Череватый игнорирует все звонки старшего Шепса в последующие три недели. Олег не звонит ни разу. Влад лишь единожды интересуется у Вики, и она коротко отвечает, что Олег жив, не вдаваясь в подробности. Чернокнижник благодарен, потому что большего о состоянии медиума он знать не хочет.

Райдос вообще становится каким-то спасательным кругом в этих одинаковых и пустых днях, которые Череватый проживает как-то на автомате, не отличая один от другого. Ведьма то приезжает сама и проводит свои небольшие ритуалы, заимствуя его атрибуты, то вытаскивает его на кладбище, где искренне пытается помочь развивать якобы ослабшие после отказа от бесов способности Влада.

Окончательно Череватый приходит в себя, когда наконец-то забирает машину из ремонта. Он едет из автомастерской домой, когда замечает голосующую на обочине девушку. Погода за окном мерзкая, как и наступившая весна. Сугробы тают, оставляя после себя противную слякоть, а сильный ветер перемешивает падающие снежинки с хлёстким дождём. Влад сжаливается над девушкой и останавливает машину.

Пассажирка выглядит слишком грустной, тихо просит подвезти хотя бы до ближайшего метро и больше не говорит ни слова, постоянно поглядывая в зеркало заднего вида. Череватый еле слышно начитывает несколько строк и через зеркало встречается с ней взглядом.

— А я вас сразу узнала… — она улыбается уголками губ.

Чернокнижник начинает копаться в её жизни и сам не замечает, как выпадает из реальности. Он довозит девушку не до метро, а до нужного ей адреса, всю дорогу занимая то ли беседой, то ли приёмом, и она выходит из машины налегке, избавившись от своего внутреннего груза. А Влад возвращается к своим мыслям, едва хлопает дверь машины.

Он доезжает домой как-то на автомате и натыкается на футболку Олега в шкафу, пытаясь достать свою. Череватый одинаково сильно и хочет, и не хочет избавляться от чужих вещей в своей квартире, метаясь между этими решениями которую неделю. У него так и не хватило сил даже сложить их в сумку, и напоминания о Шепсе до сих разбросаны в каждом уголке дома: от второй зубной щётки в ванной до чужого амулета на алтаре чернокнижника, который Олег, по всей видимости, забирать не торопится.

Влад по привычке засыпает только к утру и в очередной раз думает, что, наверное, уже достал свою нечисть ежедневными просьбами хотя бы на пару часов выкинуть Шепса из его головы. Но бесы снова и снова покорно соглашаются, позволяя чернокнижнику уснуть и не видеть никаких разрывающих душу снов.

В следующие несколько дней Череватый вдруг осознаёт смысл шутливой фразы «такси — это так, для души». Он выезжает из дома рано утром и возвращается поздней ночью, буквально утопая в историях и проблемах своих пассажиров. Проживать чужую боль оказывается намного легче, чем свою, и Влад спасается, наматывая километры по городу в компании абсолютно разных незнакомых людей.

Он высаживает очередного пассажира, когда на экране телефона высвечивается звонок от Райдос. Череватый бросает взгляд на часы, на которых уже за полночь, и хмурясь, отвечает.

— Влад, ты где сейчас?

— У тебя что-то случилось?

— У меня тут вещица интересная, бесовщиной несёт за километр. Я подумала, если ты не спишь, тебе будет интересно взглянуть.

В голосе Вики слышится улыбка, и Влад успокаивается. Он говорит, где он, и обещает приехать в течение получаса, но минут через сорок ведьма звонит снова:

— У тебя всё в порядке? Ты где?

— Вик, все светофоры собрал, ей богу. Уже выехал на ТТК, скоро буду.

Он сбрасывает звонок и вдруг морщится от того, как огнём загораются губы. Череватый проводит по ним пальцами, делает глоток прохладной воды, но жжение не проходит, и он, не церемонясь, обращается с вопросом прямо к бесам. Владу хватает секундной картинки, подброшенной в голову, чтобы узнать сомкнутые ресницы и понять, что происходит.

Олег кого-то целует.

Череватый взрывается изнутри давно забытой ревностью, левой рукой изо всех сил сжимая руль, а правой вдребезги разбивая яркий дисплей на торпеде. Кулак пачкается кровью, но Влад не чувствует физической боли. Его трясёт от злости, от какого-то холодного отчаяния и от первого осознания того, что Олег теперь действительно не его.

В голове вспышками проносятся обрывки воспоминаний, и Череватый не знает, куда себя деть. Кажется, он слишком удачно отвлекался в последнее время, потому что эмоции накрывают так, как в тот самый проклятый вечер, когда Влад сам отпустил Олега. Он практически кричит, обращаясь к бесам с просьбой помочь, успокоить этот ураган внутри, но в голове — ничего, кроме голоса Шепса с его десятками фраз о любви. Череватый не знает, как это прекратить, и упирается взглядом в летящую под колёсами дорогу. Он держится ещё около минуты, а затем не выдерживает и вдавливает газ в пол, закрывая глаза. Машина разгоняется, таранит ограждение и вылетает с эстакады вниз, разбиваясь о мокрый асфальт.

***

Саша бросает попытки поговорить с братом где-то день на пятый. Олег по утрам уходит из дома, пока он ещё спит, а возвращается ближе к ночи неизменно пьяным. Саша обрывает телефон Влада и даже пару раз ездит к нему домой, но ответа нет ни там, ни там. Он пытается почувствовать хоть что-то, но Олег умудряется закрывать от него сознание даже будучи практически невменяемым, и единственное, что Саше удаётся поймать одним ранним утром в его голове — это фразу «Я ничего к тебе не чувствую» голосом Влада. Саша оставляет брата в покое.

Спустя десять дней Олег неожиданно трезвым возникает на пороге его кабинета в мастерской.

— Привет, — Саша осторожничает с каждым словом.

— Привет, — Олег не поднимает потухших глаз. — Прости…

— Перестань. Я всё понимаю.

Они снова молчат, а Олег так и стоит в дверях.

— Если я могу тебе чем-то…

— Помочь? — Олег едко усмехается и тут же поникает обратно. — Ладно, извини. Я зашёл сказать, что я уезжаю в Самару, но не к родителям.

— Уверен? — аккуратно спрашивает Саша. — Может…

— Не может. — Олег отрезает резко, и брат замолкает.

Они прощаются сухо, но Саша всё-таки обнимает его напоследок, и Олег чувствует родное тепло, на несколько секунд снова ощущая себя живым.

Он снимает квартиру в Самаре и даже начинает снова принимать людей, отвлекаясь от собственных мыслей. Но в один из дней на приём заходит высокий парень, здороваясь, протягивает руку, и медиум вздрагивает от короткого «Влад», произнесённого чужим голосом. Весь сеанс Олег так и не называет его по имени, снова проваливается в свои воспоминания и обнаруживает себя пьяным, бредущим по ночным улицам, где-то около часа ночи.

— Олег?

Он не оборачивается на зов, но его имя повторяют несколько раз, пока чужая рука не хватает его за плечо. Перед Шепсом стоит радостно улыбающийся Матвеев.

Где-то через полчаса Олегу кажется, что он либо спал до этого, либо спит сейчас. Прогулка с Димой ощущается, как что-то из прошлой жизни, и медиум теряется в мыслях, на секунду задумываясь, а был ли вообще этот год. Была ли Битва сильнейших, были ли охотники, был ли вообще Влад, или Олег просто одним днём проснулся дома в Самаре то ли после счастливого сна, то ли после ужасного кошмара.

Матвеев что-то рассказывает, не замолкая, а Олег слушает его как-то поверхностно, пытаясь собрать обратно спасительный кокон, вдребезги разбитый чужим парнем несколькими часами ранее.

Шепс не замечает, как они допивают бутылку, сидя на полу уже у Димы дома.

— Олег, что у тебя случилось?

— С чего ты взял? — пьяно отмахивается Шепс.

— Я же вижу, — улыбается Матвеев. — Ну так, расскажешь?

Олег поджимает губы и качает головой:

— Прости, я не хочу об этом думать.

Дима вглядывается в его глаза слишком пристально, а потом медленно придвигается ближе. Медиум смотрит как-то опустошённо и никак не реагирует на движение.

Матвеев решается, аккуратно целует, и Олег вдруг отвечает как-то слишком рьяно, словно пытаясь доказать что-то то ли себе, то ли Череватому. Дима целует искусно, но у Олега внутри всё так же пусто, и он прекрасно знает причину. Шепс отрывается и трезвеет мгновенно, как только слышит тихий шёпот:

— Как же ты нравишься моим бесам…

Олег впивается взглядом в чёрные глаза и сравнивает их с другими. Глаза Димы немного безумные, как будто это и не он сам сейчас снова тянется за поцелуем. И в этом взгляде — ничего общего с тем самым.

— Это шутка? — медиум останавливает его, рукой упираясь в грудь.

— Нет, — ведёт плечами Матвеев и ухмыляется. — Они правда тебя хотят.

Шепс думает, что эта пошлость звучит мерзко. Такое идёт только Владу.

— А ты?

— Какая разница, Олег? — Дима говорит спокойно и как будто правда не понимает, что не так.

— Есть разница.

А ещё есть разница в том, что Матвеев сейчас говорит правду, и Олег действительно видит этих бесов в его глазах. Он смотрит пристально, перебирая картинки в голове, и понимает, что те чёрные никогда не смотрели так. Шепс уходит, не прощаясь, и думает только об одном: Влад ему соврал.