С тех пор прошло несколько дней. Не то из чувства вины, не то ещё по какой-то причине, Эзоп отдалился от Кларка, намеренно держа с ним дистанцию. Поначалу провидец особо не жаловался на такой исход событий – его радовало, что в кои-то веки ему не придётся лишний раз взаимодействовать с этим неуравновешенным психопатом. Но со временем оглушающая тишина и одиночество наскучили ему, изо дня в день сидеть без дела в пустом, холодном подвале настолько осточертело, что, как бы ни неприятно ему было это признавать, он с нетерпением ждал, когда же Карл соизволит навестить его: лучше уж хоть какая-то компания, чем полное её отсутствие.

***

Одним пасмурным утром, когда сон только-только начал отступать, Илай услышал приятную мелодию, доносящуюся сверху. Впервые за всё то время, что он находился в этом доме, Эзоп прикоснулся к прекрасному инструменту: миг, когда провидцу вновь представилась бы возможность насладиться его игрой, был лишь вопросом времени. Музыка лилась, пропитанная грустью, наполняя собою всё помещение; Илай не знал, что это была за композиция, но неведение никак не мешало ему наслаждаться мелодией, вслушиваясь в красоту её переходов, таинственную глубину, прелесть созвучия, погружаясь в неё и позволяя навеянной ею печали окутать его. Как будто по инерции, он поднялся с кровати и неспешно прошагал к выходу из подвала. Рука его робко легла на дверную ручку, слегка надавливая и, совершенно неожиданно, позволяя тем самым двери открыться, выпуская его наружу. А чарующая мелодия всё продолжалась, выходя из-под умелых пальцев своего исполнителя, который и не думал отрываться от своего занятия, полностью отдаваясь игре. Тихо-тихо, словно боясь спугнуть его, прервав тем самым чудесный поток звуков, провидец подошёл к своему мучителю, как околдованный, встав примерно в метре от него и притаившись, никак его не отвлекая и позволяя ему завершить своё исполнение. Стоило последнему аккорду стихнуть, как дом снова погрузился в гнетущее безмолвие, нарушаемое лишь тихим дыханием обоих парней, никак не решающихся начать разговор.

– Ну? И каков твой вердикт? – всё же заговорил первым юноша с серебряными волосами, развернувшись и вопросительно взглянув на своего слушателя.

– Эзоп, это… было просто потрясающе… – не скрывая восхищения ответил Кларк, всё ещё не до конца веря в происходящее.

– Рад, что ты оценил, – всё так же сухо, как и обычно, сказал бальзамировщик, поворачиваясь обратно к инструменту и начиная наигрывать какую-то ненавязчивую песенку одной рукой, – Как ты вышел из подвала?

– Кажется, ты забыл закрыть за собой дверь…

– В самом деле? Что ж, значит, буду внимательнее в следующий раз. Можешь остаться на завтрак, если хочешь, я не буду тебя выгонять.

Илай опустил голову, невольно прикусив нижнюю губу – эта крохотная привычка всегда являла себя, когда он нервничал. Взяв себя в руки, он в нерешительности двинулся вперёд, усаживаясь подле Карла, но не осмеливаясь поднять на него глаза. Удивительно – отметил он про себя – что длина цепи, до сих пор болтающейся на его ноге, это позволяла. Эзоп же в свою очередь никак не отреагировал на его действия, по видимому, решив не обращать на возлюбленного никакого внимания.

– Эзоп, – вздохнув для уверенности, начал диалог Кларк, – Нам нужно поговорить.

– Интересно, о чём же? – не отрываясь от клавиш, отозвался бальзамировщик.

– О нас. О наших отношениях и комфортном сосуществовании.

– Не вижу в этом смысла – меня всё устраивает, и мне живётся с тобой вполне комфортно.

– Да, я не сомневаюсь, но что насчёт меня? Неужели тебя совсем не волнует, что чувствую я?

– Хорошо, что ты предлагаешь? – повернулся к своей пассии Карл, наконец отвлёкшись от инструмента.

– Компромисс, Эзоп. Я уважаю тебя и твои желания, а ты – меня и мои желания, мои личные границы. Я уверен, что найти расклад, при котором мы оба будем довольны – возможно.

– И что же ты от меня хочешь?

– Для начала мне бы хотелось, чтобы мы реже занимались... интимом, – шрамированные щёки тронул едва заметный румянец – в силу своего мировоззрения Кларк всё ещё находил эту тему до ужаса смущающей, – Я понимаю, должно быть, для тебя это необходимо, но у меня это вызывает лишь отторжение. Я не против уступить тебе, если у тебя в этом такая потребность, но проблема в том, что каждый раз ты берёшь меня силой, даже не спрашивая моего согласия.

– Буду я ещё у тебя разрешения спрашивать. Я и так знаю, что ты откажешь, когда бы я ни спросил.

– Ну, да, ты прав, я бы действительно предпочёл, чтобы мы этим не занимались совершенно, но как я и сказал, я могу пойти на уступки. Просто мне бы хотелось... Больше внимания к моему состоянию, я думаю. Что, если у меня совершенно не будет настроения, или я буду плохо себя чувствовать, или...

– Илай, – прервал его Карл, – Я желаю тебя каждую секунду своей жизни. Ты должен быть мне благодарен, что я не провожу с тобой время в постели сутками напролёт, – в поражённом взгляде Илая читалось разочарование, – Я и так иду на большие жертвы из любви к тебе. Так почему и ты не можешь чем-то пожертвовать ради меня? Раз уж ты, как ты уверял меня недавно, так меня любишь. В конце концов, я не так уж и много с тебя требую, – Илай не ответил, отрешённо опустив голову, – Что ещё?

– Ну... Должно быть, меньше контроля с твоей стороны?

– Чтобы ты сбежал, и все мои усилия ушли насмарку? Я уже не кормлю тебя с ложечки и не мою тебя в ванне, как ты и просил, а ты всё ещё чем-то недоволен?

– Но это не отменяет того, что ты мне и шагу лишнего сделать не даёшь! Ты отслеживаешь каждое малейшее моё действие, даже вздохнуть спокойно нельзя!

– Илай. Ответь мне. Ты сейчас серьёзно?

– Просто хочу сказать, что ты чересчур давишь на меня для человека, который клянётся мне в безграничной любви.

– Вот как. Ну, ничем не могу помочь.

Илай замолк, стараясь переварить сложившуюся ситуацию. Надавить на чувства и какую-никакую совесть серовласого бальзамировщика, увы, не удалось – конечно, за этот месяц Кларк уже успел сполна осознать весь эгоизм Эзопа, но какие-то надежды на него он ещё возлагал: может, здесь сыграла роль его вера в человечество и всё лучшее в этом мире, а может таким образом он просто старался совсем уж не упасть духом от безысходности своего положения. В любом случае, вообразить подобный диалог с Гертрудой ему было не под силу: если у них и возникали какие-то проблемы, недопонимания или даже конфликты, они всегда умели найти общий язык, не стеснялись своих мыслей и эмоций, обсуждали всё с непременным взаимопониманием и взаимоуважением, чтобы избежать в будущем подобных казусов. С Эзопом было... Сложнее. Куда сложнее...

Справедливости ради, всю ту вакханалию, что происходила между ними ещё со дня их знакомства, даже полноценными романтическими отношениями назвать было сложно, и понимали это в равной степени как Эзоп, так и Илай. Карл был однозначно болен, но совсем не глуп – его не проведёшь сладкими речами, когда истина лежит на поверхности, и терпеть весь этот фарс он не намерен. Провидец тяжело вздохнул: у него прямо голова шла кругом, когда он пытался анализировать своего похитителя и прийти хоть к какому-то решению на основе его действий. Желания Эзопа – это, без прикрас, палка о двух концах: он жаждет любви друида, но хочет, чтобы она была искренней, даже если это невозможно из-за его собственных поступков. Выходит, хоть дай ему то вожделенное, хоть откажи – итог будет один. План постепенного сближения с насильником понемногу терпел крах.

И всё же, трепетно хватаясь за последний шанс, Илай решил пойти до конца, не сдаваясь раньше времени. В эту секунду он опасливо обнял Эзопа за руку, со страхом размышляя о последствиях. Карл замер, а Илай, почувствов его напряжение, уже начал молиться.

– Что ты делаешь? – ледяной голос прервал затянувшееся молчание.

– Эзоп, ты мне совсем не веришь? – как можно более подобострастно заговорил Кларк, прильнув к нему ещё ближе, – Но ведь мои чувства искренни, почему ты не хочешь дать мне хотя бы шанса?

– Потому что я знаю, что твои слова – не более, чем лживая мерзость. Аж блевать тянет от твоего притворства.

– Но Эзоп, я не притворяюсь! Я говорю чистейшую правду! Я тебя люблю!

– Рот свой закрой, пока я не дал тебе по губам.

– Но-

– Тебя жизнь вообще ничему не учит?

– Эзоп, я не лгу. Я знаю, что ты чувствуешь, знаю, о чём размышляешь, но прошу, поверь мне! – не сдавался Кларк, – Я тебя люблю. Ну как мне тебя в этом убедить?

– Послушай меня, Илай, – холодно промолвил Эзоп, – Я. Ненавижу. Лжецов. Запомни это раз и навсегда. Тебе повезло, что я люблю тебя сильнее. В ином случае я бы уже отправил тебя на тот свет.

Провидец умолк, опустив голову уже без всякой надежды. Карл уже чуть ли не прямым текстом ему говорит: «Перестань сию же минуту или я тебя прикончу». Жутко, но как иначе поступить он не ведал. На самом деле он уже смирился с поражением и мыслью о том, что придётся теперь ему ломать голову над новым планом.

– И всё же... – решился он предпринять свою последнюю попытку, – Просто... подумай. Что если я правда не вру? Что если я действительно тебя люблю, но теперь в силу обстоятельств не могу доказать тебе этого? Только представь, какой бы стала наша жизнь, если бы ты перестал упираться! Мы могли бы быть счастливы! Эзоп, я знаю, я обидел тебя, знаю, что был неправ. Мне очень жаль, я не хотел тебя ранить, я был глупым и не понимал, что упускаю свою судьбу! – руки потянулась к лицу Эзопа, поворачивая его к себе; внутри Илай содрогнулся, ведь понял, что увлёкся и что сейчас сам помогает Карлу узреть его обман, ходя по такому тонкому льду и позволяя ему лицезреть его мимику, – Гертруда в прошлом, любимый. Fy angel^*, я люблю тебя и только тебя. Мне больше никто не нужен. Хочешь бей меня, хочешь насилуй, хочешь оскорбляй или издевайся надо мной – я всё равно буду любить тебя и ждать, когда твоё разгневанное сердце оттает.

Сердце самого Илая в этот момент колотилось как бешеное и он с ужасом надеялся, что Эзоп не слышит этого безумного стука о его грудную клетку. Он не видел лица насильника, не мог даже подумать, что у него сейчас на уме и удалась ли эта афера. Поверит или нет? Разозлится ли он сей раз? И каковы шансы, что в этот раз всё не закончится летальным исходом?

– Встань, – твёрдо сказал бальзамировщик, его голос после стольких минут безмолвия прозвучал слишком громко, отчего парнишка встрепенулся и в то же мгновение покорно поднялся, ожидая дальнейших указаний, – Раздевайся, – лëгкий румянец тронул щёки провидца, но он подчинился, начав снимать с себя одежду; стоило лишней ткани спасть с его оголённого тела, как его сразу же обдало лёгким холодом, – Ложись на диван, – Илай осторожно прошагал к месту, где, как он помнил, находился диван, и расположился на его поверхности, обратив лик к потолку, – И не вздумай вставать. Я сейчас приду.

Кларк услышал, как вслед за ним со своего места поднялся и Карл, устремившись куда-то к лестнице на второй этаж. Он напряжённо сложил руки на груди, вслушиваясь в шаги похитителя и ожидая его возвращения, уже предчувствуя, к чему всё идёт и стараясь хоть как-то на это настроиться. Эзоп вернулся довольно скоро, опустившись на диван и прильнув к губам друида своими. Илай не мог не вздрогнуть, когда, отстранившись, Эзоп коснулся пальцами его сосков.

– Не надо... – слабо запротестовал провидец, захотев отодвинуться.

– Ты всегда так мило дёргаешься, когда я их касаюсь. Я не сумел удержаться. Мой очаровательный мальчик с чувствительной грудью... – это было выше сил Илая, что, устыдившись, отвернул своё лицо, прикрыв его рукой, пока раззадоренный такой реакцией Эзоп продолжал свою сладкую пытку до тех пор, пока вдоволь не наигрался.

– Расслабься, – посоветовал Карл, когда его тонкие, обильно смазанные пальцы приблизились к колечку мышц.

Руки Эзопа, всегда холодные, когда у самой смерти, только добавляли тем самым остроты ощущений: Илай попросту не знал, куда ему деваться. Движения Карла были плавные, нежные, а пальцы то и дело намеренно задевали заветный комочек нервов, вынуждая покрыться приятными мурашками. Всё это так контрастировало с их обычными моментами близости, что друид и не знал, как вести себя и что думать.

– Как ты? – мягко поинтересовался Эзоп.

– Нормально... Я думаю... – неуверенно ответил провидец.

– Думаю, достаточно, – решил юноша, и в следующие мгновения белая рубашка спала с его плеч.

Илай замер в ожидании; Эзоп мягко взял его за бёдра и друид почувствовал, как он медленно входит в его нутро во всю свою длину. Из груди провидца вырвался вздох: чувство наполненности всё ещё было трудно осознать и вдруг он заметил, что что-то в этих ощущениях переменилось. Эзоп дал любимому время, чтобы тот привык, прежде чем начать плавные движения.

– Эзоп? Ты что-то сделал? – решился спросить об изменениях Кларк, не понимая, однако, как даже сформулировать свой вопрос; Эзоп сперва молчал в недоумении.

– А, я понял, о чём ты, – похоже, сообразил Карл, – Я просто решил использовать в этот раз защиту. Знаешь, на самом деле, я хотел прибегнуть к ней ещё в первый день, но ты и сам помнишь – ты очень меня разозлил, и я... Передумал.

«Передумал он, содомит проклятый...» – злобно подумал Илай, однако, промолчал.

– Не больно? – заботливо поинтересовался Эзоп, осторожно двигаясь внутри.

– На удивление... Нет, – озадаченно ответил провидец, пытаясь разобраться в новых ощущениях.

Эзоп аккуратно переменил положение, расположившись на диване рядом с возлюбленным и прижимаясь теперь своей обнажённой грудью к его красивой спине. Он ласково обнимал его и утешал, оглаживая чувствительную кожу и продолжая нежно двигаться, параллельно то и дело одаривая его лёгкими поцелуями.

– Тебе приятно? – тихо вопросил Карл, бережно придерживая возлюбленного.

– Да... – нехотя отозвался Илай, чуть поколебавшись, спрятав раскрасневшееся лицо в подушке.

А самым ужасным было то, что он даже не лгал. Он едва мог найти себе место, чуть ли не теряя голову от этих ощущений и желая провалиться сквозь землю от ужасного стыда. Естественная реакция его тела на чужие ласки никак не хотела укладываться у несчастного юноши в голове...

– Вот видишь? – улыбнулся насильник, – А ведь всего-то надо было перестать сопротивляться.

Илай не желал ему отвечать, не желал с ним говорить и видеть его, чувствовать внутри своего тела. Долгожданное общение вновь зашло совершенно не туда, и теперь он снова грезил о той изоляции, которую уже успел возненавидеть за прошедшую неделю. Уж лучше тухнуть в полном одиночестве, сходя с ума от неумолимого однообразия, чем делить с Эзопом моменты, которые должны быть предназначены только для Гертруды и её одной и чувствовать, как собственное тело постепенно становится злейшим врагом.

В те жестокие минуты он ощутил себя грязным и испорченным. Его тело сходило с ума от удовольствия, с охотой отзываясь на все манипуляции Эзопа и поддаваясь им, требуя большего. В мыслях же он был готов завыть от этого позора, в тот миг он, пожалуй, ненавидел себя ещё сильнее, чем Эзопа. От чувства вины перед Гертрудой неприятно сдавило горло: он был уверен, что предал её, что изменил ей, отчего он сам себе стал омерзителен. Пожалуй, сейчас он видел себя даже большим извращенцем, чем Карла.

– Не сдерживайся, прошу тебя, я просто обожаю твой голос… – томно прохрипел Эзоп ему на ухо, пройдясь языком по его шее, вызывая новый всплеск ощущений, от которых лёгкая дрожь пробежалась по его телу.

Сперва он сопротивлялся, но спустя время похотливые стоны сами стали доноситься из его уст, и он с ужасом осознавал, что они были ничуть не наигранные. Должно быть, этот звук ласкал слух Эзопа, чьи вздохи всё это время раздавались прямо над ухом друида и чьë дыхание легонько щекотало кожу. Будто желая добить его, бальзамировщик вновь вернулся к чувствительным соскам своей пассии, дразняще гладя их и сжимая меж подушечками пальцев, разрушая тем самым в голове друида последние табу. Свободная рука легла на требующий внимания член, и именно этот миг, когда он принялся ублажать провидца ритмичными движениями по всей длине, стал для несчастного Илая точкой невозврата в этом омерзительном море грязи и похоти, в коем он утопал все последующие минуты.

– Эзоп… я… – начал было юноша, когда понял, что уже на пределе, но Эзоп понял его и без слов.

– Хорошо, что ты предупредил – мне бы не хотелось запачкать диван, – сказал он, меняя позу и помогая Илаю усесться на нём сверху.

Кларк уже почти и не контролировал себя, отдаваясь наслажденью без остатка. Уже сегодня, чуть погодя, он будет глубоко жалеть о своей слабости и стыдиться собственной развратности, горюя и ненавидя самого себя. Но в этот миг он попросту не мог остановиться, блаженно закатывая прикрытые синие глаза и самозабвенно двигаясь навстречу нарастающему удовольствию, одаривая Эзопа новыми громкими стонами. Всё остальное ушло на второй план – в настоящий момент его волновали только собственные ощущения, в которых он хотел забыться.

– Ты такой красивый... – не мог не произнести Эзоп, не в силах оторвать своего взгляда от образа любимого.

Илай сам примыкает к похитителю, завлекая его в долгий, чувственный поцелуй. Всего несколько мгновений, и оргазм накрывает их с головой. Какое-то время они просто молча лежат в объятиях друг друга, приходя в себя после полученного экстаза и разделяя этот миг сладкого умиротворения.

«Какой же я всё-таки мерзкий...» – в мыслях произносит Кларк, прежде чем погрузиться в лёгкую дрёму. А минуты неспешно тянулись одна за другой, сменяя друг друга в безмолвном течении, пока холодные капли падали с неба за окном.

– Эзоп? – спустя время тихо обратился парень к своему партнёру, на что получил с его стороны ленивое «м?» – Ты веришь мне?

– Не знаю, – после долгого молчания отозвался Карл.

– В смысле «не знаю»? И как мне это понимать?

– Не знаю.

– Эзоп! – возмутился провидец, приподнявшись на локтях, чтобы обиженно посмотреть на похитителя, чья рука мягко опустилась ему на голову, потрепав по волосам.

– Как хочешь, так и понимай.