Танечка Восьмиглазова сама не понимала, как она докатилась до жизни такой.
Беременность и в дальнейшем появление дочки стали для нее полнейшей неожиданностью. Нет, Таня предполагала, что рано или поздно станет матерью, но планировала это гораздо позже: когда Ричард наконец сделает ей предложение, они какое-то время поживут вместе в браке, посетят множество стран и насладятся друг другом. Тогда уже вполне можно и о детях задумываться.
Только реальность оказалась вообще какой-то очень странной.
Свадьба-то была, и не просто роспись, а помпезный праздник, да только закончилось все какой-то откровенной дикостью: разборками Ричарда и Юры Грачевича, влюбившегося в нее чуть ли не с первого взгляда. Пощечина от Ричарда, бедность с Юрой, неожиданная беременность и роды в хижине Вишневского перевернули стабильную, спокойную жизнь и привели к тому, что Таня не знала, что ей вообще делать.
Ричард любил только себя, однако к Танечке испытывал явно немало привязанности. А теперь их еще связывает совместный ребенок. Юра, который, казалось, свыкся с фактом своего не_отцовства, все реже находился дома и не уделял должного внимания ни ребенку, ни самой Тане.
Спустя четыре месяца после родов, укачивая кричащую от колик дочку поздней ночью, Танечка поняла, что ни от Юры, ни от Ричарда ждать помощи ей не придется, и все, что у нее есть — это маленькая дочь и глобальная усталость.
Юра даже не заметил собранных Таней вещей. Все перекочевало в багажник заботливого таксиста Феди. Таня просто села в автомобиль вместе с ребенком и попросила его отвезти «туда, куда нужно». Таксист всегда знал, кому и где нужно оказаться — а потому просто сказал странное «рыба не воробей — заряжай санки» и повез ее через весь город. Маленькая Алинка к тому времени перестала плакать и даже умилительно поагукала своей маме и вскоре заснула, разморенная дорогой.
Правда, Таня вообще не ожидала, что таксист привезет ее в лес.
Из которого, пьяно шатаясь, выбежит Игорь Катамаранов.
— А в-вы ч-чего тут…? — мужчина ошарашенно смотрел на Таню со свертком в руках. Видимо, какие-то мыслительные процессы в его голове все же работали, потому что он спустя пару мгновений ответил. — А кт- родился? Он мой, чт-ли? М-ня ты… Разв- было что? А где… А жить у м-ня негде, изв-ните… Над-до вам д-дом найти…
Танечке почему-то захотелось улыбнуться от непосредственности Катамаранова — известного «преступника» и вместе с тем министра. Куда там Ричарду и Юре? Только увидел ее с ребенком — тут же забеспокоился за неё и ребёнка, стал о жилье задумываться. А ведь у нее с Катамарановым даже ничего и близко не было!
Вроде как. Ту ночь с попыткой убийства Стрельникова Таня до сих пор плохо помнит. Хотя, кажется, Игорь тогда вообще все что можно проспал. Даже халявную водку.
— Меня Фёдор сюда привез, — объяснила Таня. — Туда, куда нужно.
Эти слова стали для Катамаранова, как ни странно, вполне себе логичным объяснением. Тот потер затылок, из-за чего оранжевая каска чуть съехала на лоб, и задумался.
— Сюда — это не дело, — ответил он почти трезвым голосом, что изрядно удивило. — Знаю, куда надо, и с этими словами свистнул Фёдору. — Т-кси! Вези нас! Зн-ешь, куда! — и с галантным жестом открыл Танечке дверь назад в машину.
Удивляться в Катамарановске было нечему, странностей всегда имелось хоть отбавляй, так что девушка просто пожала плечами и села назад.
В такси в этот раз играла очередная новинка Всеволода Старозубова, но Таня не вслушивалась. Зато Алинка сразу заулыбалась во сне под мягкие «ла-ла» и уткнулась в ткань тёплого одеяла. Катамаранов тоже что-то потихоньку напевал, пока таксист активно рассказывал ему про новое залитое самим Игорем масло.
Дом, к которому Катамаранов приказал привезти их, казался почему-то знакомым. Впрочем, хрущёвки везде одинаковые, так что удивляться нечему. Игорь сам забрал и сумки, и чемодан, и каким-то непостижимым образом даже разобранную и замотанную в какую-то старую простыню летнюю коляску.
— П-шли, — пробурчал он и направился в ближайший подъезд. Таня смело последовала за ним.
На третьем этаже они остановились, и Игорь ногой начал стучать в одну из стареньких дверей, обитую дерматином, кое-где уже порезанную. Алиночка от шума проснулась, но особо плакать не стала, лишь сонно посмотрела большими глазками на маму и недовольно заагукала.
— Не плачь, всё хорошо, милая, — девушка чмокнула её в лобик. — Всё в порядке.
— Отк-рывай, п-лковник! — проворчал Катамаранов, и за дверью послышались шаги.
Секунда — и перед ними оказался полковник Жилин собственной персоной. Тот осмотрел их странным нечитаемым взглядом, но потом на его лице появилась смягчительная снисходящая улыбка.
— Игорь, ну ты чего это шумишь? В двери ногами барабанишь, значит… Посажу тебя на пятнашечку, доиграешься! Ну заходите уж, коль такое дело? — и приоткрыл дверь шире.
Катамаранов пропустил Таню вперёд, и девушка смело вошла в небольшую квартирку Жилина. Тот, в свою очередь, помог ей разуться, осторожно снять пальто и при этом не разбудить только закемарившую девочку — её просто-напросто на время вручили Катамаранову, который так испугался, что замер с драгоценной ношей в руках.
—Татьяна Потаповна, Вы не волнуйтесь, сейчас мы со всем, значит-ца, разберёмся, — в своём духе заявил Жилин и повесил её пальто на плечики специально найденной вешалки. Какой внимательный полковник, знал, как пальто такое хранить!
— Спасибо Вам, Сергей Орестович, — улыбнулась она и забрала дочку у всё ещё взволнованного Катамаранова. — И Вам спасибо, Игорь Натальевич.
— Идите на кухоньку, — Жилин показал ей комнатушку. — Чай налейте, там с липой есть, самое оно по холоду. А мы с Игорем-то потолкуем.
Таня немного замешкалась: а вдруг полковник Катамаранова ругать будет? Игорь-то как лучше хотел, матери с ребёнком помочь, заботливый. Но ослушаться не посмела и вошла в предложенную комнатушку и тактично прикрыла дверь.
Взору предстала обычная постсоветская старая кухонька. При виде на неё сразу было очевидно: хозяин у неё внимательный и аккуратный, хоть и нечасто здесь бывал. Старенькая поржавевшая от времени газовая плита, на которой стояла кастрюля с только что приготовленным борщом, баллон, деревянный покосившийся стол, местами вздутый от воды да от времени — кажется, здесь кто-то много его заливал, постеленная на нём желтоватая скатерть… Каким-то непостижимым образом аккурат у окна даже уместилось старенькое, но добротное кресло. На подоконнике ровным строем стояли четыре кадки с разнообразными комнатными растениями. Одна из лиан так и вовсе вилась по всему окну, цеплялась за карниз и спускаясь водопадом дальше к полу.
— Красиво… — прошептала Таня, и тут дочка заворчала. — Что ты, Алиночка? — спросила она ласково. Девочка открыла глазки и чуть захныкала.
В этот момент на кухню зашёл Жилин. Он чуть робко улыбнулся и кивнул на девочку.
— Кушать хочет?
— Пока рановато ещё, — улыбнулась Таня. — Может, просто новую обстановку почувствовала, вот и проснулась. Спасибо вам, Сергей Орестович. Не успела я ещё, правда, чай налить. Алиночка отвлекла немного.
Жилин по-свойски, по-совиному усмехнулся в усы.
— О, так это ничего, сейчас мы… Сейчас Игорь тоже придёт, как раз поедим все вместе, а то негоже это вам обоим голодными да по холоду бросить, угу, — продолжая что-то бубнить себе под нос, Жилин достал белые кружки с нарисованными на них розами — чехословацкие, кажется, у Ричарда были похожие — и налил в них заваренный в стареньком металлическом чайнике липовый чай.
Сладкий, но не приторный аромат мигом разлетелся по кухоньке. Танечка даже прикрыла глаза, проваливаясь мигом в воспоминания детства, как родители отвозили её в деревню к бабушке, а та каждое утро пекла ей оладушки и заваривала тот самый липовый чай. Пышные оладушки, пахнущие мягко и приятно — солнцем, свободой и беззаботным летом, обязательно съедались с вкусным малиновым вареньем — а то и свежей малиной, если она приезжала в июле. Чай быстро выпивался, и юркая Таня быстро убегала на улицу, где светило яркое солнце, а, бегая по траве, можно было почувствовать прохладную нежную росу. Танечка улыбалась миру и жмурила глаза, а на душе было так легко-легко и радостно! И казалось, что весь мир — одно сплошное счастье.
Время шло, Таня взрослела, и чувство это закостенело, закрылось где-то в глубинах девичьей памяти, в тайных закоулках её романтичной души. И надо же, довелось ему вылезти из-за угла, возродиться из пепла именно здесь, в тесной кухоньке доблестного сотрудника милиции. Почему-то именно сейчас Таня чувствовала себя так спокойно и легко — прямо как в детстве, так умиротворённо… Словно здесь было её место. Её дом.
Странности какие-то. Интересно, не снимал ли Юра программу о мистике в этом доме?..
Пока Таня замечталась, Жилин успел подготовить им чай, налить в тарелки борща и поставить ложки. Вскоре пришёл и Катамаранов: на удивление вымытый и даже побритый и переодевшийся в другие майку и штаны. А ведь какой красивый парень, оказывается, скрывался под слоем грязи и мазута…
— Татьяна Потаповна, вы бы покушали борща-то… он с пампушками, вкусный. А дочку вашу я подержу, — сказал Жилин. — Я-то поесть успею, Игорю нашему на смену надо, вот он с вами-то и пообедает. А потом неизвестно когда придёт, хороший мой…
Танюша улыбнулась Жилину, после чего передала взгляд на закемарившую снова дочку и со спокойной душой передала свёрток полковнику. Девочка даже и не возмутилась и не почувствовала, что оказалась в незнакомых руках. Жилин сел на старое кресло аккурат у лиан и осторожно покачивал Алиночку.
Борщ оказался выше всяких похвал, и Таня сама не заметила, как съела половину порции: слишком уж голодная сама была, да и суп слишком вкусный и манил к себе больше. Но больше всего её во время этого неожиданного обеда удивил Катамаранов: он ел быстро, но с явной осторожностью, стараясь не стучать ложкой о края тарелки — видимо, чтобы не разбудить ненароком девочку. Даже такая небольшая забота тронула измученное сердце Тани. Игорь являл собой пример порядочности и заботы, и за маской алкоголика скрывалась добрая душа. Видимо, не исчез никуда из него тот смелый и внимательный мальчик из лагеря «Лисья горка» и не вытравил из него заботливость.
После сытного вкусного обеда Танюша и рассказала Жилину и Катамаранову всю правду, как она есть: Алиночка, пусть и капризничала временами, а всё равно отнимала много сил, Юра ей не помогал, но много требовал, с Ричардом тоже не сложилось. Поэтому уставшая и измотанная Танечка и отправилась «туда, куда нужно» — и почему-то оказалось, что именно в эту тёплую кухоньку полковника.
— Да, Татьяна Потаповна, ну, дела… — почесал затылок Жилин. — А что ж, оставайтесь. Мы с Игорьком потеснимся уж, — усмехнулся он в усы. — Только ж, это… кроватка нужна, коляска…
— Я д-стану, — пробубнил Игорь пьяным голосом и отпил глоток из неизвестно откуда взявшейся бутылки скипидара.
— Так, Игорь! — неожиданно в голосе полковника послышалась такая непривычная ему строгость. — Никакого скипидара и ничего подобного при ребёнке, ясно тебе?
Взгляд Катамаранова стал сразу таким непривычно растерянным, что у Тани аж в сердце защемило. И вспомнила, что похожий у Игоря был аккурат при её схватках в лесу: пытался, заботливый, скипидаром напоить и согреть таким образом.
— Ладно вам, Сергей Орестович, Игорь же не со зла, — улыбнулась Таня. — По привычке просто.
Катамаранов послал ей благодарный взгляд. Чудесный мужчина, жаль только, что алкоголиком стал.
Жилин посмотрел на Игоря с какой-то грустью и махнул рукой.
— Да что уж там, взять с Игорька нашего… Знаю, что не со зла, хороший он человек. Но смотри мне! Узнаю, что на ребёнка дышишь всякой гадостью — посажу на пятнашечку по-настоящему!
— П-нял, н-чальник, — пробубнил Игорь и ушёл из кухни. Судя по всему, в соседнюю гостиную, поскольку там слышался шум.
— Ох, Игорёша… — с какой-то лаской в голосе произнёс Жилин и снова повернулся к Тане. — В общем, останетесь здесь, под моим, так сказать, пристальным присмотром. Едой, питьём — всем обеспечим. А там решим, что дальше делать. Хорошо?
— Конечно, Сергей Орестович, — заулыбалась Таня.
Всё-таки Федя хорошо понял, куда именно её надо отвезти. И позаботился.
Удивительно всё-таки: Жилин, Катамаранов и Федя за один день сделали для неё больше, чем Юра и Ричард за все эти четыре месяца.
Через пару часов у Тани появились смесь для кормления (на случай всяких случайностей, как заявил Жилин), несколько ползунков, пелёнки и даже большая красная коляска, которую, как выяснилось позже, предоставил Григорий Стрельников: в своё время именно в ней катали Артёмку. Сердечко Тани дрогнуло от такой заботы от всех. За время декрета у неё появилась лишь купленная с рук маленькая летняя коляска, и с такой по зиме гулять было не очень удобно. А теперь — благодать!
Даже о комфортной ночёвке Жилин позаботился. Квартирка у него была небольшая: прихожая, кухонька да гостиная, так что для Тани и её дочки полковник уступил добротный диван, на котором ночевал сам. Себе же и Катамаранову, проживавшему постоянно именно у него (вот уж новости!), мужчина постелил на полу, использовав старый матрас. Танечка пыталась убедить их, что не стоит ей целый диван отдавать, но в итоге Игорь заворчал что-то вроде «Хватит», обнял лежащего на матрасе и ошарашенного Жилина и захрапел.
На том и порешили: Таня с дочкой спали на диване, а Игорь и Сергей — на матрасе аккурат у батареи.
***
После завтрака Танюша, оставшаяся с утра одна, достала коляску из-за двери и, положив отчего-то недовольную Алину в неё, отправилась на прогулку. Сегодня ни на какие съёмки ей было не нужно, и обычно в такие дни Танечка предавалась походам по парикмахерским да гастрономам. Позже, в отношениях с Юрой, это время пришлось отдать готовке из веток — оплачивать «хотелки» было просто нечем, а есть хотелось всегда. Хорошо хоть Юра, в отличие от Ричарда, к еде не привередлив. Таня задумалась: а как поступить теперь?.. Готовить ли еду? Борщ-то ещё остался, но вот не мало ли этого? Да и как ей отблагодарить Жилина за доброту и Игоря за внимательность? От оплаты за своё временное проживание полковник наотрез отказался, более того — заявил, что посчитает коррупцией! Что ж, зато Танюша умела готовить, а полковник — человек занятой и наверняка не всегда может успеть сделать обед. Значит, так и будет.
Улица встречала её ласково, даже несмотря на довольно холодную и ветреную погоду. Привычная серость не омрачала настроение, грязь словно бы и не замечалась, а солнышко, изредка выглядывавшее из-за серых туч, напоминало: весна уже совсем не за горами и совсем скоро пробудятся почки на деревьях ото сна, зазеленеет трава, и весь Катамарановск пробудится от зимнего сна!..
Прогулка вышла замечательной во всех отношениях: наблюдения за городскими жителями и укачивание взволновавшейся Алины отвлекли от тяжёлых мыслей, успокоил даже поход в магазин: Эдик, стоило ему заприметить известную ведущую в своём гастрономе, так впечатлился, что даже деньги за купленные Таней продукты не сразу взял. Но пришлось ещё и автограф ставить на коробке из-под молока, да и рассказать сплетни из мира эстрады, которых девушка из-за своего декрета знала не так много.
Но каково же было её удивление, когда она вернулась в квартиру и увидела там… действо. Катамаранов — уже опять где-то изгваздавшийся, с инструментами в руках пытался собрать маленькую деревянную кроватку. Рядом с ним с недоумённым выражением лица стоял сын Стрельникова — кажется, Артёмом звали. Причём он был без очков, так что немного изумлённый взгляд карих глаз девушка заприметила. Артём явно был ей удивлён, но ничего по этому поводу не сказал.
— Здравствуйте, — улыбчиво кивнула Танюша. — Это для Алиночки? Ой, спасибо огромное, да не стоило!
— Стоило, — буркнул Катамаранов, закрепляя спинку. — Нег-же дитю без кр-ватки-то… А этому, — он махнул в сторону Артёма. — Она всё равно не нужна.
Стрельников-младший тактично промолчал.
— Спасибо, — снова улыбнулась она. — Ой, я пока вам поесть приготовлю! Будете драники?
Взгляд Артёма неожиданно засиял, и Таня поняла: будут, даже если попытаются отказаться. Ну уж нет! Катамаранов же ничего не сказал, и Таня с Алиной пошла на кухню, дабы не мешать. Девушка приступила к работе, благо, картошка с мукой быстро нашлись. Правда, Алиночка немного снова начала скандалить и плакать каждый раз, когда Таня отвлекалась на сковороду, так что пришлось ей метаться меж дочкой и плитой… Пока не пришёл Артём и не забрал Алину молча к себе на руки и сел на старое кресло. На удивление, девочка сразу притихла и даже заагукала, глядя на новое лицо. Да и сам Артём неожиданно заулыбался и о чем-то болтал с её дочкой себе под нос и играл с ней неизвестно откуда взявшейся маленькой игрушкой зайчика. А Алине-то как в радость такая игра!.. Таня была поражена: как у Нателлы Стрельниковой вырос такой ласковый и милый сын?.. Видимо, Гриша смог найти в глубине своей души доброту и подарить её своему ребёнку.
— А как так получилось, что ни дядя Ричард, ни дядя Юра вас не ценили? — раздался вдруг на кухне тихий голос.
От самого вопроса сердце дрогнуло.
Ох, если бы сама Таня знала ответ!..
Артём смотрел на неё искренним жаждущим взглядом: не праздный, не риторический то вопрос был, мальчик действительно хотел знать. И решился спросить, несмотря на то, что обычно поразительно молчалив — настолько, что Таня вообще впервые его голос услышала. Алиночка тем временем дёргала Артёма за лацкан пиджака, требуя внимания, и он улыбнулся девочке.
— Ценили, наверное, — задумалась Танечка, стараясь подбирать слова. — Просто по-своему. Не как все и не как было нужно мне.
Такие слова Артёма, кажется, удовлетворили, раз он кивнул и что-то размышлял, судя по тому, как неотрывно он смотрел в одну точку на старенькой плитке на стене.
— Наверное, мама поэтому ушла от папы и от меня, — проговорил он ровным нейтральным голосом. — Мы ценили её, но ей требовалось другое.
Воспоминания о Нателле и хаосе, что она вытворяла, став президентом, заставляли мурашки бежать по телу. Находиться в плену опьянённой властью женщины было страшно, к тому же, слишком многое тогда довелось Танечке услышать из её уст — в том числе и о бывшем муже и сыне и что Артёмке знать точно не следовало. Незачем ранить бедного мальчика.
Но в чём-то он был всё же прав.
— Кто знает, кто знает, — протянула она, отключила плиту и приоткрыла крышку. Приятный вкусный аромат драников разносился по кухоньке.
— А вы уже нашли то, что нужно именно Вам? — с искренним любопытством спросил Артём.
Танечка задумалась. И расстраивать мальчика как-то не очень хотелось, и она сама ещё не была уверена, но одно девушка знала точно: ни к Юре, ни к Ричарду больше не вернётся. Меньше чем за сутки Жилин и Катамаранов сделали для неё больше, чем её мужчины — за всё время, что они были вместе. В этой маленькой кухоньке Таня впервые за долгое время чувствовала себя умиротворённо и расслабленно, так, что ей не надо пытаться быть какой-то особенной и уникальной. Её принимали здесь просто по определению.
— Ну ч-что, г-готова кр-роватка! — резко появившийся Игорь прервал размышления Танечки. — Пусть Алинка-то пр-римерит-то! Но матрас нуж-жен.
— Ой, так отец же всё передал, — засуетился Артём, вставая с прикорнувшей на его руках Алиночкой. — Игорь Натальевич, я там три пакета со всякими вещами в гостиной за вашим диваном поставил. В одном из них матрас же как раз.
Катамаранов кивнул и громко потопал назад в гостиную. Послышалось шебуршание и какое-то ворчание Игоря — обыденное, можно сказать, любил же он бурчать себе что-то под нос.
Таня тем временем наложила драники для Артёмки, налила ему чай с липой и забрала заснувшую дочку. Парень сразу чуть ли не накинулся на еду — голодный, видать, был.
— Спасибо огромное, тётя Таня, очень вкусно, — улыбнулся Стрельников-младший, с явным наслаждением уминая выпечку.
Позже к трапезе присоединился и Катамаранов, почти мигом умявший почти половину тарелки драников.
Глядя на них — таких довольных, сытых и благодарных ей, Таня улыбалась.
Место, где её ценили, кажется, нашлось.
***
Так и потянулись обычные будни… Но на деле совсем не такие: каждый из дней наполнялся чем-то радостным, вдохновляющим, а также ещё и внимательное и чуткое отношение к Тане делало жизнь более счастливой — и она не боялась этого признать.
Танечка не могла не сравнивать свою прошлую жизнь — под блеском софитов с Ричардом и с прогулками по полям с Юрочкой — и нынешнюю, в однокомнатной квартирке в старенькой многоэтажке.
Готовка с детства была одним из её любимых занятий, и больше, чем заниматься созданием блюд, ей нравилось наблюдать за реакцией тех, кого она угощала. Мама — женщина довольно придирчивая и строгая по жизни, расслаблялась и даже улыбалась ей, когда пробовала очередной приготовленный подросшей девочкой суп. Уплетал всё и довольный отец. Бабушка всегда нахваливала любое её блюдо, а если уж что не получалось — подсказывала, направляла, чтобы новая готовка получалась ещё лучше и дарила приятные эмоции. Однако Ричард не оценил её стараний: даже не стал пробовать её суп, заявив, что «обворожабельный мужчина будет есть только самые американские блюда». А у Тани сердце рвалось на части, когда он с довольным лицом прекрасно уплетал рассольник, приготовленный в ресторане. Не сразу Танечка поняла, в чём дело: не могла «любимая женщина» известного телеведущего быть домохозяйкой, ей следовало соответствовать самому Ричарду. Юра же уплетал всё, что готовила Таня, но считал это само собой разумеющимся — мол, а как же иначе? Раньше Танюше хватало комплиментов о её красоте, она наслаждалась этим… Но хотелось, чтобы оценили не только её внешность, а просто её саму — какая есть… Но обоим главным мужчинам было на неё в этом плане… плевать.
Чего нельзя сказать о Жилине и Катамаранове.
Да, они не говорили сотню комплиментов её бездонным глазам, точёной фигурке и очаровательной улыбке. Но они с большим удовольствием съедали всё, что готовила Танечка, и благодарили с таким усердием, что девушка пунцовела от неожиданности и слишком приятных эмоций. Сергей Орестович постоянно притаскивал ей то какие-то конфеты «только с завода привезённые», то специальную тумбу для её одежды — чехословацкую, помилуйте! — и талоны на привезённые новинки. Катамаранов, помимо постоянного предложения угостить скипидаром, с поражающей регулярностью помогал Тане на кухне натирать вареные овощи для первого прикорма Алиночке и выполнял любые её просьбы. Более того — кто бы мог подумать, что Игорёк может быть таким ласковым по отношению к малышке! А он был, и у Тани сердце пело, когда она видела, как осторожно Катамаранов брал девочку на руки, медленно укачивал и бормотал под нос тихо ласковые колыбельные. В этом плане, на удивление Восьмиглазовой, он был даже внимательнее Жилина. Хотя и тот отличался заботой неимоверной.
Правда, что Игорь, что Сергей редко когда бывали дома, порой даже не приходили домой ночевать… Но она всегда знала: если вдруг их нет дома, то Катамаранов обязательно или на болотах, или в лесу, или спит себе, отрабатывая «пятнашечку» в отделении у Жилина. Сам полковник чаще всего бегал по делам Стрельникова (недаром президент считал его своим важным помощником) или же ловил того самого Катамаранова.
Однако в последнее время Танечка начала что-то подозревать.
Внешне в их отношениях с Серёжей и Игорёшей, как сама девушка называла их в своей голове, ничего не изменилось. Точнее, общение стало даже лучше. Катамаранов старался чаще приходить трезвым и уже не предлагал скипидар, а один раз даже притарабанил из магазина Эдика дорогущую молочную смесь для Алиночки, Жилин постоянно угощал Таню то пирожками с её любимой вишней, то чаи заваривал, то специально во время «Слёз сентября» забирал девочку нянчить, чтобы она не отвлекала от просмотра любимого сериала… Таня видела, что и без того внимательные мужчины стали ещё больше уделять ей внимание, но больше всего её восхищало другое… И вместе с тем напрягало.
В их взгляде стало появляться что-то похожее на влюблённость.
Танечка хорошо знала эти ласковые морщинки возле глаз при взгляде на неё, блеск самих зрачков, открытая, мягкая улыбка… И ей бы испугаться этих неожиданных чувств обоих мужчин, если бы не одно «но».
Друг на друга они смотрели точно так же.
Катамарановск давно знал, что отношение Жилина и Катамаранова друг к другу выходили за рамки стандартных, но никто и не старался их оценить или осудить. Просто знали, что эти двое — с детства неразлучники, и даже трагедия, случившаяся с Игорем, не помешала остаться им очень близкими людьми. Разное происходило с их жизнями, но жители города прекрасно знали, что эти двое всегда и везде вместе. Жилин арестовывал буянившего Катамаранова «на пятнашечку», когда на улице бушевала вьюга, Игорь же притаскивал «полковнику своему» то подболотники, то скипидар, то ещё что-нибудь приятное. Сергей Орестович никогда не допустил бы, чтобы его Игорь пострадал, так что даже в ситуации с Зиночкой сделал всё возможное, чтобы его товарища не посадили — и отмазал от тюрьмы очень даже гениально. А Игорь же, когда по приказу Нателлы Жилина застрелили, отомстил ей максимально жестоким способом. Никто никогда, кстати, самого Катамаранова за это страшное преступление не осуждал. Разве что Артёмка с горечью и поджатыми губами взглянул на него, когда помогал забирать её тело с поля боя. Любил всё же Артём свою мать, даже несмотря на то, что она его самого чуть не убила — причём дважды, в том числе и на том злополучном поле. И за это, опять же, Жилин тоже Катамаранова не посадил.
Их нежные тёплые взгляды друг на друга Танечка видела и раньше, пару раз ей даже казалось, что она слышала что-то, что ей знать не следовало, а однажды не вовремя заглянула на кухоньку и увидела скользившие по спине Жилина руки Катамаранова… Благо, быстро тогда ускочила назад в гостиную и её присутствия никто не заметил. Теперь же такие же тёплые взгляды они кидали и друг на друга, и на неё саму, и Таня не знала, что ей и думать.
Разобраться во всём происходящем помог случай.
А точнее, очередной выпуск «Загадки дыры», в котором Юра расследовал её таинственное исчезновение. Поначалу Тане даже было приятно ощущать, что о ней всё же беспокоились, но через пять минут она уже разразилась праведным негодованием. В её пропаже обвинили Игоря Катамаранова!
Юра в своём апокалиптическом духе провёл расследование. Допросил Фёдора, заявившего на весь Союз о том, что он отвёз Таню «туда, куда надо было, и вообще, воробей не гвоздь», а именно — до Игоря Катамаранова. Тогда же и выяснилось, что на этом след известной телеведущей терялся и с тех пор её якобы никто не видел. В одной из сцен картинно плакал Ричард, глядя с тоской на фотографию девушки…
Таня наскоро собрала агукавшую дочку, выкатила коляску и вместе с Алиной отправилась аккурат в отделение милиции. Стоило ей туда зайти — так сразу чуть не попала под раздачу, спасибо музыканту из ОПГ «Железные рукава», который закрыл ее собой от странной и страшной бойни.
Юра Грачевич сидел в клетке и пытался вести передачу, крича на всю ивановскую, что могли сотворить с Таней и его дочерью. Ричард, напрочь растеряв свой американский акцент, возмущался, что это вообще-то его дочь, и параллельно с этим пытался отбиться от Катамаранова, кусавшего его за ноги. Стрельников (сам президент!) в это время заматывал голову стонущему Жилину. Водитель ОПГ пытался открыть замок на клетке Журналиста. Только Музыкант и Артём стояли у входа в полном недоумении, при этом Ваня-музыкант продолжал играть на синтезаторе, а Тёма держал телефон у уха. Но стоило мальчонке заметить Таню, как он мигом убрал телефон и подскочил к ней.
— Тёть Тань, здрасте! А вы тут… чего? Тоже новый выпуск увидели?
За тёмными очками эмоций было не разглядеть, но Тане это и не нужно было сейчас. Алина, проснувшись от криков, задумала было плакать, но она увидела знакомое лицо — Артёма, и уже со счастливой улыбкой заагукала и потянулась к нему ручками. Парнишка мигом аж просветлел, и Таня вручила девочку ему.
— Последи за ней, пожалуйста, а я пока разберусь, — улыбнулась Танюша и пошла в самое пекло бойни, кое-как залезла на стол, чудом не уронив документы, и закричала: — А ну-ка тихо, мальчики!
Никто не отреагировал.
Зато Танечка очень вовремя увидела одиноко лежащий пистолет аккурат на столе. Девушка аккуратно, подобрав юбочку, опустилась и взяла пистолет в руки. Правда, как с ним совладать, она ж и не стреляла ни разу?.. Но тут возле неё оказался Водитель из ОПГ, который снял пистолет с предохранителя, проверил и, удостоверившись в его работоспособности, спокойно вручил ей и отошёл в сторону. Удивительная беззалаберность, но в духе «Железных рукавов».
Танечка выставила руку вперёд, к потолку, зажмурилась и резко нажала на курок. Раздался громкий выстрел, висевший на честном слове плафон звякнул и рухнул на пол аккурат с Ричардом. От неожиданного выстрела все наконец замерли и прекратили бойню, и Таня гордо расправила плечи.
Она справилась!
— А теперь, надеюсь, вы меня будете слушать, — с довольной улыбкой произнесла девушка. — Ну и что вы тут устроили, мальчики?
— Танюша, Танечка! Ты нашлась! — восхищённо произнёс Юра в клетке.
— Я и не терялась, — фыркнула Таня. — Юра, я сама ушла. Я же даже записку оставила! Вот она! — с этими словами девушка достала записку из пиджака, и тут до неё дошло.
Точно. Она ж её с собой забрала.
— Ой…
— Так, всё, граждане и гражданки, вопрос, так сказать, решён, пропажа нашлась, освобождаем территорию, уходим отсюда, уходим, кыш! — сразу приосанился Жилин и начал осторожно выпроваживать ошарашенно молчащего Ричарда. Но его не хотел отпускать Катамаранов, не отпуская его ногу.
— Игорёша, фу!
— Он Таню об-бидел! — возмутился Катамаранов, но всё же убрал зубы от ноги телеведущего.
А душа девушки пела: какой же Игорь хороший, сразу её защищать кинулся! Раньше только Юра её так спасал — тогда на поле. Правда, никого не кусал. Это, видимо, прерогатива одного Игоря.
— Какой ужас! Танюша, моя обворожабельная, ты не пострадала? — Ричард подошёл к ней, всё ещё стоявшей на столе. — Где ты была всё это время? Мы с Юрой тебя везде разыскивали!
— Я была там, где надо, — самодовольно заметила Таня. — Вы в милицию нашу обращались за моими поисками, раз уж я, глупышка, записку забыла оставить?
— Вот сегодня как раз, Татьяна Потаповна, они и пришли, — усмехнулся Жилин в усы. — Правда, сразу почему-то бить решили. А нападение на сотрудника в форме, красивой очень, карается больше чем пятнашечкой, между прочим!
— Да потому что ты, милицейское лживое создание, покрываешь преступника — Игоря Катамаранова, который взял, схватил и утащил мою Танечку и мою Алиночку прочь!
— Никто меня не утаскивал! — Таня топнула ножкой по столу. — Я сама ушла!
— Но почему, о, милая Татьяна? — с искренним недоумением спросил Ричард.
Горькая усмешка от Тани и была ему главным ответом. Они так и не поняли ничего за это время, и пытались ли понять? А Ричард про дочь даже и не спросил, лишь Юра помнил об этом… И почему-то называл Алину своей дочерью, хотя фоном Таня чувствовала всегда: Юра тяжело переживал факт своего (не)отцовства.
— Потому что мне было тяжело, а вы мне не помогали! Ни ты, ни Юра! Я устала! — слезы подступали к глазам Тани. — Я так была рада, когда Алина родилась, но она раньше очень много плакала, требовала внимания… И днём, и ночью… Спала плохо… И я вместе с ней. А ты, Юра, хоть бы раз подошёл к ней, когда я сплю! Нет, расталкивал, чтобы я шла и её успокоила! Рано утром я была обязана вставать, готовить завтрак, потом — обед, и не дай Бог что-то не успею, ты же начнёшь гундеть!.. Одежда должна быть идеально выглажена, комнаты — убраны, я — не уставшей, накрашенной, причёсанной… А знаешь? Я была рада всё это делать, если бы ты, Юра, меня поддерживал и хотя бы доброе слово сказал! Хоть немного помог! Но ты лишь изредка говорил мне «спасибо», так редко, что я уже забыла, когда такое было! А если я что-то не успевала делать — ты же мне не помогал, только лишь осуждал! В последнее время так вообще увлёкся «Загадкой дыры» настолько, что порой сутками дома не появлялся, и я оставалась одна со своими делами, проблемами, заботами, без опоры на тебя! И я устала! Чертовски сильно устала!
Танечка остановилась, чтобы перевести дух, и взглянула на окружение. Катамаранов сидел у ног Артёма, несколько сгорбившись. Артём же внимательно смотрел на саму девушку, с осторожностью придерживая Алину, что дёргала парня за лацкан пиджака. Музыкант тоже перестал играть и теперь стоял с недоумённым видом, как и Водитель. Взгляды Жилина и Стрельникова являли собой грусть. Ричард и Юра с некоторым испугом и непониманием переглядывались.
Они так ничего и не поняли.
— А ты, Ричард? — обратилась Таня к бывшему мужу. — Ты же отец ребёнка, ты сам это знаешь! Почему ты ни разу к нам с Юрой и Алиной даже не приехал! Мы тебя звали! Я тебя приглашала! А ты ни разу не пришёл, не поглядел даже на доченьку, а она — твоя копия, полностью! Наплевать тебе на нас!.. И ладно на меня — не впервой, но…
— Н-льзя так, — перебил её пьяный Катамаранов и отпил из неизвестно откуда взявшейся в его руках бутылки скипидара. — Н-льзя, чтоб на т-бя наезж-жали… Скажи, Жилин!
— Всё верно, гражданка Восьмиглазова, такое у нас по законодательству, значит-ца, не допускается, — пробормотал ошарашенный полковник и поправил фуражку. — Незачем себя тут обижать. Других тоже как бы нежелательно… Но за дело нужно. Но у нас на это милиция есть в лице меня, красивого такого. Вот я этим и займусь, а вы, Татьяна Потаповна, не волнуйтесь, милиция разберётся! И волноваться вам нельзя! А учитывая, что вы — мама молодая — так тем более!
От этих неожиданных, но таких приятных слов сердце Танечки затрепетало, и она не смогла сдержать улыбки. Её душа пела от заботы. Всё-таки Фёдор был прав, и отвезти её к Катамаранову, который, в свою очередь, привёл её в свою обитель — к Жилину — и было самым правильным решением. Она оказалась там, где нужно, и самое главное — с кем нужно.
— Но Танечка, а где сейчас ты живёшь? — с недоумением спросил Ричард.
— У Сергея Орестовича, — гордо подняла голову Танечка. — И там меня по-настоящему ценят!
Сапогов издал короткий смешок, и Катамаранов его снова укусил за ногу, на что тот взвизгнул.
— Но Танечка, там же нельзя, там эта бестия скипидарная ошивается! — возмутился Юра, и тут к нему резко, буквально в пару шагов подскочил Жилин. Таня обомлела.
Его лицо, до этого момента относительно расслабленное, теперь пылало ярой ненавистью, в тёмных глазах плескалась первозданная ярость. Казалось, что хтонь, присущая Катамаранову, в этот момент завладела телом Жилина и теперь готовилась уничтожить врага, которым за одну секунду и стал Юра Грачевич.
Полковник Жилин всегда казался очень добродушным, милым, мягким человеком, которого легко продавить, но все забывали одну простую истину. Просто так полковниками не становятся, и для работы в правоохранительных органах и при наведении порядка требуется строгость, а порой, в отношении особо ярых преступников — и особая жестокость. В Жилине удивительным образом смешивалось добро и зло, мягкость и строгость, податливость и непоколебимость. И если обижали дорогих ему людей — то беда тому, кто встал у него на пути. Сейчас на пути встал Журналист, и Таня пискнула: кажется, ему несдобровать.
— Я смотрю, ты захотел на настоящую пятнашечку? Скажи спасибо, Юра, что я тебе ещё не дал её за оставление Татьяны Потаповны в опасности, а я бы мог. И мы все прекрасно в курсе, в каких обстоятельствах Таня рожала Алину. А сейчас я ещё и за оскорбление министра строительства и скипидарных дел засажу.
Юра же полыхал «праведным» огнём.
— Ага, полковник Жилин угрожает независимой прессе! Да я…
— Тише, Грачевич, — вдруг неожиданно мягко произнёс Ричард и повернул голову к Тане. — Тебе у них двоих нравится?
Девушка кивнула.
— Они тебе помогают?
— Конечно! — Таня подняла голову. — Во всём! Алина Игорька так вообще любит без меры, постоянно каску хочет с него стащить! Кроватку он мне собирал… Серёжа тоже то тумбу притащит, то Таню покупает, то покормит, то ещё что…
— Таня! — возмутился Юра. — Это ещё ничего не значит!
— Значит! — вдруг послышался голос Артёмки. — Дядь Юр, если вы тётю Таню хотя бы немного любите, то оставьте её и дайте ей жить так, как ей хочется.
Стрельников-старший довольно хмыкнул на это высказывание сына. От Артёма в принципе слова трудно услышать, молчал больше, а тут… И он на защиту встал!
— Верно говоришь, сын, — кивнул Григорий Стрельников и повернулся. — Я в своё время Нателлу не желал отпускать, так сама ушла, да ещё как… И что оно вышло?
— Да не в том дело, пап! — Тёма поджал губы. — Они оба тётю Таню любят просто как красивую картинку. А дядя Игорь и дядя Серёжа любят её просто потому, что она есть.
Все обомлели. Таня аж рот приоткрыла и с удивлением воззрилась на мальчика, что говорил… истину. Которую она сама боялась принять. Хотя всё так и было…
…правда, про чувства мужчин она лишь мельком догадывалась.
— Сын, ты… — начал было Стрельников, но Артём его перебил.
— Пап, я много молчу, но много и видел и вижу, — высказал он. — Всегда так было. Даже свадьбу дядя Ричард устроил ради своих интересов. А дядя Юра, влюбившись в образ, голову потерял. Вспомни случай со стрелой. Тётя Таня говорить начала, а дяде Юре это не нравилось. И что он сделал? Чуть не уничтожил её здоровье заново.
В сердце болезненно кольнуло. Таня предпочитала не вспоминать об этом страшном факте, когда Юра в угоду своему желанию чуть не лишил её здоровья и речи, но Артём резко повернул её к правде, от которой она бежала.
И к чему в итоге добежала?
— А дядя Игорь и дядя Серёжа её по-настоящему любят. Так, как надо. А сказать ей об этом боятся, чтобы не ранить, — закончил Артём, нежно придерживая прикемарившую наконец Алину.
Вот так безапелляционно, не давая никому права на оправдание или объяснение Артём Стрельников рассудил любовный многоугольник, который им оказался как-то совсем неожиданно. Юра аж уронил микрофон от сказанного. Жилин с Катамарановым бегло переглянулись, и Игорь кивнул.
Что-то они решили меж собой, а то, что они чуть ли не телепаты, Таня не раз убеждалась. По взгляду робкому друг друга понимали.
— Тань… ты с нами с Сер-рёгой… буд-шь? — вдруг произнёс Катамаранов, еле как вставая, цепляясь за опешившего Ричарда. — Как ж-на или вроде того…
У Музыканта от такого аж синтезатор с подставки свалился. Таня в шоке смотрела на Игоря, а он на неё — неожиданно трезвым и уверенным взглядом.
— Но это если ты захочешь, — поспешил объясниться Жилин и подошёл к столу. — Да, как говорится, так быстро такие дела не делаются, но у нас в Катамарановске всё по-всякому случается. Просто… Мы оба с Игорем… в общем… ну…
— Папа!!! — послышался громкий младенческий голос.
Все присутствующие обернулись на ошарашенного Артёма, держащего довольную проснувшуюся Алину. А девочка улыбалась и смотрела аккурат на… Катамаранова, выронившего от неожиданности бутылку.
— Вообще-то папа — это я… — с американским акцентом произнёс Ричард, но его уже никто не слушал.
Жилин быстренько помог Танечке спуститься со стола и подвёл её к дочери. Девушка взяла её на руки и с довольной улыбкой подошла к Катамаранову. Тот явно смущался только активного внимания к своей персоне, но по зарумянившимся щекам стало ясно: ему более чем приятно.
— Буду, Игорь. Буду, — Таня улыбнулась и посмотрела сначала на Катамаранова, позже — и на мигом раздобревшего Жилина. — Только просьба будет одна. Сергей Орестович, отпустите Юрочку-то. Он же хороший, просто волновался за меня… по-своему.
— Добрая вы душа, Татьяна Потаповна, — улыбнулся полковник в усы. — Но раз надо — сделаем!
Клетка вскоре была открыта, Юра вместе с микрофоном подскочил к Тане и чуть не оттащил Катамаранова, который только больше прильнул к девушке и рукой играл с довольной Алиночкой. Жилин в это время поставил чайник греться и достал конфеты («конфискованные, между прочим). ОПГ «Железные рукава» чуть было не ретировались под шумок, однако их остановил Катамаранов, буквально за шкирку поволочивший президента с сыном за стол с бумагами. Усадили и Ричарда, всучив ему дочку на время, и Юру, что никак не хотел отдавать микрофон… Постепенно разговор у противоборствующих сторон завязался сам собой, и немного непонятно было, как и почему Юра и Жилин начали спорить о ползунках, Катамаранов подливал скипидар в чашку не замечающего этого Ричарда, который, в свою очередь, играл с Алиной… Артём хихикал, глядя на это действо, Музыкант наигрывал тихую мелодию, а Водитель со Стрельниковым тихо переговаривались о президентских делах. В частности, Гриша что-то про организацию детских садов высказывал…
Под вечер все начали расходиться из отделения милиции, и Ричард с Юрой — то ли пристыженные, то ли искренние — обещались заглянуть на днях. ОПГ исчезли так же лихо и незаметно, как и появлялись. Танечку же вместе с Алиночкой усадили в милицейский «бобик», предварительно укутав ещё и в плед, дабы не дать замёрзнуть.
— Сейчас, Татьяна Потаповна, домой поедем. Только отделение закрою, а то разворуют тут, знаете, всякие Игори…
Катамаранов, сидящий в задней части машины с бутылкой скипидара в обнимку, усмехнулся и отпил жидкость.
— Федька вс-гда знает, куда везти, — вдруг произнёс он и подмигнул Тане. — Верно?
«Туда, куда нужно». По точному маршруту отвёз её Федя.
Танечка наклонилась и поцеловала Игоря в щёку.
— Так, а это что у нас тут за нарушение общественного порядка? Засажу на пятнашечку, охо-хо… — с этими шутливыми словами Жилин залез в машину, а Таня быстренько поцеловала и его — чтобы не паясничал.
— Тр-гай уже, н-чальник, — буркнул Катамаранов. — А то наша дама уст-ла небось…
— Не устала почти, — улыбнулась Таня. — Всё хорошо, мальчики.
— Всё равно отдыхать надо больше, Татьяна Пот… Таня, — исправился он под пристальным взглядом девушки. — Едем домой?
— Едем, — с улыбкой кивнула Таня, и милицейский «бобик» загудел.
Весна уже полностью начинала вступать в свои права, несмотря на уличную прохладу, и кое-где уже начали легонько распускаться первые листочки. Снег уже совсем сошёл, и природа демонстрировала ярко: я проснулась ото сна, просыпайтесь и вы! Живите, радуйтесь, любите!
Таня делала всё это вместе. На душе наконец было спокойно и умиротворённо. Алина довольно улыбалась и мило агукала, радуясь счастливой маме.
Да, теперь всё оказалось именно так, как и было нужно.