Череватый полностью восстанавливается через неделю, за которую Олег не отходит от него ни на минуту, а Вика приезжает каждое утро, помогая поднимать чернокнижника на ноги. Боль в теле проходит, на плече почти выцветает яркая гематома, а в голове снова полная тишина, и Влад на несколько дней даже забывает о том, что условие выдвинуто, и теперь только ему решать, готов ли он обезопасить их с Шепсом такой ценой.

Олег сам заводит разговор о бесах в один из вечеров, снова погружая Череватого в раздумья. Медиум осторожно, но уверенно настаивает на том, что ему всё-таки нужно отказаться от своих сил, чтобы наконец-то вздохнуть спокойно.

— Я боюсь за тебя, понимаешь? — уговаривает Шепс.

Он лежит, устроившись у Влада на груди, и пронзительно заглядывает в глаза. Череватый смотрит в ответ, не отрываясь, пальцами сомкнутых на талии рук слегка поглаживает бархатную кожу и тепло улыбается.

За Влада никто никогда не боялся. Он прокручивает в голове воспоминания из детства и не может вспомнить ни одних глаз, которые смотрели бы так же, как светлые напротив. Олег никогда не осуждает, ни в чём не винит, защищает от хлёстких слов даже перед собственным братом, и Череватый правда не понимает, почему. Он вспыльчивый эгоист, которому плевать на людей, ревнивый собственник, злой под влиянием своих бесов, в магии предпочитает вещи, за которые Шепс готов порвать, но медиум спокойно лежит в его руках и никуда не хочет уходить даже после всего, что с ними произошло.

Чернокнижник вспоминает ужас в этих глазах, когда закрыл Олега собой от смерти, и сравнивает с равнодушными карими, которые много лет назад без эмоций вынимали его из петли. Он никогда не был кому-то нужен.

— Почему ты со мной? — Влад выныривает из своих мыслей и спрашивает очень тихо.

Шепс удивлённо вскидывает брови, но отвечает просто, как будто ему задали самый очевидный и глупый вопрос:

— Я люблю тебя.

Влада никто никогда не любил.

— Потому что я спас тебе жизнь?

Олег всё ещё смотрит удивлённо, но улыбается как-то тепло и немного снисходительно:

— Нет, не поэтому.

— А почему?

— Какой ответ ты хочешь услышать?

— Честный.

— Я люблю тебя. У этого нет причины.

Влад замирает на несколько секунд, забывая даже дышать, а затем отчаянно бросается к чужим губам. Воздух заканчивается как-то резко, и Олег думает, что соскучился по такому Череватому.

Влад целует жадно и опрокидывает Шепса на спину, оказываясь сверху. Он вжимается сильнее, и Олег обхватывает его ногами, чтобы чувствовать максимально близко. Череватый спускается к шее, первым же поцелуем оставляя красный засос на бледной коже, а затем вытаскивает из-под чужой головы подушку, швыряя её куда-то на пол. В комнате слышится негромкий шум, и Шепс смеётся:

— Ты что-то разбил.

— Как же мне похуй, — в тон усмехается Влад и продолжает раскрашивать чужое тело своими губами.

Олег реагирует на каждое прикосновение, но Череватому чего-то не хватает. Он отрывается и горящими глазами бегает по комнате, цепляясь взглядом за какой-то предмет. Шепс заворожённо смотрит, как красиво расплывается в дьявольской ухмылке лицо Влада, и приподнимается на локтях, когда тот встаёт с дивана.

— Что ты придумал?

— Узнаешь, — он возвращается с плотным кусочком ткани в руках. — Закрой глаза.

Олег слушается и чувствует, как руки завязывают чёрную повязку поверх прикрытых век. По коже пробегают мурашки, когда Череватый снова отстраняется, а где-то сбоку слышится знакомый щелчок.

— Что ты делаешь?

Влад не отвечает. Он стоит молча и рассматривает возбуждённое тело перед собой, в руке прокручивая подожжённую зажигалкой свечу. Шепс уже думает снова повторить вопрос, но диван прогибается под весом чужого тела, и он тянется руками к Владу, усаживающемуся на его бёдра.

— Убери, а то свяжу.

В голосе холодный металл, но Олегу становится только жарче, и он послушно возвращает руки на простыню.

Влад проводит языком по груди, оставляя влажный след, и наклоняет свечу, зажимая рот Олега свободной рукой. Шепс дёргается, резко выгибается под ним и громко стонет в ладонь, едва на кожу падает первая капля раскалённого воска. Кожа буквально загорается, и медиуму больно от лёгкого ожога, но сильная рука Влада на губах ощущается так пошло, что это сводит с ума.

Череватый наслаждается каждым приглушённым стоном, чередуя на чужом теле горячий воск с прохладной слюной. Он восхищённо следит за каждым вздохом, за каждым движением и почему-то вспоминает то давнее видение, украденное у Матвеева. Олег сейчас совсем другой. Он выгибается под Владом, отрываясь лопатками от дивана, до побелевших костяшек сжимает в кулаках смятую простыню, а имя Череватого звучит совсем не так, как тогда, а слишком надрывно, отчего разливается внутри чернокнижника невообразимым пожаром.

Влад убирает свою руку, тушит свечу и спрашивает слишком хрипло от пересохшего горла, так, что Олег даже не сразу понимает, о чём речь:

— Ты помнишь Екатеринбург?

— Что?..

— Я не слышал своё имя за стенкой, — признаётся он, и Шепс сразу вспоминает ту ночь в гостинице.

— В смысле?

— Я услышал тебя в своей голове, — Влад наклоняется к его уху и переходит на шёпот. — А потом заглянул в сознание Матвеева и увидел его глазами.

Олега бросает в дрожь от каждого слова, которое Череватый, растягивая произносит дальше.

— Твои волосы… твои губы… твои руки… твоё тело… — он сопровождает каждую фразу прикосновением пальцев, блуждая руками по горячей коже. — Ты не представляешь, как меня тогда заклинило.

Шепс больше не выдерживает и срывающимся голосом просит снять повязку. Влад развязывает узел, смотрит в затуманенные глаза и шепчет прямо в губы:

— Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хотел.

Олег давится воздухом от первого движения бёдрами и тут же ловит чужой стон губами.

— А ты не представляешь, как сильно ты сводишь меня с ума… — задыхаясь, отвечает он.

— Я вижу, — ухмыляется Влад и толкается сильнее. — Только я могу тебя так доводить. Запомни это.

Олег не отвечает, но думает, что этого дьявола забыть невозможно. Никто и никогда не заставлял его так гореть. Череватый, словно в подтверждение его мыслей, ускоряет темп, тянется к шее и тихо спрашивает разрешения. Шепс кивает, а через несколько секунд его последний стон превращается в крик, когда острые клыки вонзаются в пылающую кожу. Влад делает несколько глотков и тоже окончательно теряется в пространстве от безумного вкуса чужой крови на языке.

— У нас не было шансов не сойтись, ты понимаешь? — улыбается Олег, когда они уже почти засыпают.

— Ни единого, — с грустью кивает Влад.

Он также понимает, что с самого начала у них не было и шанса остаться счастливыми. Шепс засыпает в его объятьях, а чернокнижник до самого утра не смыкает глаз, принимая самое больное решение в своей жизни. Он соглашается на условия нового договора и проваливается в сон под громкое ликование бесов в голове.