Клауд никогда не ненавидел грузовики так сильно, как ненавидел конкретно этот.

Возможно, сам грузовик не заслуживал того шквала ненависти, что Клауд на него мысленно обрушивал. В конце-концов это был всего лишь грузовик. Но то, как он качался из стороны в сторону и пыхтел, пробираясь по неасфальтированным горным дорогам, стало настоящим проклятием для его подводящего желудка, он даже толком думать не мог, вся концентрация уходила на то, чтобы повторять про себя меня не стошнит перед Сефиротом, меня не стошнит перед Сефиротом, меня не стошнит перед Сефиротом, снова, и снова, и снова.

Более молодой Клауд наверняка повторял ту же мантру однажды, пусть и совершенно с другими чувствами в голове. Прямо сейчас Клауд больше всего мечтал о том, чтобы пол грузовика разверзся, и он мог провалиться сквозь землю.

То… открытие, что он сделал два дня назад, тоже совершенно не помогало его состоянию.

Как и та странная встреча на аварийной лестнице, или буквально, что угодно еще в этом странном переосмыслении прошлого, в котором он проснулся. Как будто бы, с того момента, когда он открыл глаза в квартире Зака, больше недели назад, ему не давали даже мгновения на то, чтобы нормально вдохнуть.

Украдкой, болезненно и осторожно, взглянув налево, Клауд горько подумал, насколько низка вероятность того, что такими темпами у него вообще появится это мгновение.

Сефирот сидел с резким, как и все, что он делал, достоинством. Одна его километровая нога элегантно закинута на вторую, подбородок гордо поднят, его глаза смотрели на дорогу за застекленным окном грузовика. Его волосы переливались, привычным серебряным водопадом стекая по спине, и самыми кончиками касались пола.

С момента, когда мужчина пришел на место встречи, глубоко в голове Клауда гулко звучал неестественный гул Слияния. 

Он тоже, точно, должен был его чувствовать.

Точно.

Чувствовал он или нет, Генерал так ни разу и не взглянул в сторону Клауда. И Клауд не мог решить, быть ему за это благодарным или расстраиваться.

Хотя, с очень ограниченной, но хорошей стороны, Клауд слишком сильно волновался, чтобы обращать внимание на укачивание. Как будто смесь гула Слияния и активно дергающейся в груди паники, почти перекрывали собой отвратительное крутящее ощущение в животе.

В общем и целом Клауд чувствовал себя совершенно жалко.

Зак, будь он благословлен, был, как обычно, сгустком энергии: он переключался между болтовней с двумя другими пехотинцами (которые были слишком вежливыми, чтобы игнорировать его, несмотря на собственную незаинтересованность), приставанием к Сефироту с кучей совершенно глупых разговоров (Сефирот не удостаивал его вниманием и был старше по званию), и совершал совершенно немыслимое количество приседаний для того, кто находился в движущемся транспорте.

По крайней мере друг, похоже, списывал то, как напряженно замер Клауд, на его проблемы с укачиванием, и не слишком сильно приставал к нему.

– Эй, Клауди, где в твоем городе находятся туристические местечки? Я планирую потенциальные места для романтического отпуска на следующую осень!

“Не слишком” было ключевыми словами. Просить Зака не болтать, было все равно, что просить мальборо не вонять.

Клауд попытался заставить свой голос звучать ровно и тихо, достаточно, чтобы его услышали.

– Я думал, что ты собираешься свозить Айри– ум, свою девушку в Коста следующим летом.

Упоминал ли Зак имя своей девушки при Клауде? Об этом… на самом деле стоило бы побеспокоиться. Ему следовало быть осторожнее, чтобы не оговориться снова, до того, как он точно узнает.

– Ну, да, но это следующим летом! Я же говорю об осени, – Зак ухмыльнулся в пустоту, смотря в окно, на далекие горы Нибеля. – Если у меня получится сохранить побольше отпускных дней, тогда я хочу свозить ее в кучу разных мест!

– Чего у тебя точно не выйдет, если на твоем столе продолжат копиться просроченные отчеты, – плавно вклинился голос Сефирота, и Клауд едва не дернулся на месте, поняв, что мужчина внимательно слушал.

Клауд не смел поднять на него взгляд, и пытался убедить себя, что это не потому что он боялся того, что мог увидеть.

Убить Сефирота - это одно. Это было легко. Но мысль о том, что ему нужно было убить этого Сефирота, спокойного, уравновешенного, на чьем красивом лице иногда появлялась неловкая полуулыбка, когда Зак говорил что-то совсем вопиющее, это…

Думать об этом было как-то сложнее, и Клауд просто не делал этого.

Собственная невнимательность позволила Клауду пропустить, что именно Зак проныл в ответ о “бумажной волоките” и “скуке”, но затем–

Сефирот, ей-богу, тихо засмеялся.

Голова Клауда дернулась вверх с такой скоростью, что он вполне мог чем-то навредить себе.

Как раз вовремя, чтобы успеть уловить ускользающую с лица Генерала улыбку, его обычный, нейтральный тон смягчился весельем.

– Отвлекаешься так же легко, как настоящая собака. Мне нужно давать тебе команды “сидеть” и “стоять”?

На одно долгое мгновение голова Клауда стала совершенно пустой.

…не буду задумываться над этим. Не буду задумываться над этим. Не буду задумываться над этим.

Его лицо покраснело?

Он надеялся, что нет.

С усилием перестав думать о тех бесполезных ассоциациях, которые каким-то образом вызвали эти слова Сефирота, он напрочь пропустил возмущенный возглас Зака и смешки других солдат.

Если все пойдет как в первый раз, Клауду нужно будет убить этого мужчину в течение недели.

Теперь, теперь когда его дедлайн почти наступил, и давление заставляло его думать быстрее, Клауд размышлял о возможных вариантах. Не то чтобы у него их вообще не было, но у него практически не было права на ошибку.

Одним из вариантов было сжечь тайный подвал особняка Шинра. В данный момент Клауд, скорее всего, был единственным, кто знал о его существовании. Винсент даже мог бы помочь, если ему посчастливится добыть ключ и найти способ как-то побудить в Винсенте желание отомстить Ходжо, не задавая при этом слишком много вопросов.

… это начинало звучать отвратительно похоже на манипуляцию, но опять же, вариантов у него было совсем мало.

Но даже так, лишение Сефирота материалов для чтения и изучения, во время его пребывания в Нибельхейме, не решало самой главной проблемы. Ошибочные представления Гаста и откровенная ложь Ходжо дополнили его извращенное представление о том, во что Дженова вынудила его превратиться, но…

Первостепенным приоритетом являлась сама Дженова. Чтобы ни случилось, ее нужно было уничтожить. Только так можно было изначально не допустить того, чтобы Сефирот сошел с ума.

Это само по себе являлось кучей проблем. Сжигать ее было нельзя, даже мысль о том, что произойдет если бесчисленные частички Дженовы попадут в воздух Гайи… беспокоила. Заморозить ее в мако - просто оттягивать неминуемое, если даже Сетра не смогли запереть ее так, чтобы это на что-то повлияло. В конце-концов Шинра все равно ее выкопали.

Бросить ее в Лайфстрим, не… самый идеальный вариант. Но из всех опций, передать ее планете, чтобы та сама разобралась, было лучшим решением. Без идеального подходящего для перерождения тела Сефирота, Дженова не могла позволить себе такую роскошь, как с прежней легкостью вернуться назад.

Клауд надеялся на это.

Также Клауду уже несколько раз приходила в голову мысль, что если его тело уже каким-то образом реагировало на присутствие Сефирота зовом Слияния, хотя было невозможным, чтобы ему ввели хоть что-то на данный момент, то это значило, что существовал не нулевой шанс на то, что он сам все еще мог быть восприимчив к голосу Дженовы. Возможно, почти настолько же восприимчив, насколько однажды был Сефирот.

Эта мысль была неудобной, поэтому он старательно обходил ее стороной. У прошлого Сефирота не было ни малейшего представления о настоящем масштабе и природе способностей Дженовы. Никакого предупреждения, чтобы усомниться в голосе в его голове, который, поначалу, мог казаться его собственным. Никого, кто заставил бы его поставить под сомнения то, что было написано в тех давних недостоверных документах.

Ну. Теперь Клауд был здесь. И это… это должно было быть чем-то, верно?

И если оно не было…

То…

Он еще раз украдкой посмотрел на Сефирота, который слушал какую-то историю Зака, с прищуренными глазами и приподнятой бровью. Свет из окна заставлял его волосы переливаться, а изумрудные глаза блестеть. Над его губой была крошечная родинка. Две пряди его волос выбились из прически, и теперь торчали за ухом, вместо того, чтобы, как положено, висеть рядом с подбородком.

Он выглядел таким… нормальным. Просто парень, у которого, так получилось, были длинные волосы и необычные глаза. 

Убить его в четвертый раз и правда было решением проблемы? Для такого бессмертно мужчины, как Сефирот? Было ли вообще возможным умереть во сне?

Клауд прикусил губу и перевел взгляд назад на пол. Смотреть на пол было гораздо безопаснее, даже если он и неприятно раскачивался из стороны в сторону вместе с грузовиком. От этого хотя бы неприятно сводило желудок, а не сердце.

Если произойдет наихудший из всех вариантов, все, что ему нужно будет сделать, это как-то избежать того, чтобы Сефирот проткнул его. Если он сможет просто вовремя сбежать из Реактора, он сможет вытащить Зака и Тифу на безопасное расстояние и затем вернуться, чтобы закончить работу. Если он окажется в правильном месте в правильное время, он даже сможет встретиться с мастером Тифы Занганом, который может помочь ему оттащить два тела с горы до того, как нагрянет Ходжо с его прислужниками.

Легко, правда?

Клауд не мог решить, смеяться ему или плакать.

С толчком, от которого сердце подскочило к горлу, грузовик резко остановился. Клауд рвано выдохнул.

– Приехали! – с громким смехом Зак выскочил из грузовика, совсем как щенок, жаждущий побегать и выпустить пар. Сефирот грациозно, как и все, что он делал, поднялся со своего места, и–

–и встретился взглядом с Клаудом, на его лице все еще оставались следы веселья, смягчая острые грани.

На секунду Клауд забыл о том, что шлем загораживал его собственное лицо. Он забыл о Нибельхейме, и Дженове, о реакторах и возможности того, что этот мужчина убьет его к концу недели.

Все в его груди сжалось до невозможной тесноты.

А затем секунда прошла, и Сефирот отвернулся, волосы развевались у него за спиной переливающейся лентой. Они блестели в свете вечернего солнца, и исчезли, как только он завернул за угол.

Он все еще пах ванилью и розами.

Прошло совсем немного времени, сердце и разум Клауда все еще были заполнены тысячью слов, которые он навсегда намеревался оставить не произнесенными, когда Сефирот обернулся к нему и спросил–

– На что похоже чувство, когда возвращаешься домой? Ты же здесь родился, верно? 

Клауд смотрел на него долгую секунду, пока до него не дошло, что он и правда должен что-то на это ответить.

– У-ум, – даже без полного слова, на котором можно было запнуться, его голос все равно умудрился сделать это. – Это… приятно. Сэр.

Это не приятно, но у них правда не было времени, чтобы углубляться во все это.

– Хм, – Генерал еще секунду смотрел на него с ничего не выражавшим лицом. Прямо позади него Клауд видел Зака, который преувеличенно подмигивал в его сторону, и по чьему лицу с легкостью разливалась улыбка.

Тишина еще немного затянулась. И снова Клауд оказался невероятно благодарен тому, что шлем скрывал от Сефирота слабые следы мако в его глазах. С его-то зрением он не смог бы не заметить их, как не замечали другие люди.

– Хорошо, – с этими словами Сефирот развернулся на каблуках, и пошел в сторону гостиницы.

Клауд прерывисто выдохнул, даже не заметив до этого, что задерживал дыхание. Лишь чтобы в следующую вовсе лишиться его, когда–

– А, – Сефирот повернулся ровно настолько, чтобы кинуть взгляд через плечо, и каким-то образом этот взгляд снова оказался направлен прямо на Клауда. – Я даю вам разрешение навестить семью или друзей этим вечером, по вашему усмотрению. – его тон подразумевал, что говорил он это всем, но Клауд был единственным родом из Нибельхейма, и Сефирот, похоже, отлично знал об этом.

Клауд умудрился сделать небольшой дерганный кивок, когда стало понятно, что Сефирот, кажется, ждал какого-то ответа. Тот вежливо слегка кивнул в ответ, и Клауд в ступоре смотрел, как волосы Сефирота переливались на свету от этого движения.

И после этого Генерал ушел.

Нигде, среди всех своих мысленных приготовлений, и планирования, и бессонных ночей, проведенных в попытках спрогнозировать то, как пройдет эта череда событий… нигде среди всего этого Клауд не учитывал тупую боль в собственной груди, когда его глазам представал невинный Сефирот.

Невинный, наверное было странным словом, чтобы описать мужчину, который уже перебил половину Вутая. Живот Клауда неприятно скрутило от напоминания. И все же, он не мог перестать думать об этом, снова, и снова.

Был ли его Сефирот хотя бы раз таким незаметно добым.

…не то чтобы теперь это имело значение.

– Воу, – Зак подошел и встал рядом, тоже смотря на место, где Сефирот скрылся в дверях гостиницы. – Сегодня у него довольно хорошее настроение. Видимо, возможность выбраться из офиса и правда творит чудеса с его характером.

– Это… разве? – Клауд наконец смог оторвать взгляд и перевести его на Зака, чье выражение лица стало задумчивым. – Он что, не всегда такой?

– Мм? – Зак посмотрел на него, еще полсекунды его глаза словно не видели Клауда, но затем они прояснились. – Ну, смотря, что ты имеешь ввиду. Он внимателен, потому что всегда думает обо всех таких мелочах, которые ускользают от кого-то вроде меня. Честно, обычно он улыбается чаще, чем сейчас! Мне кажется… – он замолчал на мгновение, и Клауд тупо смотрел, как что-то мелькнуло в его глазах. – Ну… неважно. Просто сойдемся на том, что приятно видеть его таким.

– Да, – без интонации ответил Клауд, его глаза беспомощно скользнули назад на дверь гостиницы. – Это точно. 

Когда день, наконец, уполз прочь в свою могилу, а вечер начал нисходить на мир, Клауд начал действовать. 

Совсем как в первый раз, он не пошел навестить “друзей и семью”, как предложил Сефирот. В отличие от прошлого раза, Клауд не снимал шлем даже в уединении гостиничного номера. Слухи в маленьких городах разлетались со скоростью света, а Нибельхейм был очень маленьким. 

Если кто-то узнает, что он здесь, ситуация просто бессмысленно усложнится. 

Теперь, когда у него появилось время подумать над всем, одна мысль о том, что он мог столкнуться с Винсентом или Тифой, которые его не помнили, ужасала. Даже с Заком это было трудно, учитывая, что Клауд только начал привыкать к тому, как это ощущалось. Возможно с Заком создавалось ощущение, будто их общее прошло не игнорировалось, а скоре… будто это было еще не зафиксированное будущее. Как будто они просто продолжили с того места, на котором остановились, договорившись не упоминать об этом. 

Тот факт, что Зак, технически, ничего не знал был несущественным. 

Клауд очень осторожно не думал о своей маме. Что он вообще скажет, если увидит ее снова? Что он мог сказать? “Простите, мэм, я на самом деле не ваш сын, хотя и очень на него похож. Кстати, каково ваше мнение по поводу существования Лайфстрима?”

Часть него, которая хотела бежать прямо к ней, к сожалению была огромной. Он хотел броситься в ее руки, и просто позволить ей держать его, до тех пор, пока ужасное чувство в его животе не рассеется. Он буквально не мог вспомнить, когда она в последний раз обнимала его. 

Тот факт, что сейчас она была жива, что она была всего лишь на другом конце деревенской площади, и наверняка суетилась, готовя себе ужин, был… был…

Клауд перестал думать об этом до того, как успел бы сделать что-нибудь глупое, что могло бы поставить план под угрозу. 

Но сейчас, когда ночь начала вступать в свои права, а солнце начало медленно заходить за горы, настало время ему сделать что-то по-настоящему глупое. План. 

Клауд еще раз проверил количество патронов в своей винтовке, потуже затянул шнуровку на ботинках, проверил, что шлем полностью надет, просто на всякий случай, и сделал глубокий вдох. 

Он надеялся, что монстры на горе Нибель не стали устойчивее к патронам, по сравнению с тем, когда он был тут в последний раз. 

В идеальном мире у него был бы с собой меч, но в идеальном мире ничто из этого вообще не должно было происходить. И это отметая в сторону тот факт, что сейчас он с трудом мог поднять привычный ему двуручный меч, что уж говорить про то, чтобы управляться с ним. 

Единственным, который ему нужно будет поднять, был Меч Бастера, и то, только если случится самое худшее. 

Спускаясь по гостиничной лестнице, Клауд пустил в ход все подсмотренные у Винсента и Юффи приемы - избегал скрипучих досок, ловил паузы в шуме из общего зала. Он был уже на полпути к выходу, когда до него донесся знакомый голос, и в этот момент Клауд совершил ошибку, бросив взгляд через проем одной из дверей рядом. 

—вот поэтому мне так нужно узнать, – с нажимом говорила очень маленькая Тифа Локхарт. – Вы уверены, что не знаете никаких блондинов в СОЛДАТе?

Если Айрис выглядела значительно моложе, тогда Тифа в сравнении выглядела практически как ребенок.

Его грудь сжалась, и Клауду насильно пришлось заставить себя дышать. Это не его Тифа, как и все остальные в этом мире. Это маленькая девочка, которая выглядит в точности, как она. Маленькая девочка, которой никогда не нужно будет расти с тем же грузом на плечах, который был у его Тифы, по крайней мере пока Клауд мог что-то изменить.

– Не такие, каких ты описываешь! – Зак смеется, стоя за Тифой, явно нашедший ту историю, которую ему рассказывали, крайней забавной. – Но я знаю по крайней мере одного блондина, который почти в СОЛДАТе.

Его сердце билось достаточно громко, чтобы можно было услышать. Тифа точно слышала его сбившееся дыхание, верно? Кажется, она всегда знала, когда он был не в духе, иногда даже раньше, чем сам Клауд понимал это.  

– Вы знаете? – взволнованно спросила Тифа, сжав руки в кулаки. Неужели она… правда так сильно хотела услышать о нем, даже сейчас? – Вы знаете его имя?

Клауд не мог увидеть ее лица, не когда она стояла к нему спиной. Но он знал ее, знал очертания мозолей на ее сильных руках, когда они скользили по его спине. Знал тепло ее тела, шепот ее голоса, заботу, с которой она обращалась с ним, как будто сильнейший живой человек, был кем-то, кто мог сломаться под ее хваткой. Знал сдержанную мягкость ее глаз, когда он запинался, пытаясь найти какое-то призрачное оправдание, лишь бы избежать таких ее прикосновений.

Он не любил ее также, как она любила его. И она простила его в тот же момент, потому что знала, лучше, чем он мог бы объяснить, что его любовь к ней от этого не становилась меньше.

Это ощущалась… хуже, чем если бы она возненавидела его.

Она должна была возненавидеть его за это. Точно так же, как он ненавидел себя.

Яркие глаза Зака внезапно поднялись, пересекаясь с Клаудом, и тот застыл на месте. Вина затопила его, хотя его разум и был слишком рассеян, чтобы понять почему.

– Знаю ли я его имя? Конечно знаю, – Зак улыбался, не сводя глаз с застывшего в коридоре Клауда. – На самом деле, я могу предложить тебе кое-что получше и–

Клауд, не колеблясь, вылетел за дверь так быстро, как только могли нести его ноги.

Он успел выбежать лишь за пределы двора Поместья Шинра, когда адреналин иссяк, и оставил его задыхаться. Нибельхейма уже не было видно, он был скрыт за поворотом, и все же, каким-то образом, Клауд до сих пор чувствовал, что все взгляды в этом крошечном городке оставались прикованы к его спине.

Еще раз, почему он думал, что сможет это сделать?

Хотя его ноги и устали после внезапного разгона, Клауд упрямо выдвинул подбородок и заставил их продолжить идти вперед. Все его тело словно оказалось налито свинцом.  

Он ненавидел этот город. Он так сильно ненавидел его. Он ненавидел узколобых деревенщин, и то, как все косились на его маму, когда она шла по улице, то, что Тифа была маленькой принцессой этого города, красивой, как кукла, и так к ней и относились, то, что все знали всех, и при это никто не знал, как быть добрым. Он ненавидел, что в его памяти, этот город всегда объят пламенем, и ненавидел себя за то, что вид горящего дома мэра, Универсального Магазина, гостиницы, пекарни и водонапорной башни, всех их прочных балок и облупившейся краски, ярко пылавших, превращавшихся в пепел на ветру, ничто из этого не причиняло ему такой боли, какую должно было. Когда он был младше, он часто желал, чтобы что-то в Нибельхейме загорелось, просто чтобы увидеть, как все эти фальшивые улыбки сползли бы с лиц. Он ненавидел то, что готов сделать что угодно, чтобы спасти этот город несмотря на все это, потому что быть настоящим героем - означало отказаться от всякой гордости.

Клауд осторожно выдохнул.

Он успел сделать еще примерно десять шагов, прежде чем вселенная решила всерьез помешать ему. 

– Осторожнее.

На его плече лежала рука, которой еще секунду назад там не было, но Клауду даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кому она принадлежала.

Все тело Клауда напряглось, от шока его пробило явной дрожью.

С заботой, если это вообще можно было так назвать, Сефирот не стал комментировать неловкую реакцию Клауда. Рука Сефирота покинула его плечо еще до того, как Клауд вообще начал осознавать, что он там была, и мужчина сделал широкий шаг вперед, чтобы посмотреть на дорогу, ведущую на гору Нибель.

Клауд отчаянно пытался игнорировать настойчивое покалывание в плече, хотя рука Сефирота лишь слегка коснулась его наплечника, все его тело затопило желанием вжать в себя это прикосновение как можно глубже.

Чертово Слияние.

– Э-эм, – Клауд лихорадочно размышлял, не были ли постоянные надломы в голосе даже хуже, чем сила рук, сравнимая только с мертвым терпсикольтом. – Сэр?

В следующую секунду Клауд почти пожалел об этом, Сефирот повернулся, когда к нему обратились, и справиться с тем, чтобы одновременно смотреть на него и говорить с ним, было очень эмоционально тяжело. 

– Я думал, что дал тебе разрешение навестить друзей и семью, – безэмоционально сказал Сефирот. – Может, у тебя есть знакомые, живущие высоко в горах?

Внезапно, Клауд, по отсутствию строгости в словах, понял, что мужчина его просто дразнит.

–... нет, – он практически чувствовал, как начали потеть его ладони. – Нет, сэр.

Буквально в следующую секунду, до Клауда дошло, что ему следовало бы соврать на этот счет. Он сдержал подступивший вздох разочарования. С одной стороны, то, что он стоял здесь и топтался на неизведанной территории, могло означать только, что он преуспел в том, чтобы спровоцировать изменения в ходе событий.

С другой же… он совершенно не представлял, что могло произойти дальше.

– Тогда, боюсь, мне придется попросить тебя не покидать пределы деревни, – Сефирот наклонил голову, словно принося извинение. – Если на тебя нападут монстры в предгорье, боюсь, что Лейтенант Фэйр попытается скинуть бумажную работу, связанную с твоей смертью, на меня.

– Я-я не умру. Я крепче, чем выгляжу, – если бы он сам был сейчас на месте Сефирота, гадал Клауд, смог бы он удержаться от того, чтобы не закатить глаза на такое утверждение, исходившее от кого-то больше напоминающего тростинку, с одной лишь винтовкой в качестве оружия. – ...сэр.

Помнить, что Сефирот, технически, сейчас все еще был старше Клауда по рангу оказалось сложнее, чем должно было. Слишком уж легко было предаться мрачным мыслям о том, сколько это еще продлится.

– Я в этом не сомневаюсь, Кадет Страйф, – в этот момент, что-то молниеносно пронзило грудь Клауда, он невидяще смотрел туда, где, словно на вырезанном из стали, лице Сефирота, наметилось очертание вежливой улыбки. – Но даже у местных бывают проблемы с тем, чтобы ориентироваться в горах, а ты уже несколько лет не был дома, верно? Боюсь, что я не могу закрыть на это глаза, не в этой ситуации.

Сефирот… запомнил его имя? Возможно, это не должно быть такой уж неожиданностью. Конечно, с таким острым умом, как у него, память Сефирота должна была быть безупречной. Он, должно быть, помнил имя каждого пехотинца, с которыми его отправляли на задания, неважно, заботило его это или нет. 

Не стоило забывать… о всей этой истории с экзаменом в СОЛДАТ. Клауд нервно облизнул губы, беспомощно пытаясь подобрать слова, которые помогли бы ему закончить этот разговор.

Сефирот шагнул ближе к Клауду, и все его тело одеревенело, став жестким, как доска.

– Если тебе так хочется увидеть гору Нибель, могу тебя уверить, мы отправимся туда ранним утром, – выражение лица Сефирота выглядело почти… извиняющимся? На его лице это смотрелось странно. – Но боюсь, что этой ночью я не могу позволить никаких экскурсий.  

Клауд наконец нашел собственный голос, застрявший в горле.

– Но, сэр–

– Никаких “но”, кадет, – в голосе Сефирота прозвучала новая нота, которую Клауд не мог точно распознать. – Если ты продолжишь настаивать, боюсь мне придется написать на тебя докладную. И, предупреждаю тебя, – Сефирот бросил взгляд на Клауда, проходя мимо, и тот бессильно приподнял подбородок, чтобы сохранить зрительный контакт. – От кандидатов в СОЛДАТ ожидают наилучшего поведения.

Несмотря на строгие слова, Сефирот не выглядел по-настоящему недовольным. Сердце Клауда гулко стучало в глотке.

– Э-эм, сэр, – он повернулся на месте, следуя за Сефиротом, так, словно Клауда тянуло к нему магнитом. – Если… если вы п-позволите мне… 

Боже, это было так сюрреалистично. Бежать за Сефиротом, словно потерянный щенок? А что дальше, он полностью вернется к краснеющему себе-мальчишке? От стыда скрутило живот.

Сефирот остановился, и посмотрел через плечо с нечитаемым выражением на лице. Он ничего не сказал, похоже, ожидая, пока Клауд закончит.

– Ох… – Зак говорил ему, не упоминать об этом, но…

Клауд распрямил плечи и все же продолжил:

– Мне сказали, что вы лично вмешались в вопрос моего принятия в программу, сэр, – каким-то образом у него получилось произнести целое предложение без единой запинки. – Я знаю, что не имею права спрашивать, но… – помимо его воли, в голосе Клауда проступила стальная нотка, смертельно серьезный аккомпанемент к вопросу, который он надеялся выдать за обычный фанатский восторг. – Почему вы это сделали? 

Сефирот молчал несколько секунд, разглядывая его своими странными мерцающими глазами.

Сердце Клауда болезненно билось в груди.

– Полагаю… – что-то слегка поменялось в позе мужчины. – Я просмотрел запись с экзамена, и пронаблюдал за тем, как ты сражался в битве один на один. Было бы досадно, завалить тебя по несвязанным причинам, когда твой потенциал с мечом оказался настолько явным.

– Мой… – совершенно ошеломленный, Клауд повторял слова сам того не желая. – Мой потенциал, сэр?

– Ну, ну, – Сефирот улыбнулся. Улыбка была совсем крошечной, но, без сомнения, она была настоящей. И она была направлена на Клауда. – Разве никто не учил тебя, что напрашиваться на комплименты - это плохие манеры? И все же, – его выражение лица быстро вернулось к нейтральному, такому, которое от него и ожидал Клауд. – Потенциал - это лишь потенциал. Будет зависеть от тебя, что ты решишь с ним делать.

В этот момент Клауд благодарил всех существующих божеств за то, что его пехотинский шлем все еще был на нем. Он не давал Сефироту увидеть, насколько широко были открыты глаза Клауда, пока тот пялился, не произнося ни слова.

Сефирот, что… правда считал, что у него был потенциал сражаться с мечом?

Если так, это было невероятно смешно, пусть и в совершенно извращенном смысле. Клауд, уже не в первый раз за день, не знал, смеяться ему или плакать.

– Кадет Страйф? – донесся до него голос Сефирота, стоящего уже чуть дальше на дороге. В наползавших сумерках черты лица Сефирота терялись в тенях, но Клауд видел его светящиеся глаза невероятно ясно. Генерал больше ничего не сказал. Он лишь кивнул головой, словно прося следовать за ним, и ушел.

С колотящимя в груди сердцем, пусть в этот раз и не от паники, Клауд пошел следом.

Возвращение в деревню прошло в тишине, что вполне устраивало Клауда, учитывая, что он не был уверен в своей способности сейчас придумать хотя бы отдаленно связную мысль. Не со всем тем хаосом, что бушевал в его голове. 

Он не мог оторвать взгляда от кончиков волос Сефрота, того, как бледное серебро становилось темным при слабом свете. У него секлись концы. 

Казалось, что они дошли до деревенской площади слишком быстро, и Клауд в замешательстве столкнулся с тем, что его грудь наполнилась разочарованием. Как будто на короткое мгновение он и правда наткнулся на альтернативную реальность. Не с неизбежной болью его прошлого, а на мир, где все было в порядке.

Мир, в котором Сефирот был, возможно, наполовину тем мужчиной, которого представлял себе юный Клауд.

Упомянутый мужчина остановился, когда они наконец дошли до гостиницы, и с легкой дрожью Клауд вспомнил, почему он вообще выскочил оттуда, поджав хвост. К счастью, из общей комнаты больше не доносились голоса, так что, похоже, Тифа не стала задерживаться.

– Хорошо отдохни этой ночью, – Сефирот наклонил голову, чтобы кинуть на него еще один нечитаемый взгляд, пока они шли по коридору. – Это приказ, кадет.

– Так точно, сэр, – умудрился выдавить в ответ Клауд, и в своем собственном голосе он услышал оттенок обожания, которого там точно не должно было быть.

… ему и правда стоило взять себя в руки. В нем не должно было остаться места для сомнения, если он хотел спасти этот город от участи быть сожженным.

Лишь бы спасти себя от необходимости еще хоть секунду смотреть на мужчину, которого он собирался убить, Клауд открыл дверь в комнату, которую выделили для него с Заком и остальных солдат, и сбежал из-под взгляда этих пронзительных глаз.

К счастью, комната оказалась пуста, и Клауд привалился к обратной стороне двери с беззвучным вздохом.

Это… было слишком много, чтобы воспринять.

Сложно было ясно думать обо всем этом, когда перед глазами всплывало воспоминание о лице Сефирота, с улыбкой, направленной на него. Не задумываясь, он поднял руки, чтобы провести пальцами по лицу, уверенный в том, что оно пылало.

Как ужасающе было думать, что это был человек, которого Дженова разрушила до основания. Человек, который был достаточно человечным, чтобы дразнить и помнить каждого из множества своих подчиненных по имени. Человек, которого Зак однажды считал своим дорогим другом, и теперь Клауду наконец подарили возможность понять почему.

Этот подарок был тяжелее проклятья, учитывая, что он назначил себя палачом для этого человека.

Это было на благо планеты. Клауд пытался затолкать собственное нежелание прочь, назад в коробку, где ему было место. Он никогда так не колебался перед тем, как убить своего Сефирота. 

– Кадет Страйф, – прозвучало в его ушах воспоминание, и лицо Клауда вновь налилось жаром.

Это не его Сефирот. Его Сефирот чаще шептал данное Клауду имя так, словно оно было самым грязным словом из всех, что он знал. Он никогда бы не был настолько вежливым, практически на грани с доброжелательным, даже если это была отстраненная и обезличенная доброта.

Клауд, как будто впервые за много лет, несмотря на то, что в действительности прошла лишь пара дней, вздохнул с облегчением полной грудью.

С облегчением… и сожалением.

Несмотря на уверения в обратном, Клауд не собирался спать всю ночь. Оставалось еще слишком много вещей, которые следовало обдумать.

Он думал о них уже несколько часов, и в итоге пришел к трем выводам.

Первое. Будить Винсента было крайней мерой. Слишком сложно было предсказать, поверит ли ему стрелок, и, тем более, захочет ли помогать. Хотя Клауд хотел бы сказать, что у него была вера в альтруистические чувства Винсента, осложнялось все тем, что нужно было достать ключ из сейфа. Без посторонней помощи он не смог бы победить некоторых монстров в Особняке, и, следовательно, никак не смог бы добраться до Винсента или подземных лабораторий не получив серьезных ранений. Не в своем нынешнем состоянии.

Второе. Дженова была самым непредсказуемым элементом, к которому нужно было подходить с крайней осторожностью. Никому не поможет, если он подберется слишком близко, лишь для того, чтобы обнаружить, что он действительно был подвержен ее влиянию. К моменту, когда они все поднялись на гору Нибель, было уже слишком поздно, чтобы принимать какие-то меры против того, что она могла бы предпринять. Выбор стоял между тем, чтобы подняться туда в одиночку, или не подниматься вовсе.

Третье. Основываясь на информации почерпнутой из первых двух выводов, Сефирот должен был умереть этой ночью.

Клауд сдвинулся на месте, лежа под одеялом полностью одетый.

Он ждал.

Его рука лежала на рукоятке ножа, который он своровал с гостиничной кухни с изяществом и искусностью, над которыми, наверняка, даже Юффи не посмеялась бы. Он думал о ней, пока его пальцы лениво очерчивали грани рукоятки.

У Юффи было гораздо больше поводов ненавидеть Сефирота, чем у большинства из них. Для нее, многие из причин уже произошли, и Клауд ничего не мог сделать, чтобы стереть эти события или облегчить ее боль. Он никогда не видел Вутай до войны, и даже так…

Он мог вспомнить блеск в глазах Юффи, когда она рассказывала об этом, о городе, который был настолько же древним, насколько был прекрасным. Конечно, из-за ее возраста, некоторые из этих воспоминаний были подернуты розовой дымкой детства, и выцветшими цветами со старых фотографий, но ее страсть нельзя было отрицать.

До того, как он увидел горящий Нибельхейм, он никогда не воспринимал Сефирота, кем-то кроме героя, которым его рисовала Шинра. Странно, но напоминание о том, что он был не первым, кто увидел Сефирота окруженного огнем и с мечом, с которого капала кровь родных, даже когда тот был еще полностью вменяем, придавало ему смелости для того, что он намеревался совершить этой ночью.

Монстры порождали монстров. Шинра породила Сефирота, и это повторялось снова и снова. Не было другого выхода, кроме как сломать это круг, и, слишком часто, круги опоясанные клинками, ломать нужно было грубо.

Ту свою часть, которая продолжала сомневаться и не могла перестать вспоминать странную улыбку Сефирота, направленную на Зака, и легкое поддразнивание в его голосе, Клауд запихивал как можно дальше.

В этом и была суть того, чтобы быть героем мира. Никого не волновало, чего ты хотел.

И вот он лежал в ожидании, и ни разу его рука не расслабила своей хватки на рукоятке ножа.

Он ждал… и ждал.

Зак, на его, заданные ранее вопросы, лишь ухмылялся и подмигивал.

– Наверняка он сейчас проверяет периметр. Это помогает ему чувствовать себя в безопасности, понимаешь? У многих Вутайских ветеранов есть похожая привычка. Это просто то, что прилипает к тебе, во время войны.

Клауд знал это чувство.

Его не было… слишком долго для того, кто просто проверял периметр. Клауд беспокойно ёрзал на месте, сильнее сжимая нож. Тихое храпение Зака на соседней кровати не слишком хорошо помогало успокоиться.

Было совершенным безумием ожидать, что он сможет подобраться к кому-то вроде Сефирота и перерезать ему горло без малейшей осечки, но отчаяние могло заставить тебя делать странные вещи.

Например, на полном серьезе попытаться убить Сефирота, пока тот спал, кухонным ножом. Клауд практически засмеялся.

Наверняка Генерал привык к попыткам покушения на свою жизнь. Для него это должно было стать обыденностью, для мужчины, который провел столько лет, живя в зоне боевых действий. Ладони Клауда казались вспотевшими даже под тканью перчаток.

Крошечная часть Клауда шептала ему: как же низко, так предать его, когда он был таким искренним. Он даже разглядел твой “потенциал”. Разве тебе не хочется подождать и увидеть, что случится, прежде чем сделать что-то, что уже нельзя будет изменить?

Мысль приходила снова и снова. Каждый раз он чувствовал жар пламени на своей коже, слышал звук, который издала крыша его родного дома, когда обвалилась. Треск их кухонного стола, развалившегося на пополам, пламя, облизывавшее дверной проем, где мама с такой гордостью отмечала карандашом его рост.

Каждый раз его решимость крепла. Мальчишка, которым он был раньше, может и сомневался бы, ради своего глупого сердца, но Сефирот сам убил любой шанс на это. Все, что осталось на месте этого ребенка, была лишь изношенная боями сталь.

Его целью было тихо лежать и ждать пока Сефирот не вернется, и, предположительно, ляжет спать, но, как и на многие другие вещи в жизни Клауда Страйфа, у Судьбы, похоже, были свои планы.

Зеленый цвет поплыл перед его глазами, и рука Клауда расслабилась на рукоятке ножа.

Когда он вновь открыл глаза, мир вокруг был пуст.

Клауд вытянул шею, чтобы осмотреть бескрайнее пространство. В нем не было ни верха, ни низа, лишь вздымающиеся волны бесконечного, бескрайнего зеленого. Его легкие двигались лишь фантомным пульсом, и в воздухе не было запаха, в ушах не звучало ни звука.

Лайфстрим.

Неужели сон о прошлом… наконец закончился?

– Клауд…

Вздрогнув, Клауд развернулся на месте, чтобы увидеть фигуру, склонившуюся в бескрайних полях полных бесплотной травы, здесь равнины, казалось, тянулись бесконечно.

Розовый бант и каштановые волосы, ниспадвшие на ее спину закрученной спиралью. Ее лицо отвернуто, но ошибиться было невозможно.

– Айрис– – на чистом инстинкте он сделал к ней шаг, как будто какая-то невидимая струна, связавшая его грудную клетку, тянула к ней.

– Клауд, – одним плавным движением Айрис поднялась, ее юбка небрежно волочилась по траве. – Вот ты где.

Отстраненно Клауд подумал, что если бы это была не глухая не-реальность Лайфстрима, его глаза уже давно бы затуманились и переполнились слезами.

– Айрис… что происходит? Это ты показывала мне это видения прошлого? 

Прошедшие полторы недели казались такими… реальными. Такими четкими, и твердыми под его руками. Он сам почти начал верить в это.

Она не повернулась, смотрела в противоположную ему сторону, как всегда делала во снах. Клауд не мог решить, было лучше или хуже от того, что он избегал вида ее глаз, сияющих жизнью, а не затуманенных и пустых, какими они были, когда он видел ее лицо в последний раз. Когда она безжизненно лежала в его руках, в озере.

В церкви… в Секторе 5… она выглядела такой наполненной жизнью. Даже моложе и тише, даже не имевшая малейшего понятия, кем он был. Даже во сне.

Сейчас ее голос был твердым, в нем не было ни капли ее поддразнивания, ни капли ее огня.

– Клауд. Ты должен–

Оставшиеся слова оказались потеряны, внезапно в ушах Клауда поднялся шум океана, громкий, яростный, неумолимо атакующий его барабанные перепонки, и бьющийся о стенки его черепа, слишком реальный для места, где не существовало концепции звука.

СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС кричал он с нечеловеческой мощью, и желудок Клауда беспокойно сжался от этой силы, СЕЙЧАС СЕЙЧАС НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ДВИГАЕШЬСЯ? ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ДВИГАЕШЬСЯ? ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ДВИГАЕШЬСЯ? ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ДВИГАЕШЬСЯ? СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС 

– Хватит, – умудрился выдавить Клауд, сквозь плотно сжатые зубы, которые он, похоже, не мог разомкнуть, – пожалуйста, хватит, я не понимаю, Айрис, что происходит, я– 

Его болезненный шепот не имел значения, и напевчатый крик в его голове лишь усиливался.  

СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЕЙЧАС СЛИШКОМ ПОЗДНО СЛИШКОМ ПОЗДНО СЛИШКОМ ПОЗДНО СЛИШКОМ ПОЗДНО СЕЙЧАС СЕЙЧАС ДВИГАЙСЯ ДВИГАЙСЯ ДВИГАЙСЯ ДВИГАЙСЯ ДВИГАЙСЯ ДВИГАЙСЯ ДВИГАЙСЯ СЕЙЧАС СЕЙЧА͎͐͋͜͞С̫̗̹̝̎ ͔̬̉̐̊СЕЙЧАС С̪̩̳Е̥͖̺̰̱Й̼͎Ч͓̖͙̱̙А̮͙̹̲͎С̼̣ С̪̩̳Е̥͖̺̰̱Й̼͎Ч͓̖͙̱̙А̮͙̹̲͎С̼̣ С̶̳̮̅͊Л̴̡̥́͊̈́̕И̸̭̥̉̋̽͠ШКОМ П̸̹̗̩̩͛О̵̨̰̭̀З̷̘̘̏ͅДНО БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ БЕГИ Б͙͖̞́̋͜Е̭͒̏͆̒Г̞̯̈̒ͅИ͓̊ Б̡̝͇͊Е̝́̃Г̢̹̈́̽И̥̳͑ Б̛̥̍̓̏Е̨̘̫̪̉͊̍͘Г̧͚̞͈̼̄Ӥ̢̝̙̣̭́̿̋̀ Б̖̺͍̌̈́̿Е̣̲̦͗̍̇́͐̿Г͈̱͕̯͖̆͌̉И̡͇̦̳̋̊͒̇͜͠ Б̨̢̱̠͕̭̈́̀̃͝Е͇̃̇Г̱̭̬̮͂̂̀̿͜И̠̳̦̻̂́̿͒ Б̖̙͐Е͈̮̲͉͖̼͆̾͌͋Г̡͎̳̺̆͋̒̕ͅͅИ̮̬̾͒͊͞ Б͈̑̽ͅЁ̞̳̰̙͔́Г̜͙̂͆И̙̻̫̱̯͂͛͝

– Чего ты хочешь?! – смог прокричать Клауд, схватившись за голову в тщетных попытках избежать яростного рикошета чужеродного пульса между ушей. – прошу, прошу, просто прекрати!! Что ты пытаешься сказать?!

Б̷̡̛̥̤̮͇̺̆̅̀̾͆̀͠Е̸̟̓͌̊̆̀̚͞͞Д̸͎̺̯̺̠͓̜̐͋̔̃̽/̶̳̦̂̓̈́͆̔̂͞С̷͙̗̘͉̈́Т̶̡͈͚̜̟̹͖̹̊͂̐́̒̓̿̑В̸̫͊͝И̵̪̫̮̫͚̦̠̒̎̈͂̌͑͘͜͜Е̸̧͚͉̠̤͎̾̆́́͜ͅ эхом раздался бесформенный голос, и кровь Клауда застыла. С͑̂̃͒́̿́͌̊̍͐̐̿̈̎̐̚̚͠М̴̜̞̊͑͛̉̔̽̍ͅЕ̵̬̖͈͍̘̑̅͠Р̷̨͕̩͔̹̎͗́̉̅̄̈̿̊͝ͅТ̷̨̛̟̬̤͖̹̤̟̮̓̿̏̕͝Ь̸̮͙̺̬̆̓̽̽̆͂̉

– Клауд!! Соберись!

Возможно, впервые за долгое время удача действительно улыбнулась Клауду, когда он резко поднялся, с телом, напряженным, как сжатая пружина, он умудрился никого не поранить, включая себя, ножом, который был у него в руке.

Похоже, что сон все же не закончился.

Зак смотрел на него сверху взволнованными глазами, но внимание Клауда насильно переключилось на болезненно сжавшийся желудок, рука прикрыла рот, когда из него вырывался отвратительный влажный звук, глотку обожгло и—

Когда он зажмурил глаза от боли, пустой мир за ними приобрел кислотно-зеленый оттенок.

Когда он вновь смог собрать связную мысль, Клауд обнаружил себя на полу ванной, с его подбородка стекала странно-зеленая желчь, а Зак легонько гладил его по спине. 

– Ух, – смог прохрипеть Клауд, хотя его глотку, по ощущениям, словно сожгли керосином. – прости. – он отвел взгляд, когда больше не мог выдержать откровенное беспокойство на лице друга. – … Теперь я в порядке.

Секунду Зак ничего не говорил, просто продолжая смотреть на него с очень не-Заковым строгим выражением на лице.

– Клауд…

– Все в порядке, ладно? – возражать было бесполезно, но Клауд очень пытался заставить свой голос звучать относительно ровно. Это было сложно сделать, когда его глотка по ощущениям стала такой же грубой и сухой, что пустыня Корела. – Я просто…

Словно в неверии покачав головой, Зак вздохнул.

– Слушай. Я знаю, что сейчас ты со мной не до конца честен, и я понимаю, что не имею права бездумно совать свой нос в вещи, которые не имеют ко мне никакого отношения. И все же, – он поднял палец, предупреждая слова Клауда еще до того, как тот успел открыть рот. – Это мое дело, когда моего друга, который еще не получил полноценную мако-инъекцию, спешу заметить, тошнит этой хренью из половины отверстий на теле. – голос Зака стал еще строже и приобрел тон, которого Клауд раньше никогда от него не слышал. – Клауд, ты лежал на спине. Если бы я тебя не разбудил, ты мог бы задохнуться.

Клауд дернулся.  

От этого вида выражение лица Зака смягчилось, пусть и совсем немного.

– Эй… чувак, не смотри на меня так! Так я не могу продолжать на тебя злиться! – не обращая внимания на то, что с лица Клауда продолжало течь, или на то, что на его форме появились новые пятна, Зак мягко притянул его в объятие. – Чтобы ни происходило… обещаю, ты можешь мне рассказать.

Если бы это только было правдой.

Единственный звук, который ему удалось издать - это всхлип, заглушенный объятием. Глаза горели от слез, и по особому жжению он понял, что они были полны мако.

Это… неудобно.

– Клауд… – голос Зака низкий, осторожный, и слышать его таким было совершенно непривычно. – В этом городе есть кто-то, кого ты… боишься?

Да, не мог не подумать Клауд молча, он приехал только вчера.

Когда тишина слишком затянулась, Зак просто выдохнул.

– Послушай, я пойму, если ты не хочешь мне рассказывать. Но… знаешь. Не мог не заметить, что ты спал с… ножом? Чувак, это довольно опасно, особенно, пока твое тело еще не улучшили, – он игриво ткнул пальцем в плечо Клауда, но это не помогло разрядить атмосферу. – Обещаю, через чтобы ты ни проходил, это не отпугнет меня. Может даже помочь, если ты мне расскажешь, знаешь.

В отчаянии, Клауд наконец нашел свой голос, пусть тот и был хриплым и дрожащим.

– Зак… я… мне жаль, – он прерывисто вздохнул. – Я не могу.

Друг ничего не говорил несколько секунд, и Клауд почти всхлипнул от повисшего между ними напряжения. Все не должно было быть таким. Лицо Зака не должно быть таким натянутым, его тон не должен быть таким безрадостным.

Еще одна вещь, которую Клауд смог разрушить лишь своим присутствием.

– Клауд, – ох, что бы Клауд отдал, лишь бы никогда больше не слышать этот холодный тон от Зака. – Я не хочу давить на тебя своим званием, но я это сделаю, если мне придется. Что-то явно не так, и ты от этого страдаешь.

Он почти готов отстраниться, но, черт возьми, если уж у Клауда был выбор, то он больше никогда не хотел отпускать Зака Фэйра. Он остался неподвижен в объятии друга, даже если его лицо было искажено болью и разочарованием.

– Я…

Ясно было, что правда не подойдет. Но может…

– В последнее… – Клауд сглотнул и жжение в глотке словно наказывало его. – В последнее время мне снятся странные сны.

– Да? – в голосе Зака проскочило сомнение, словно он думал, что разговор пойдет в другом направлении. – Какого типа сны? – его тон вернулся к мягкому и доброму.

От этого врать ему стало еще неприятней, даже если сейчас он всего лишь недоговаривал. Клауд снова сглотнул.

– Мир вокруг меня… не такой, каким должен быть. Я… – его дыхание сбилось. – Я вижу… людей, которые должны быть мертвы. Они говорят со мной, и они выглядят почти реальными, но я знаю, что в реальности они… они уже…

Рука Зака продолжала мягко гладить его по спине между лопатками. Пальцы друга были теплыми, даже через ткань перчаток. Голос Клауда застрял в горле.

Внезапно, последние полторы недели начали казаться невероятно реальными.

– Планета… странная вещь, – начал Зак, и Клауд очень внезапно вспомнил, что Зак знал, что встречается с последней из Сетра. – Я даже слышал о том, что она разговаривает с людьми напрямую, и я знаю, что это звучит как древняя релегиозная чушь. – он слегка усмехнулся. – Но честно, я лично видел вещи, которые не могу объяснить ничем другим. И… эта ситуация выглядит как одна из них.

– Ох, – голос Клауда звучал слишком тонко даже для его собственных ушей.

– Да… мы с тобой вместе, дружище, – Зак мягко посмеялся над ошарашенным видом Клауда. – Эй… я могу рассказать кое-кому знакомому о том, что с тобой происходит? Я… знаю кое-кого, кто многое знает о таких вещах.

– Да, – отстраненно ответил Клауд, в этот момент совершенно не беспокоясь о том, какие у этого могут быть последствия. – Все в порядке.

Мысль о “Айрис” и “последствиях” в одном ряду вновь придала всей ситуации вокруг смертельную четкость. 

– Зак, г– – Клауд резко отстранился от друга, проигнорировав тянущее ощущение в животе. – Где Се–Генерал Сефирот? Сколько сейчас времени?

– Мм? – Зак поспешно вытащил из кармана свой PHS и тут же бросил на него недовольный взгляд. – … хмпх. Ну, сейчас 6:43, и мы должны встретиться с местным гидом в 7:00. Несмотря на это, – на его лице появилось раздражение, хотя не похоже, чтобы оно было направлено на Клауда. – Сеф не вернулся прошлой ночью, и он не отвечает на мои сообщения. Ставлю на то, что он пошел драться с местными драконами и потерял счет времени.

Тон Зака говорил о том, что такое уже происходило, но Клауда это мало волновало.

– Он… что?

Не… вернулся прошлой ночью? Совсем?

– Я бы не стал об этом волноваться! Готов поспорить, он просто сбежал, чтобы выпустить пар. Эта миссия, для кого-то его уровня, считай что отпуск, – выражение лица Зака прояснилось, и он рывком поднялся на ноги. – Иди сюда, помогу тебе умыться. Эта фигня не так сильно навредит моей коже, как твоей.

Клауд беспомощно позволил поднять себя на ноги и подтащить к раковине, не обращая внимания на болтовню Зака о мако-ожогах и будущих инъекциях.

Конечно… конечно это ничего не значило. Безобидное отклонение, родившееся из всего остального. Сефирот был разумен. Он не стал бы подниматься в незнакомую гору, к реактору, в одиночку, когда знал, что они пойдут туда с гидом всего лишь через пару часов.

Правда?

Он мог, если мать начала звать своего сына особенно громко. 

Желудок Клауда снова свело тошнотой, несмотря на то, что сейчас он был пуст. Он позволил Заку засунуть его в чистую форму, смотрел как тот выбежал за дверь, чтобы тайком вернуть украденный нож назад на кухню, и вернулся, чтобы помочь Клауду аккуратно снова надеть шлем на голову.

– Эй, – мягкий тон прорезался сквозь панический ступор Клауда. – Вчера, я… не мог не заметить, что ты не хочешь… пересекаться с местными.

– Ты говоришь о Тифе, – тупо ответил Клауд. Его терпение было на исходе, когда он столкнулся с таким количеством неопределенностей. – Это сложно.

– Сложно? – Зак подмигнул Клауду, и его улыбка была невыносимо доброй. – Если тебе будет нужен кто-то, с кем можно поговорить о сложностях в отношении девушек - то я этот человек.

Лицо Клауда рефлекторно залилось румянцем.

– Э-это не о том.

– О? – Зак толкнул его локтем, и Клауд отдаленно отметил, что в этот раз действие оказалось гораздо нежнее, в сравнении с обычной грубоватой возней Зака. – Ну. Чтобы это ни было, я выслушаю. Проблемы с девушками, проблемы с парнями, проблемы со снами, проблемы с Шинра, только скажи! Зови меня Зак Проблемный Парень!

– А разве тебя так еще не зовут? – Клауд умудрился усмехнуться в ответ, даже не смотря на слабость в голосе. Как вообще кто-то вроде Клауда смог подружиться с кем-то вроде Зака? Зак был намного лучшим другом, чем Клауд заслуживал.

– Эй! – Зак все равно засмеялся в ответ, похоже успокоенный фактом, что Клауд чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы говорить с сарказмом. – Необоснованно! Я вот, что тебе скажу, в моем файле всего лишь восемь жалоб на поведение!

Глаза Клауда невольно расширились.

– И каким образом тебя еще не выгнали из СОЛДАТа, позволь узнать?

– Конечно же благодаря моему замечательному характеру, и сногсшибательной внешности!

Да и тот факт, что он единственный хоть как-то мог, отчасти, сравниться по навыкам и уровню улучшений с Сефиротом, тоже наверняка сыграл свою роль. Клауд подавил вздох, от напоминания, и попытался успокоить свое колотящееся сердце.

Все в порядке. Наверное.

Когда они наконец вышли на деревенскую площадь, другие два солдата уже ждали рядом с дорогой, ведущей на север, и тихо болтали между собой. Тифа и ее отец, похоже, еще не пришли, хотя парочка местных стояли вокруг, откровенно уставившись на них. Клауд отсюда видел мужчину, держащего нелепо огромную камеру, который метался туда-сюда и оглядывался по сторонам, его поведение идеально вписалось бы в самую надоедливую толпу Мидгарских папарацци.

6:48

Тишина никогда не была такой мучительной. Клауд нервно переминался с ноги на ногу, и отстраненно желал, чтобы у него был меч, за рукоятку которого можно было ухватиться.

6:49

Зак завел небольшой разговор с двумя другими пехотинцами, и Клауд запоздало осознал, что не помнил их имен, и, похоже, во второй раз он их даже не услышал. Он, стараясь не привлекать внимания, смотрел то на одного, то на другого, пытаясь прочесать глубины своей памяти, в попытке понять, кто из них погиб на том подвесном мосту. Хорошо было бы этого избежать. Кто бы из них это не был, он наверняка будет благодарен.

6:50

– Хах… обычно Сеф приходит самым первым, – в глубине горла Зака звучит хммм. – По правде говоря, я ждал, что он разбудит меня еще до будильника. Как думаешь, он мог потерять сигнал в горах?

У Клауда не было достаточно воздуха, чтобы озвучить хоть какое-то мнение. Всю его грудь словно сжало в невидимом кулаке.

6:51

– Наверняка кишки какого-нибудь монстра испачкали его волосы, и теперь он пытается отмыть их в какой-нибудь речке, – Зак засмеялся, но этот смех звучал немного устало. – Честно, я продолжаю говорить ему, что он мог бы попробовать использовать резинки, а он продолжает угрожать мне, что напишет докладную за неуважение. Ты быстро привыкнешь к его чувству юмора, когда присоединишься к СОЛДАТу, спайки.

Его тошнит. Снова.

6:55

Зак сделал сто двенадцать приседаний с момента, когда они в ожидании вышли наружу. Сто тринадцать. Сто четырнадцать. Сто–

6:57

Клауд повернулся немного в сторону и опустил голову, когда пришли мэр Локхарт с дочерью. Осторожность никогда не помешает, как любил говорить Винсент.

Смотря на ворота поместья всего лишь в трех метрах, живот Клауда наполнялся беспомощным желанием просто ворваться внутрь, и каким угодно способом добраться до подвала. Что угодно, лишь бы снова услышать аккуратно сформулированные советы Винсента, и вновь почувствовать, как его непоколебимость одним лишь своим присутствием вселяла в Клауда уверенность.

Опустошающе было бы смотреть в бриллиантово-рубиновые глаза Винсента и видеть в них лишь полное отсутствие узнавания. Наверняка со здоровой долей подозрения.

Клауд неловко сглотнул, но его ноги остались на месте.

6:58

Двое других солдат начали ворчать между собой. Мэр тоже начал выглядеть немного обеспокоенным, постукивая ногой и оглядываясь по сторонам. Даже Тифа, кажется, уловила странное опасение повисшее в воздухе, и не издавала ни звука, с любопытством смотря своими широко раскрытыми красными глазами то на Зака, то на солдат.

В черепе Клауда зазвучал слабый гул.

6:59

– Да-а уж, он реально опоздал, хах. По крайней мере, по своим стандартам, – Зак неловко почесал голову, и для любого другого человека его голос звучал совсем не обеспокоенно. – Что ж. Может мне стоит пойти и удостовериться, что Сеф еще не превратился в драконий сухой корм.

– Это необязательно, Лейтенант.

Кровь Клауда заледенела в жилах, каждый волосок на его затылке встал дыбом с пугающей четкостью.

Этот… голос…

Хотя каждая кость в его теле и настаивала на обратном, Клауд обернулся.

Сефирот стоял в начале дороги, ведущей в горы, с высоко поднятым подбородком, и сияющими в утреннем свете мако-глазами. Прохладный сентябрьский ветер играл с его волосами, размахивая ими, словно длинными серебряными лентами.

Он улыбался, широко. Это был почти оскал. 

Лед, уже бешено пробегавший вверх-вниз по спине Клауда, теперь затопил его тело неудержимой волной.

– Как ты можешь видеть, я цел и невредим, – Сефирот двинулся к ним, и его неспешные шаги слишком громко отдавались в ушах Клауда. Каждый следующий шаг заставлял его слегка вздрагивать. – Я позволил себе в одиночку устранить неполадку в реакторе, после того как монстры в горах не показали себя сколь-нибудь интересными противниками.

Мэр Локхарт в стороне издал какой-то недовольный звук, но никто не обратил на него никакого внимания.

– В одиночку? – в голосе Зака звучала искренняя озадаченность, все следы веселья исчезли. – Ну, если это было так просто, какого черта они отправили нас обоих? И более того, – он с прищуром посмотрел на Сефирота. – ты не сказал мне ни слова, даже не написал? Это немного… не похоже на тебя.

– Разве? – теперь, когда Клауд прислушивался, он явно слышал издевку в этом ровном тоне. – Я устранил препятствие самым эффективным способом. Таким образом мы сможем вернуться в Мидгар быстрее, – улыбка Сефирота стала немного застенчивой. – Разве там тебя никто не ждет, Лейтенант?

Весь воздух разом покинул тело Клауда.

– Сеф, это–

– Подготовь людей к отъезду, Лейтенант, – тон Сефирота не допускал возражений. – И уведоми воздушный транспорт. Я хочу чтобы они были здесь до полудня.

Зак выглядел так, словно у него была парочка вещей, которые он хотел на это ответить, но прежде чем он успел, Сефирот опустил подбородок, отводя взгляд с лица Зака, моментально переводя его на Клауда.

Клауд смотрел на него в ответ, парализованный.

– А ты, кадет, – улыбка Сефирота стала еще шире, показывая блестящие кромки зубов. – За мной.

Больше ничего не говоря, он ушел, его плащ развевался на ветру.

Мир по краям немного выцвел.

– Спайки, ты зна–

– Все в порядке, Зак, – даже для него самого, голос напоминал робота. – Пойду узнаю, чего хочет Генерал.

И, развернувшись на пятках, он быстро отошел, до того как у Зака появилась бы возможность заметить его трясущиеся руки.

Это… нет.

Этого не может быть.

Он что-то неправильно понял.

Произошло что-то, чего он не предсказывал, и теперь он перескочил к безумным выводам. Однажды это должно было произойти.

У всего должно было быть нормальное объяснение.

Лишь благодаря этой мысли, его колени не подогнулись, пока он пересекал площадь. Мимо въезда в город, по грунтовой дороге, обойдя острую россыпь камней, раскиданных по подножью гор.

Все в порядке.

В тот же момент, как он зашел за поворот, его схватили за воротник. Его спина встретилась с камнем с отвратительным бумп, и удар выбил из легких весь оставшийся воздух. Грудь Клауда рефлекторно поднялась, а в глазах поплыли звезды.

А затем на его голове оказались руки, которые грубо сорвали с него пехотинский шлем. К звездам добавились солнечные пятна, и он начал часто моргать, от яркого света, бьющего ему в глаза.

– Наконец-то, – выдохнул Сефирот, темным силуэтом нависавший над ним. – Я начал ненавидеть эту бесполезную вещь.

Нет.

Нет, нет, нет, нетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнетнет–

– Какого черта ты творишь? – наконец получилось спросить у Клауда, голосом, который слишком напоминал писк.

Мгновение, его зрение наконец начало проясняться. Мгновение, серебро волнами колыхалось на ветру, пока яркие глаза смотрели на него сверху.

Мужчина перед ним улыбнулся.

– О, Клауд, – прошептал Сефирот, наклоняясь пугающе близко. – Разве так приветствуют?

У Клауда осталось достаточно мозгов, чтобы отдаленно надеяться на то, что Сефирот изуродует его труп до неузнаваемости. Последнее, что нужно было его матери в последние мгновения - это подтверждение, что ее сын встретил такую же ужасную смерть. 

Теперь сопротивляться реальности стало бесполезно. 

В самом крайнем случае, он никогда не доставит Сефироту удовольствия наблюдать, как Клауд покорно ляжет и умрет не сопротивляясь. Клауд распрямил плечи, насколько мог, прижатый к камню, и неровно втянул в себя воздух.

Успокоиться это совершенно не помогло.

– Итак, – его голос звучал гораздо выше, чем он хотел бы. – Что ты сделал с Дженовой?

В ответ улыбка Сефирота стала лишь шире, а его глаза засияли с бесстыдной радостью.

– Не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать ответа, Клауд.

Часть него хотела возразить, что он хотел бы услышать ответ на этот вопрос, большое спасибо, но его мозг запнулся об ужасающе знакомый голос Сефирота.

Он всегда растягивал один из символов в имени Клауда, как будто не было ничего лучшего, чем растягивать его до трех, задерживаясь на контурах слова, до момента, пока Клауд не почувствует, как животное отвращение скользит по его спине. В исполнении Сефирота его имя всегда звучало грязно.

– Тогда– – Клауд почти задыхался от страха внутри, как будто на него была направлена сотня пистолетов и вдобавок к этому он висел на краю обрыва. – Если ты… Я н-не– – он резко замолчал, грудь вздымалась в неровных, прерывистых вдохах. – Почему ты до сих пор меня не убил?

В этом молодом, слабом теле, он был настолько же бессилен, как если бы был муравьем.

Выдох слетел с губ Сефирота, что-то, что у любого другого человека можно было бы принять за довольное фырканье.

– А ты такой же недальновидный, как и всегда. Мне не стоило ожидать большего, – он наклонил голову, и серебро разлились каскадом в золотистом сиянии утреннего солнца. – Потому что, Клауд, – его взгляд стал насмешливым, словно имя Клауда внезапно превратилось в оскорбление. – В своем нынешнем состоянии ты не годишься мне в противники. Было бы бесконечно скучно устроить наш матч-реванш сейчас.

Каким-то образом слышать это ощущалось хуже, чем если бы Сефирот просто достал Масамунэ и прирезал его на месте.

– Т-ты… – дыхание Клауда сбилось, – ты ебанулся.

Глаза Сефирота лучились весельем.

– Осторожнее. Разве так можно разговаривать со старшим по званию?

В секундном помешательстве, Клауд потянулся за своей винтовкой. 

Мысль о том, насколько тупым было это действие, настигла его в следующую секунду, в тот же момент, когда винтовку молниеносно вырывали у него из рук и отправили в полет, после чего, описав красивую дугу, она приземлилась в кустах метрах в тридцати. Истерически, мысли двигались неровно от нехватки кислорода, Клауд не мог не подумать, что Мидгарская команда по бейсболу упускала такой талант, не нанимая к себе Сефирота.  

Сефирот разочарованно цыкнул, и внезапно на горле Клауда сомкнулась рука, поднимая его так, что он мог лишь беспомощно царапать землю самыми кончиками ботинок. Его держали недостаточно крепко, чтобы задушить, но жгучей боли в шее, пока его тело пыталось сохранить точку опоры, было более чем достаточно, чтобы в голове не осталось никаких мыслей. 

– А теперь успокойся. Я могу отдать тебя под трибунал и за меньшее.

– Как ты здесь оказался, – умудрился просипеть Клауд, бессмысленно цепляясь руками за каменное запястье Сефирота. – Как ты… п-почему ты вообще… 

– Как я вообще смог тебя одурачить? – Сефирот улыбнулся, и внезапно Клауд упал, его колени подогнулись так, что он практически преклонился перед своим кошмаром. – Это оказалось удивительно легко.

Сложно сказать, что стучало сильнее, его сердце, или его голова. Клауд пошатнулся, жадно глотая воздух, пока в его глазах плыло.

– Потому что, Клауд, – даже сквозь дымку своей истерики, Клауд был достаточно уверен в том, что еще ни разу не слышал, чтобы Сефирот звучал настолько довольно. – Ты видел лишь то, что хотел видеть, не так ли. Ты слишком боялся принять даже вероятность того, что я мог последовать за тобой сюда.

… это бы жалило меньше, если бы не было правдой.

Клауд почти завыл на следующем вдохе, низко и рвано в своей глотке. Уголки его глаз покалывало от слез.

Стресс предыдущей недели с половиной, похоже, разом навалился на него. Не было отсрочки, не было никакой пощады от голосов в голове, шептавших я тебе говорил, я знал, что ты не справишься, своим присутствием ты можешь делать ситуацию лишь хуже– 

Перед ним Сефирот, возвышающийся над ним. улыбающийся так, словно его несуществующий день рождения наступил раньше. А позади него лишь камень.

– Признай, Клауд, – этот голос доносился словно со всех сторон, эхом отражался в его голове, затапливая собой все остальные внутренние голоса. – Ты все такая же послушная марионетка, как и раньше. Так хорошо танцуешь, когда дергают за твои ниточки, – если бы Сефирот все еще мог звучать восхищенно, это наверняка звучало бы именно так.

– Тогда… ты… – часть Клауда даже не понимала, почему он сопротивляется. Ясно, что давно пора было сдаваться. – Как давно ты вообще…

Сефирот низко, с весельем хмыкнул в ответ.

– Как давно я здесь с тобой? Как ты думаешь, как давно, Клауд? Я знаю, что где-то там у тебя есть мозг, хотя он как обычно пуст.

– Я…

Тут и говорить нечего, разве нет. Он проиграл с самого начала.

На секунду повисла тишина, пока враг изучал его. Клауд наверняка представлял из себя жалкое зрелище прямо сейчас, наполовину стоящий на коленях на земле, с бледным лицом и выступившим на лбу потом, с широко раскрытыми, испуганными глазами, пока он тщетно пытался собраться с мыслями.

Внезапным резким движением его вновь дернули наверх, и затем–

– и затем кожаные перчатки болезненно, до синяков сжали его скулы, и запрокинули его голову назад, обнажая все, перед возвышающимся над ним мужчиной.

– Хн, – единственный звук, который смог издать Клауд, прежде чем почувствовал, как гудение в его голове достигло апогея, когда руки Сефирота сомкнулись вокруг.

СлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеСлияниеПожалуйстаПожалуйстаПожалуйстаПожалуйстаПожалуйстаПожалуйстаПожалуйстаПожалуйстаПожалуйстаПожалуйста–

– Итак? – прошептал Сефирот, с такой силой смотря на него, словно пытался высечь пепельное лицо Клауда в своей памяти. – Тебе есть, что сказать?

Беспомощно он сжимал запястья Сефирота, в жалкой попытке оттолкнуть руки мужчины. Символическое сопротивление: даже когда его тело было полностью улучшено, Сефирот всегда умудрялся победить в сравнении грубой силы.

– Почему? – наконец смог прохрипеть Клауд, сердце билось так часто, что было больно. – Зачем ты вообще…

Сефирот не стремился помочь, его бледные брови приподнялись, а улыбка стала лишь шире от вида страданий Клауда.

Голос Клауда сломался на следующей попытке.

– З-зачем!? – это звучало опасно близко к мольбе, но в этот момент он не мог заставить себя беспокоиться об этом. – Зачем вообще привозить меня сюда!? Зачем разыгрывать этот спектакль?! Почему ты просто не… – слишком много слов застряло в его глотке, от нехватки воздуха. Грудь Клауда тяжело поднималась, когда он смотрел на свой кошмар белым, как пепел, лицом.

Почему ты позволил мне надеяться? 

– Хм. – Сефирот, кажется, секунду раздумывал над этим, его рептильи глаза медленно скользили по лицу Клауда, словно он впитывал в себя этот вид. – Думаю, я просто хотел посмотреть, как ты корчишься. 

… другого ответа и быть не могло, не так ли.

Клауд безмолвно позволил глазам закрыться, отступив в пустой комфорт темноты за закрытыми веками. Крик ничего не решит, даже если он хотел закричать. Плачь тоже не поможет, как и мольбы, как и множество других вещей, ничто из этого гарантированно не окажет влияния на сознание этого безумца. Его подбородок по прежнему оставался зажат в хватке неумолимых рук.

Тихо, без лишнего шума, начали течь непрошенные слезы. У него не осталось воздуха, чтобы всхлипнуть.

– Посмотри на меня, Клауд, – шепчет Сефирот, и если бы Клауд не знал его лучше, то сказал бы, что в его голосе звучало почтение. – Да… вот так.

Дыхание Клауда болезненно застряло в пережатой глотке. Словно притянутый небесным магнетизмом неизбежной орбиты, он встретился взглядом с Сефиротом.

– Этого я хотел, – прошептал мужчина, глядя на него сверху своими горящими мако и порочной радостью глазами. Улыбка Сефирота настолько широка, что даже через пелену слез, Клауд видел безупречно ровную линию его зубов. – Увидеть взгляд твоих глаз, когда твое сердце покинул последний кусочек надежды. 

– Ты соврал мне, – прошептал в ответ Клауд, не испытав эмоций от осознания, что его сердце наконец перестало бешено биться, словно он бежал, спасаясь. Шок начал наполнять его тело, и его пальцы постепенно немели. – Я…

Голова Сефирота склонилась на бок, его зеленые глаза, не моргая, следили за ним.

– Соврал? Я ни разу не врал тебе. Если уж на то пошло, – его голос стал ниже, наполненный удовольствием, – ты соврал мне. Мне следует навсегда занести это в твое личное дело.

Клауд ничего не ответил, резко и влажно вдохнув, пока слезы продолжали течь. Не было смысла пытаться остановить их, или спасать то, что осталось от его достоинства.

– Все таки, – теперь Сефирот явно злорадствовал, и все тело Клауда словно окунули в кислоту. – разве это не ты, практически ел с моей руки? Если бы твой дорогой Серебряный Генерал попросил тебя следовать за ним на четвереньках, разве ты не сделал бы этого?

– Нет, – возразил Клауд, но это был жалкий шепот, даже не вздох. – Пожалуйста, хватит.

– Пожалуйста? – это слово вырвало у Сефирота мягкий выдох, и глаза Клауда обожгло от того, насколько этот звук был похож на тот неловкий смешок, который он посмел принять за невинный. – Какой ты хороший мальчик, так вежливо просишь.

Отстраненно Клауд осознал, что руки Сефирота продолжали сжимать его скулы железной хваткой. У мужчины ушло бы меньше секунды на то, чтобы сместить хватку и сломать шею Клауда, словно веточку.

– Я… я… – его безвольные руки сильнее сжались на запястьях Сефирота, все еще инстинктивно пытаясь вырваться из хватки. Это бесполезно. Он должен перестать.

– Я, я, – передразнил его Сефирот, тихо и снисходительно. Ни разу за все их предыдущие стычки, Клауд не видел, чтобы глаза Сефирота лучились таким удовлетворением. – Используй слова, Клауд. Если ты вообще на это способен.

Раньше разница в их росте, к несчастью для гордости Клауда, была достаточно заметной. Теперь она была на грани пародии, со все таким же огромным, возвышающимся, Сефиротом, и Клаудом, который лишился той парочки сантиметров, которые позволяли его глазам быть на уровне ключиц Сефирота. 

Сейчас… его глаза были примерно на уровне верхних ребер Сефирота.

Его руки даже не могли полностью обхватить запястья Сефирота, оставляя его довольствоваться тем, что он мог лишь неловко цепляться за руки мужчины. Клауд отчаянно сморгнул оставшиеся слезы, теперь, когда его тело, похоже, достигло новоприобретенного онемения.

В чем вообще был смысл… всего этого?

Часть него инстинктивно готовилась закричать, позвать Зака, кого угодно, но здравый смысл запихнул это желание как можно дальше. Никого больше нельзя было подпускать к Сефироту, не теперь, когда правда раскрылась.

“Подпускать?” Его сознание продолжало думать так, словно у него была какая-то надежда спасти эту ситуацию. Дыхание Клауда задрожало на вдохе, и он отдаленно размышлял, не заставит ли его Сефирот собственноручно поджечь Нибельхейм? 

– Клауд, я отсюда слышу, как громко ты думаешь, – в голосе Сефирота слышна теплая лень хищника с истекающей красным пастью. Его взгляд впивался в Клауда с такой сосредоточенной фиксацией, что его могло бы пронзить насквозь лишь силой этих глаз. – Смотри на меня, марионетка. 

Странно, но привычное тянущее чувства, которое это слово вызывало в его разуме и теле, так и не пришло. Затуманенный страданием, Клауд все равно подчиняется приказу, вновь медленно подняв покрасневшие глаза.  

В изгибе губ Сефирота было что-то странное, и если бы Клауд не знал его, он бы сказал, что это было раздражение.

– Тебе нужно поработать над способностью исполнять приказы, когда я их отдаю, Клауд. Моим СОЛДАТам не позволено быть недисциплинированными.

Инстинктивно, разум Клауда возразил “тогда объясни Зака Фэйра”, но в следующую секунду до него дошел смысл оставшихся слов.

Его сердце с тем же успехом могло остановиться.

– П-подожди, – какие бы пытки, из тех, что готовил для него Сефирот, он не представлял, это было во много раз хуже. – ты не можешь серьезно думать о том… чтобы просто… вернуться в Мидгар, нет? И делать вид, что все это–

Сефирот снова ухмылялся, его большие пальцы лениво смазывали оставшиеся на щеках Клауда дорожки от слез. Кожаные перчатки гладко скользили по его коже.

– Конечно могу. Все таки, – все тело Клауда задрожало от силы собственного гнева, – мы же не можем просто позволить кому-то с твоим потенциалом пропасть, не так ли?

– Э-это не имеет никакого смысла, – огрызнулся в ответ Клауд, вновь обретя свой голос от адреналина, вызванного этой мыслью. – Я - твой враг. Ты должен убивать меня, а не пытаться… сделать из меня СОЛДАТа.

Он не сказал “снова”, потому что он никогда и не был одним из них, не так ли?

– Неужели ты думаешь, что теперь, когда я заполучил тебя, я так просто позволю тебе уйти? – хватка Сефирота на его скулах усилилась, и Клауд отчаянно думал, не расколется ли его череп на маленькие кусочки. – Нет. Ты вернешься со мной туда, где я смогу присматривать за тобой. И я определенно не буду тебя убивать. – его улыбка стала еще шире, превратившись во что-то острое, чему не было названия. – Так просто ты от меня не избавишься. 

– Т-ты не можешь меня заставить, – Клауд начал отчаянно бросаться словами, когда даже следы надежды ускользали все дальше и дальше. – Я добьюсь того, чтобы меня исключили из программы, я–  

– Нет, ты этого не сделаешь, – хладнокровно оборвал его Сефирот, его глаза ни разу не обрывали зрительный контакт с Клаудом, – Ты будешь вести себя самым лучшим образом. Кроме того, – он наконец поднял подбородок и кинул расчетливый взгляд в сторону Нибельхейма. – Ты ведь не хочешь никаких несчастных последствий, не так ли? 

Клауд моментально застыл под хваткой Сефирота.

– В самом деле, – ровно произнес Сефирот, когда его довольные глаза вновь пересеклись со взглядом Клауда. – Ты начинаешь понимать свое место.

Этого не может быть. Этого не может…

– Что ты вообще… – Клауд резко вздохнул. Его голова начала слегка кружиться от постоянных перепадов между адреналином и полной апатией. – Что ты вообще с этого получишь?!

Вне зависимости от того, что Сефирот сделал с телом Дженовы, или того, какие у него были планы на планету, идея “давай вернемся в Мидгар, во времена расцвета Шинра и поиграем в СОЛДАТов” никогда не была чем-то, что Клауд мог себе представить в списке планов Сефирота. 

– Хм, – бескровное лицо Сефирота исказила ухмылка. – Какая еще причина мне нужна, кроме как смотреть, как ты корчишься? 

На это у него не было ответа.

– Если ты заставишь меня снова пройти через улучшения, – воздух на вдохе был обжигающе разрежен, но его хватило для прерывистых слов. Клауд смотрел в эти полные бесконечного безумия глаза, и чувствовал, как его сердце сжималось до боли, так, словно вот-вот разорвется. – Я убью тебя.

Это клятва, эхом отразилась в тесном пространстве между ними.

Взгляд Сефирота обжигал.

– Я с нетерпением буду ждать возможности посмотреть, как ты попытаешься.

В горле Клауда застрял несдвигаемый камень. Все слова исчезли, осталась лишь дыра в его животе.

– На этой ноте, – Сефирот навис еще ближе, согнувшись практически пополам, не разрывая их зрительного контакта. Если бы сердце Клауда начало биться еще сильнее, оно могло бы пробить себе дыру в его грудной клетке.

Камень за спиной был холоден и непоколебим. Тело Сефирота спереди было неумолимо, словно сталь, и его тонкие пряди волос скользили по обнаженным предплечьям Клауда.

Какого хера какогохера какогохеракакогохеракакогохера–

– Поздравляю, – теплое дыхание Сефирота коснулось лица Клауда, его зрачки сузились до тонких лезвий. В его лице было что-то странное, в его кислотном взгляде блестела ужасающая сытость. – Позволь мне лично поприветствовать тебя в рядах СОЛДАТ… Клауд.