианты.

    Азирафель внимательно выслушал его рассуждение и вдруг печально покачал головой:

    — О, вот как ты трактуешь искушение…

    Демон приподнял бровь и усмехнулся. Как же им прочно задурили голову, что Ангел не хочет видеть очевидных вещей. Не зря же она заключила с Люцифером соглашение, и у Ада тоже появился Земной отдел.

    — Нууу… сам посуди, не велика заслуга выбора, если не из чего выбирать.

    Азирафель действительно задумался.

    — Хочешь сказать, искушение — это часть Ее Плана? — голубые глаза смотрели серьезно и напряженно, вызывая у Змия непонятный внутренний зуд.

    — Ага. — Кивнул Демон.

    Они оба обернулись на внезапный громкий крик боли и последующий безутешный детский плач. Маленький Каин воспользовался тем, что его мать спит, а отец, видимо, отвлекся на новорожденных, выскользнул наружу и каким-то неведомым образом упал в ярко горящий костер.

    По инструкции строго воспрещалось вмешиваться в естественный ход вещей, но Змий даже не успел подумать, что творит. Щелчком пальцев он начисто потушил огонь, и в ту же секунду оказался рядом с ребенком, подняв того на руки. Осторожно обнимая легкое и худенькое тельце, он повернул к себе заплаканное детское лицо. На щеке вздулся большой ожог, мальчик опалил себе ресницы, брови и частично волосы. Также были сильно повреждены обе руки. В огромных темных глазах плескались боль и страдание, изливаясь наружу в виде прозрачных и горьких слез. Змию еще не доводилось лечить людей, но почему-то он был уверен, что вполне справится. Легко провел рукой, стирая с нежной детской кожи ожог и восстанавливая повреждения на маленьких ладонях и пальцах. Боль утихла, и, почувствовав облегчение, мальчик сразу же перестал плакать. Теперь большие глаза смотрели с удивлением и благодарностью.

    Прошло, наверное, не больше тридцати секунд… на крик, конечно же, прибежал его отец, Адам.

    — Оставь моего сына, демон! — в ужасе закричал он. Ну, разумеется, он все совершенно неверно понял! Но Змий спорить не стал, осторожно поставил ребенка на землю. В сущности, все важное он уже сделал, а волосы, ресницы и брови еще отрастут. Мальчик сразу же побежал к отцу, обнял, а тот мгновенно подхватил его на руки, с подозрением и негодованием глядя на демона.

    — Костер тебе придется разжигать заново, — негромко сказал Змий и пожал плечами. — И, знаешь, лучше все же его оградить. В другой раз можно так легко не отделаться. — На этом он посчитал свою миссию завершенной, развернулся и пошел обратно в сторону застывшего в отдалении Азирафеля.

    Внезапно поднявшийся ветер жестко трепал его черный хитон и толкал в спину. Демон поднял голову на нахмурившееся грозовыми тучами небо, запоздало понимая, что за вмешательство ему теперь влетит, влепят строжайший выговор. Но о чем тут говорить, он бы все равно не смог поступить по другому, горький детский плач что-то перевернул у него внутри.

    Азирафель так и стоял там, где Демон его оставил.

    — Надеюсь, Адам сделает выводы… — Змий перевел на Ангела взгляд и замолчал, напрочь забыв, о чем хотел говорить.

    Лицо Азирафеля было очень бледным, и можно было подумать, что он испугался за мальчика, но потом Демон увидел его взгляд — в нем застыла небывалая смесь надежды, ужаса и стыда. Не успел он изумиться такому диковинному набору, как в груди вспыхнуло жаром, а от этого перехватило дыхание, но страннее было то, что стало происходить с реальностью вокруг.

    Бархатная чернота космоса, холодные огни далеких звезд, переливчатая прекрасная Туманность. Но он слышит голос, на который просто не может не обернуться:

    — Хочу, чтобы ты знал, эта Туманность не просто красивая, она еще и особенная…

    И он оборачивается и завороженно смотрит в сияющие голубые глаза.

    Наваждение быстро развеялось, и ошарашенный Змий смог судорожно вдохнуть. Сердце все еще колотилось где-то у самого горла, он почувствовал себя таким открытым и незащищенным, и абсолютно потерял над собою контроль. Это оказалось совершенно невыносимым.

    Прямо над ними небо прорезала молния, яростно осветив все вокруг и вызывая следом оглушительный раскат грома. Но Демон успел щелкнуть пальцами, прежде чем на него упали первые капли дождя.

    ***

    Выговор ему, конечно влепили. А потом Вельзевул еще внушала, что тут может и закрыли бы глаза, если бы он в запале толкнул ребенка в огонь, но доставать из огня, и уж тем более лечить — для Демона это уже за гранью.

    — Толкнуть ребенка в огонь, ты серьезно? — недоуменно переспросил он.

    — Это было бы весело! — встрял в их разговор Хастур. Он уже давно стал невыносим, но теперь, когда его повысили до князя, и он стал позволять себе открывать рот, от его высказываний Змия каждый раз передергивало. Он посмотрел на Вельзевул с некоторой надеждой, что она резко заткнет этого идиота, но она промолчала. А вот на самого Змия рявкнула. — Все, иди уже работай, и в следующий раз думай, что делаешь!

    Змий вышел от нее, кипя от негодования. Он решительно не понимал, что за удовольствие демоны находят в жестокости. Жестокость почему-то стала нормой, в Аду считалось, кто сильный, тот и прав (Люцифер, где и когда мы все свернули не туда?), прежние товарищи превратились в соперников за тепленькое местечко. Девиз: «Никому нельзя доверять» — это точно не то, за что Змий пошел сражаться. Он довольно скоро перестал общаться с другими демонами, чтобы не видеть их каждодневные чудовищные развлечения. И одно то, как Вельзевул обращалась с непосредственными подчиненными, вызывало у него ужас и отвращение. Что-то ему подсказывало, что если он там задержится, то скоро наступит и его очередь.

    Поэтому он проводил максимально много времени на Земле, но после последнего происшествия старался пока не пересекаться с Азирафелем. Сначала нужно было понять, что в последний раз такое произошло, потому что повторения совсем не хотелось.

    Укрывшись в тени деревьев, он в очередной раз вызвал в памяти эпизод, сейчас это, вроде бы, было уже не так больно.

    Темная глубина космоса. Восхитительная Туманность.

    Чччччерт, зря он решил, что будет не так больно. Больно было, и еще как. Демон сжал зубы. Это ведь было его предназначением — творить звездные системы и создавать галактики. Больше он никогда такого не сделает.

    Змий мотнул головой, отгоняя непрошенные сожаления. Сейчас не об этом.

    Тот самый голос, от которого ТАМ у него встрепенулось все внутри.

    — Хочу, чтобы ты знал, эта Туманность не просто красивая, она еще и особенная…

    Сердце екнуло. Сжалось. Но нет, дальше никак. Все остальное плавало в противном вязком тумане. Демон открыл глаза, чувствуя, что у него снова мокрые щеки, и соленые слезы текут по губам и по шее. Он быстро вытер их рукавом.

    Нужно что-то придумать, ему нужно как-то избавиться от тумана и досмотреть все до конца.

    Он долго размышлял над устройством трансформационных колец, через которые они все прошли во время Падения, и благодаря которым получили свой измененный облик. Головой он понимал, что устройство колец совсем не сложное, особенно по сравнению с системами, с которыми ему доводилось работать до этого, но при попытке восстановить схему и принцип действия, он снова и снова наталкивался на вязкий туман. Он не мог просчитать даже простейшие варианты, и чувствовал бессилие и отчаяние. Это была его сутью, но, выходит, он навсегда ее потерял. Принять этот факт казалось абсолютно немыслимым.

    Вернувшись в сотый, наверное, раз к странному эпизоду, Змий все же решился посетить Туманность, хоть и ясно осознавал, какую это вызовет боль. Но, может, оказавшись на месте событий, он сможет увидеть, что же там было дальше? Он уже практически не сомневался, что имеет дело с воспоминанием.

    Он оборачивается и завороженно смотрит в сияющие голубые глаза.

    Он явно видел в этих воспоминаниях Азирафеля.

    Найти Туманность не составило никакого труда. Как же она была прекрасна! Переливалась тысячью разных оттенков на фоне бархатной черноты космоса.

    Как он и предполагал, это оказалось очень и очень больно — одновременно вместить восторг от ее красоты и весь ужас того, что ему больше никогда не сделать подобного. Изощренная пытка… и его несчастное человеческое сердце то жалобно замирало в груди, то трепыхалось раненной птицей.

    Но главное, он так и не увидел продолжение воспоминания.

    «Азирафель… Ведь нас с тобой что-то связывало? И поэтому у тебя так сияют глаза, когда ты на меня смотришь».

    Неужели все оказалось напрасно?

    Ему пришлось укрыться крылом, чтобы уберечься от потока раскаленных метеоритов. Змий повернул голову, провожая их взглядом, и вдруг ощутил, как что-то мягко потянуло его за волосы. Схватил это «что-то» рукой и с удивлением обнаружил, что это дважды изогнутый стержень — его инструмент.

    Снова эта чертова двойственность ощущений… Змий, к сожалению, не мог теперь сказать, как его применить, но рука привычно приняла рукоятку в ладонь, а металл притягательно и мягко отливал серебром. Неужели он случайно его здесь оставил? Забыл убрать в рабочий ящик?

    Вспышка пришла внезапно, подкралась «на цыпочках», пока он отвлекся на сожаления и уже совсем перестал ее ждать. Такая живая, яркая и ошеломляющая.

    Азирафель стоит в двух шагах от него и кажется настолько реальным, что, наверное, можно коснуться рукой.

    — Хочу, чтобы ты знал, эта Туманность не просто красивая, она еще и особенная. По крайней мере для меня. Мы же запускали ее вместе с тобой. — мягко произносит Ангел и улыбается… улыбается именно ему… и в этой улыбке столько заботы и нежности…

    Теплый шар у Змия в груди раздулся с невероятной скоростью и предсказуемо лопнул. Его бросило в жар. А видение тем временем уже растаяло. И ошарашенный Демон одиноко застыл посреди миллиардов звезд бархатной черноты космоса.

    «Вот значит как. Вместе».

    ***

    Наши дни

    Кроули медленно кивнул Азирафелю в ответ. Ему все еще сложно давалось говорить о том, что было там, наверху. Но начинать все равно придется, и через паузу он все же негромко сказал:

    — Это мое первое связное воспоминание… в тот день, когда маленький Каин свалился в костер. — голос вышел слегка хриплым.

    — О… вот почему ты тогда так внезапно и надолго исчез. — Голубые глаза Азирафеля стали очень серьезными. — А я боялся, что тебя наказали.

    — Ну и наказали тоже! Влепили выговор. Не пристало демону вытаскивать из огня детей. — Кроули снова кивнул и усмехнулся.

    — Полагаю, если бы вытащил я, меня бы так сильно не наказали, — вздохнул Ангел. — Но пока я думал о правилах, ты уже все сделал.

    — Да ладно! Гавриил бы тебе еще долго припоминал. — Усмехнулся Кроули. — Знаешь же, я сначала делаю, потом думаю… — Он пожал плечами. — А то, что я долго не появлялся… вспоминать оказалось чертовски больно… особенно, когда не особо понимаешь, что происходит. И потом еще тоже… вышел у меня инцидент…

    ***

     9 лет от начала времен

    Несложно было сообразить, что все это часть наказания — между ангелами и демонами предусмотрительно обрубили все связи. Точно так же, как его самого лишили возможности создавать. Вот откуда появлялся этот вязкий туман при попытке что-нибудь вспомнить. Но если воспоминания можно постепенно вернуть, то может и его знания когда-нибудь восстановятся?

    И что ему теперь с этим всем делать? И что уже помнит Азирафель и, главное, что по этому поводу думает? Выходит, что эти воспоминания ставят их в весьма сложное положение. Он же ангел, он же не сможет поступить неправильно. Да он, по идее, должен быть в ужасе, а у него, напротив, сияют глаза. Очень интересно… А как у него это все происходит? С такими же вспышками, что напрочь вышибают из тебя дух?

    Змия передернуло от одной только мысли, что он может вновь испытать эту беспомощность, опять потерять контроль. Нет, к этому он пока точно не был готов, так что к Азирафелю по прежнему старался не приближаться. Несколько раз видел его издалека, но сам ему не показывался, хотя все чаще и чаще нестерпимо тянуло заглянуть в сияющие голубые глаза.

    Змий пару раз осторожно задавал наводящие вопросы другим демонам, вдруг кто-то кроме него еще вспомнил. Только вот в Аду все горели такой непримиримой жаждой мести, что некоторые даже требовали от Совета, чтобы тот предложил Люциферу возобновить войну. Но к счастью, в Совете дураков не было. В общем, никакими воспоминаниями и не пахло.

    Каждые три месяца — о да, время стали отмерять по земному графику, оно зависело от движения Солнца, дни складывались в недели, недели — в месяцы, месяцы — в года — от Земного отдела требовали рабочий отчет.

    Адам и Ева сосредоточились на выживании, им нужно было прокормить себя и детей, и с ними он не мог полноценно работать. А вот с детьми — дело другое, с ними Змию казалось легко и, что главное, интересно! Особенно, когда они чуть подросли.

    Самым большим успехом пользовались рисунки с маленькими человечками, которые он периодически оставлял для них на земле. Он рисовал им совсем простые сюжеты, обычная повседневная жизнь, но детям эта идея почему-то очень понравилась.

    В назначенный день все четверо с горящими глазами бежали к большому камню, в надежде получить новую порцию таинственно возникающих на земле рисунков. Это была их общая тайна. Демон знал точно, про рисунки матери и отцу никто из детей не рассказывал.

    Дети придумывали про человечков целые истории, и жарко спорили о сюжете. И каждый отстаивал свое мнение. Змий один раз подслушал (приняв облик змеи и затаившись среди камней) и теперь не мог удержаться, когда оставлял рисунок, каждый раз обязательно приползал. Да, приползал снова и снова, хотя обращаться змеей ему по прежнему очень не нравилось.

    Он не мог не отметить, что, пожалуй, только эти рисунки и побуждали замкнутого и молчаливого Каина на какое-то человеческое общение. Обычно он очень редко открывал рот для более-менее развернутого ответа, а нормально разговаривал только с родившейся вместе с ним сестрой. Но она-то и без слов его хорошо понимала, а вот родителям с ним приходилось сложно, особенно на фоне Авеля и второй их сестры. Эти двое вечно болтали без умолку и светились улыбками и безмятежностью.

    А возле рисунков они вдруг все оказывались равны, и это определенно шло делу на пользу. Змий уже замечал во всех четверых изменения… Но потом все снова пошло не так. Он опять нарушил чертовы правила, и прямо на глазах у Лигура.

    Иногда Аду не достаточно было отчета, и тогда присылали проверку, обычно, это был Хастур, но в этот раз прибыл Лигур. Они давно не пересекались, и пока обменивались привычным в Аду «Слава Сатане», Змий с некоторым изумлением разглядывал огромную ящерицу, поселившуюся на кудрявой голове демона. Когда же ящерица внезапно открыла глаза и подозрительно на него уставилась, Змия невольно передернуло. Он быстро отвел взгляд. Но собственные водянисто-карие глаза демона-коллеги смотрели на него еще более недоверчиво, чем немигающие глаза рептилии, словно этот коллега заранее ждал от него подвоха. Лигур поправил свой черный хитон, будто являвшийся продолжением его темной кожи, и неторопливо проговорил:

    — Ну, рассказывай.

    Змий вкратце рассказал ему, что именно он делает для выполнения задания (в общем-то, все было подробно отражено в отчетах), но по недоуменному взгляду коллеги стало понятно, что Лигуру это ни о чем не говорит. Такие тонкости для демона оказались чересчур сложными. Ну ясно, ящерица на его голове выросла неспроста.

    — Что-то ты намудрил, Змий, — Лигур нахмурился.

    — Они же дети, с ними в лоб не получится, — Демон вздохнул и тряхнул рыжими волосами. — Но они уже умеют ценить свою выгоду. Так что результат есть.

    — Тогда показывай!

    — Да, пожалуйста, — Змий снова пожал плечами.

    Чтобы не привлекать внимание и при этом подобраться поближе, оба демона приняли измененный облик.

    Адам принял решение учить старшего сына земледелию, и Каин теперь частенько трудился в поле. Эта неблагодарная работа мальчику совсем не нравилась, и он очень быстро научился облегчать себе труд, придумывая различные интересные приспособления, у парня к этому определенно оказался талант. Вот только его куда больше привлекали животные, и Змий по встречам у большого камня знал, что парень предпочел бы разводить коз и овец, а не земледелие. Но Адам мало интересовался тем, чего хотели бы сами дети, и вознамерился возложить заботу о животных на Авеля. У Каина же пока еще не хватало духу твердо сказать о своих желаниях, парень боялся чрезмерно сурового к нему отца.

    Каина они нашли по дороге на поле, но он был не один, его как раз догнал брат.

    — Каин, подожди.

    — Ну? — не очень приветливо буркнул в ответ Каин.

    — Помнишь, когда мы смотрели рисунки, — Авель быстро оглянулся, убедиться, что их разговор никто не услышит, — ты сказал, что придумал, чем быстрее и лучше можно будет стричь овец. Мне же как раз скоро нужно их будет стричь, вот я и подумал, может ты … ну… подскажешь как это сделать?

    Змий замер. Это был ключевой момент. Ему было очень важно, что сейчас ответит старший брат младшему.

    Каин ненадолго замолчал, видимо вспоминая, как однажды собрал все свое небогатое красноречие и предложил брату взять на себя земледелие, а животных отдать ему, потому что Авель много раз говорил, что ему вообще нет разницы, чем заниматься. Но на этот прямой вопрос Авель вдруг передумал и ответил «нет». И от совсем уж отчаянного предложения Каина поделить всю ответственность поровну, то есть по-братски, тоже наотрез отказался.

    Что ж, в общем-то Авель поступил как хотел, и имел на это полное право. Но и Каин в свою очередь тоже имел полное право ответить ему «нет». И он ответил.

    — Нет, — Каин покачал головой и снова быстро пошел вперед. — Не хочется.

    А ведь еще какой-то год назад он бы не посмел отказать брату, чем Авель регулярно и беззастенчиво пользовался., Не то чтобы со зла, просто привык, что брат никогда не отказывал, даже если действовал себе во вред.

    Но для Авеля это вдруг оказалось более чем серьезным ударом. Он побледнел и звенящим голосом кинул ему вслед:

    — Тогда я расскажу отцу про тебя и Кальмену. Я знаю, что он запретил вам друг друга даже касаться, потому что она потом будет моей женой.

    Ох, черт. Вот этот момент Змий совсем упустил. По мгновенно напрягшейся спине Каина он понял, что в следующую секунду произойдет. И Лигур тоже понял, только Змий пришел в ужас, а коллега наоборот — очень обрадовался.

    Мгновение спустя парни уже яростно катались прямо там в рыжей пыли. И Змий увидел кровь… и острые камни…

    И, как был змеей, ни о чем больше не думая, быстро скользнул на дорогу, поднялся над дерущимися в человеческий рост и яростно на них зашипел.

    Спустя секунду парни уже передумали драться и оба стремительно удирали.

    — Идиот, — услышал он разочарованный голос Лигура, пока с грустью смотрел, как на окровавленный камень опустилась большая красивая бабочка и не торопясь расправила бархатные переливчатые крылья.

    ***

    Наши дни

    — Полагаю, что в тот раз ты выговором не отделался, — вздохнул Азирафель.

    — Лигур не пожалел красок, — усмехнулся Кроули. — Так что, да, отвесили мне по полной. Совет большинством голосов требовал самого сурового наказания. Все, кроме Асмодея и Вельзевул. Ну и, знаешь, серные ямы — не лучший адский курорт, — демон скривился, — но, спасибо, не развоплощение. И пока я после них восстанавливался, сколько времени потерял…

    Азирафель вздрогнул. Серные ямы — это и звучало-то совершенно ужасно. Невозможно и представить, что Кроули там испытал. Все же, в наказаниях Аду присуща чудовищная жестокость… впрочем, как и Небесам, что уж там… все понятно и закономерно, демоны использовали привычную модель. Только в Аду жестокость была неприкрытой, и не пыталась периодически прикидываться милосердием.

    Но Кроули бы не потерпел жалости, да и заботило его явно совсем не это — сколько Ангел помнил, у его друга с самого начала оказалось особое отношение к детям. О, если бы только Азирафель тогда знал про эти рисунки, может с Каином и Авелем все вышло бы совсем по другому.

    ***

    22 года от начала времен.

    Адам и Ева горько оплакивали своего младшего сына. В один день лишиться двоих сыновей (и дочери)… Как же непросто складывалась жизнь людей нового мира.

    Азирафель печально вздохнул.

    После прекрасного Сада, где люди имели всего вдоволь, и где у них не было никаких забот, в новой реальности жить оказалось очень несладко. Приходилось много и тяжело работать, добывать себе пропитание: возделывать землю, разводить скот. И далеко не всегда получалось так, как задумывалось: бывало, дикие животные нападали на стадо, или случался неурожай. Так же оказалось, что и сами люди, и животные, и даже растения умеют болеть, причем обычно в самое неподходящее для этого время.

    Но люди не опускали руки, как-то потихоньку справлялись, а бывало, что и начинали все заново.

    Азирафель с уважением и трепетом наблюдал весь процесс. Он знал, что люди очень хотели заслужить Божье прощение. И, надо сказать, шансы у них были — Она с ними иногда разговаривала, а значит, тоже была в этом заинтересована.

    У Адама и Евы родились чудесные дети, и Ангел с удивлением наблюдал, до чего они оказались разными. Разница в возрасте у них была совсем небольшая, но старший — Каин — выглядел намного взрослей. С самого начала он рос слишком серьезным и замкнутым, в отличии от жизнерадостного и улыбчивого младшего, Авеля.

    Теплые отношения между братьями никак не складывались, но … никто не мог себе представить такой жуткий финал.

    Ужасное испытание… Брат поднял руку на брата… и не просто лишил его жизни, а попытался скрыть это от Всевышней, уйти от ответственности.

    Азирафель сокрушенно покачал головой. У него все еще звучал в ушах Ее исполненный печали голос, вопрошающий Каина:

    — Где твой брат Авель?

    И его дерзкий (Ангел все же склонялся к тому, что от ужаса) ответ:

    — Не знаю. Я не сторож своему брату.

    Конечно, Она была весьма разочарована и разгневана. А Каин всерьез испугался кары, и в смятении пустился в бега, а вместе с ним сбежала и родившаяся с ним сестра. Похоже, они с Каином испытывали друг к другу слишком сильные чувства, а Бог велела Адаму отдать девочку в жены Авелю.

    — Не думаю, что он в самом деле планировал его убивать…

    Азирафель вздрогнул и обернулся. Этот негромкий голос с до боли знакомыми нотками задумчивости и сомнения… Сердце заколотилось так, что ему показалось, что его оглушительный стук, перекрыл даже плач людей, но, разумеется, это просто кровь так сильно стучала у него в висках.

    Азирафель, честно говоря, уже совсем перестал надеяться, что они еще увидятся со Змием на Земле. А ведь он так и не понял, что тогда произошло. Это была их единственная встреча после Эдемского Сада. Демон внезапно ушел. И пропал. Без каких либо объяснений. И Азирафель очень боялся, что Демона тогда здорово наказали… Сколько же лет прошло? Пятнадцать? Нет, двадцать. Тогда у Адама и Евы как раз родился их младший сын.

    — О, я тоже так думаю, — Азирафель согласно кивнул, старательно пытаясь сделать вид, что он в полном порядке. — Хотя они, действительно, не сильно ладили.

    Змий оторвал взгляд от людей. Желтые глаза смотрели сейчас очень серьезно.

    — Тогда тем более не стоило подливать масла в огонь, — он кинул мимолетный взгляд на хмурое, наливающееся чернотой небо. Всевышняя гневалась, и снова собиралась нешуточная гроза.

    — Что ты имеешь в виду? — удивился Азирафель.

    — Ну, вряд ли стоило еще больше обострять их конфликт, — Змий поморщился. Порыв ветра подхватил его длинные рыжие локоны, кидая прямо в лицо, и Демон поднял руку, чтобы их поправить и придержать.

    Азирафелю показалось, что Змию и впрямь было искренне жаль убитого Авеля, и еще он с облегчением вздохнул от мысли, что его друг не имеет к этому отношения. И тут он осознал, что именно Демон имеет в виду — не принятую Богом жертву Каина и намерение отдать за Авеля его сестру. Ангел нахмурился и хотел было снова ему напомнить, что они не вправе судить о поступках Всевышней. Но Змий опять заговорил:

    — Я его видел, там, внизу, — негромко сказал он, кивком головы указывая направление. — Не сильно-то ему помогло быть у нее в любимчиках. — Желтые глаза с печалью смотрели на безутешных родителей. Демон скривил губы и повернулся к Азирафелю.

    — Ты же уже слышал про новое соглашение?

    Конечно, Азирафель слышал, причем лично от Гавриила. Люди не смогли бы жить вечно, они неизбежно будут стареть, а потом умирать. По изначальной задумке планировалось, что их души будут попадать в Рай. Но после того, как они обманули доверие Бога, это стало невыполнимым. Грешная душа просто не смогла бы находиться в Раю, она к этому не готова, сначала ей требовалось заслужить прощение.

    Однако, с душой Авеля нужно было что-то решать. И вот тут и было заключено соглашение между Богом и Люцифером. Все души умерших людей будут попадать в Ад, под юрисдикцию Люцифера и его демонов, пока не получат прощение.

    — Да, надо сказать, весьма неожиданное решение, — очень осторожно подбирая слова, заметил Азирафель.

    — То самое непостижимое? — хмыкнул Змий и обернулся. В желтых глазах вдруг заплясали смешинки, взметнулись, словно поднятые ветром тучи песка.

    Ангел предпочел не отвечать, только дернул уголком рта. Ну и сказать, ему, в общем-то, было нечего. Он не представлял, как уложить в голове это так называемое «сотрудничество», но, в сущности, кто он такой, чтобы пытаться это понять… так далеко, как Всевышняя, никто из них никогда не заглядывал.

    Стараясь не улыбаться, Змий отвел взгляд, он вовсе не хотел как-то задеть Ангела, но тот так яростно цеплялся за эту «непостижимость», трудно было удержаться. А решение, и правда, было из ряда вон, глупо было бы отрицать. И, кстати, было совсем не понятно, зачем это нужно самому Люциферу. Но, конечно, в Аду не нашлось отчаянных, чтобы задать этот вопрос и… потом мучительно восстанавливаться после развоплощения. Вспышки неконтролируемого гнева стали у Короля вполне обычным делом.

    Тяжелая грозовая туча быстро затягивала небо. Она уже почти добралась до самого горизонта, и была готова пролиться в любой момент. Порывы ветра усилились и настойчиво подталкивали в спину, словно намекая, что им стоит уже поискать укрытие.

    И почему в каждую их встречу никак не обходится без дождя?

    Они с Азирафелем укрылись от бури в каменном амбаре, где Каин хранил зерно. В свое время Змий наблюдал, как мальчик строил его вместе с Адамом — долгая и весьма непростая работа…

    Черт, как же Змий все упустил… Он сжал зубы — все никак не мог смириться с подобным финалом. А вот в Аду, после убийства Авеля, все пришли в полный восторг, признали, что Демон придумал вполне рабочую схему и сразу же, мгновенно забыв ему все просчеты, отправили на Землю обратно. Такой вот парадокс.

    Змий окинул взглядом темное помещение и решил устроиться прямо на куче зерна. Окон здесь не было, и, чтобы развеять темноту, Азирафель махнул рукой, произнося: «Да будет свет». Небольшой огонек завис под потолком в воздухе.

    Ангел оглядел скудную обстановку и, не долго думая, присел рядом с Змием на кучу зерна — никаких других вариантов удобно устроиться все равно не имелось.

    В этот раз Демон мысленно подготовился к вспышке, но все же хорошо, что она пришла не столь яркой и мощной. Правда, очевидно, поэтому воспоминания тоже оказались весьма расплывчаты — только эфемерные образы, из которых он ничего не смог понять, но в тоже время не потерял контроль. Змий пару раз глубоко вдохнул, выравнивая дыхание, и Азирафель обернулся к нему.

    Демон не видел каких-либо знаков, что и с Ангелом происходит что-то подобное, поэтому не рискнул об этом заговорить — кто знает, как Азирафель мог на подобное среагировать. Правда, голубые глаза Ангела сейчас снова ярко сияли, но сам он при этом отчего-то здорово нервничал.

    — Что будет с душами там… внизу? — наконец, спросил он дрогнувшим от волнения голосом. — Что будет с душой Авеля?

    О, теперь Змий понял, что его так обеспокоило — Ангел тоже переживает, что все упустил. Только, вполне возможно, его-то еще и ждет наказание.

    — Точно уверен, что хочешь это узнать? — Демон поморщился. — Тебе это вряд ли понравится…

    Азирафель страдальчески сжал губы, но потом решительно кивнул. Змий пожал плечами. Что ж, если он хочет знать, пускай узнает.

    — Все еще пока в разработке, но концепция примерно такая: выберут самый жуткий для души момент и будут его повторять, раз за разом.

    Ангел вздрогнул, голубые глаза совсем перестали сиять и теперь смотрели на него с печалью.

    — Ужасное наказание…

    — Это идея самого Люцифера, — Демон снова пожал плечами. — Ну и как ты понимаешь, выход тут только один, чтобы таких моментов у души не было.

    — Не уверен, что про душу Авеля можно такое сказать… — еле слышно проговорил Ангел.

    Змий согласно кивнул и невесело усмехнулся. Что уж тогда говорить про душу Каина, когда дойдет и до нее черед…

    ***

    Наши дни

    — Я вот до сих пор не могу понять почему она заключила с Люцифером то соглашение… с распределением душ… — Кроули покачал головой. — И почему он согласился… Снова тот самый Непостижимый план?

    Азирафель подумал, что раньше его бы очень обеспокоило желание друга непременно во всем разобраться, докопаться до сути. Но с некоторых пор, он и сам стал таким. Ему стало важно понимать, что именно происходит. И почему.

    — Я полагаю, что теперь-то у Люцифера при случае можно спросить? — Ангел чуть улыбнулся и положил руку Кроули на плечо. Демон поднял на него взгляд, в котором взметнулись золотые смешинки — значит уже наметился вполне определенный план.

    — Хммм… Да. Пожалуй. — Кроули медленно кивнул и улыбнулся. — И я еще не поблагодарил за подарок. Спасибо, мой Ангел.