«Это были... специфические времена.

    Тогда люди жили до скудного мало. Те, до кого не успевало дойти,

    что полагаться на кого-то помимо себя за редчайшими исключениями губительно, жили ещё быстрее.

    Иногда мне казалось, что я окружён живыми мертвецами»

    – Император (приватная беседа).

    Естественный шум жилого отсека взрезал противный писк устройства коммуникаций:

    – «Эр-Вэ-один-четырнадцать», в коридор, немедленно!

    Он поднял взгляд на динамик. Уже второй раз за день... Кому теперь там не сиделось спокойно?

    Пришлось идти, конечно. Пока он шёл, его провожали настороженными, беспокойными взглядами: каждый раз, когда кто-то мутил воду настолько сильно, что на это приходилось реагировать силовым структурам (или не сильно, но просто слишком заметно), им всем могло достаться через общую ответственность.

    Как только он вышел, один из ожидавших снаружи военных тут же попытался к нему шагнуть, чтобы взять под конвой, но старший остановил того жестом:

    – Не стоит. «Эр-Вэ-один-четырнадцать»? – осведомился тот, соблюдая формальность.

    – Да. Снова спортзал? – поинтересовался он в ответ, не теряя времени. Едва заметно кивнув, старший жестом велел всем следовать за ним, разделяя его спешку:

    – Нет, на этот раз санузел. Прости, Эр-Вэ, уже второй раз за сегодня... я бы не хотел соваться туда самостоятельно.

    Старший на ходу взглянул на наручный компьютер, и он догадался: на сцинтилляционном детекторе в санузле зафиксирована реакция, и достаточно серьёзная для того, чтобы туда пробовал соваться разумный человек. Наверное, поэтому старший и извинился – похоже, работа предстояла трудоёмкая. Или тонкая – в зависимости от нюансов, которых он пока что не знал.

    – Засвет сильный, – тихо сообщил ему старший. – Ты справишься?

    – Я должен, сэр Анхальт.

    Подполковник Анхальт ему нравился. Фридрих был, наверное, наилучшим человеком здесь; тот ко всем относился одинаково корректно и не то что не угнетал кого-либо, даже несмотря на то, что был одним из самых влиятельных офицеров, – даже не хамил никому. Ни просто так, без причины, ни под плохое настроение. Тем не менее, дорогу Фридриху старались не переходить, потому что глупым или мягким тот не был.

    – Хорошо. Входи. Мы ждём прямо тут, готовы входить по твоему сигналу.

    Он мягко улыбнулся в ответ, показывая, что беспокоиться или напрягаться было нечего, и что проблем не будет. Последнее было важным. На него уже полагались, и он старательно отрабатывал возложенную на него роль старшего над эсперами.

    Вообще, тут и беспокоиться было нечего: он уже понимал, что происходило в санузле; уже учуял бушевавшую там ярость, возмущение, боль и едва заметную, почти поблёкшую за всем этим похоть. Чуял он сильно, отчётливо: у кого-то из эсперов вскрылся истинный уровень сил, причём очень высокий. Но он был сильнее. И, что более важно, хитрее и опытнее.

    Вздохнув, он тихонько проскользнул в санузел, готовясь перехватывать контроль над ситуацией, и понял, что появился как нельзя вовремя: молоденькая женщина, почти девушка, силы которой уже начали иссякать, держалась за стойку с раковинами, тяжело дыша, а вот более выносливый мужчина, которому чуть ранее явно пришлось несладко (лицо у него было разбито так, что нужно было приложить некоторые усилия для опознания), уже поднимался на ноги, придерживаясь за ту же стойку. Судя по тому, что разбито у того было именно лицо – это и был человек, спровоцировавший выброс силы; а судя по остаткам похоти в его намерениях – понятно было, с чего вдруг всё вообще началось.

    – Ну и что вы тут устроили? – вопросил он, заявляя о своём присутствии. – Поставили всех на уши. Понимаете же, что будут последствия.

    Лицо девушки исказилось; он почувствовал, что его попытались взять под контроль (челюсти вознамерились прижаться друг к другу, словно ему пытались закрыть рот), и воспротивился, однако прежде чем разбираться с ней, он без сантиментов прижал к полу мужчину, чтобы не мешался.

    – Эсми, хватит, – мягко произнёс он, аккуратно подавляя обращённую против него силу. Он мог сделать это одним махом, но он скрывал свои возможности. – Ему уже достаточно.

    Вообще, первыми двумя буквами идентификационного кода, которые служили у них между собой за имена, у неё были «эс» и «эм», отчего над ней, бывало, потешались, намекая на известную аббревиатуру. Но он звал её «Эсми» – он почти всех эсперов называл так, чтобы было похоже на настоящие имена. Это было одной из причин, по которой его не пытались вытеснить с места старшего над эсперами или как-нибудь обидеть, потому что это было приятно любому из них. Даже у рабочего класса, лишённого фамилий, были имена, а у них не было и этого.

    – Эсми! Успокойся. Чем больше ты будешь бесноваться, тем дольше ты будешь потом восстанавливаться. Ты же сама знаешь.

    Он нажимал на неё всё сильнее по мере того, как говорил, обезвреживая направленное на него воздействие и задавливая чужие негативные эмоции.

    – Эр-Вэ? – слабо спросила она, очнувшись. Её словно переключило. Не слишком распространённый переход, но это тоже было неплохо.

    – Да. Успокойся.

    Эсми пошатнулась, начав крениться назад и вбок, и он метнулся вперёд, чтобы её поймать: падение и удар об керамику на стойке не входили в его планы.

    – С тобой я ещё потом поговорю, – с оттенком угрозы пообещал он вползшему в нишу под стойкой мужчине, прежде чем позвать ожидавших снаружи военных.

    Вместе с теми появился ещё и медик. Конкретно к этому Эрве относился нейтрально: любить было не за что, не любить – тоже.

    – Ей нужна помощь? – тут же осведомился тот.

    – Нет, сэр, – мгновенно ответил Эрве; не то чтобы он прямо-таки проверял её физическое состояние, но после случившегося любому эсперу обычно исключительно хотелось покоя. – Ей нужно отъесться и отоспаться, только и всего. Полагаю, ему, – он кивнул на эспера, блеснувшего на него глазами из-под умывальников. – Она нужнее.

    Медик скривил губы, но ничего на это не сказал, только кивнув на эспера уорент-офицерам, пришедшим вместе с Фридрихом. Как хорошенькие женские ножки в пределах досягаемости появились, так подавайте ему в медотсек, а как мужчина, так уже рожу кривит, подумал Эрве, с некоторым трудом подавив желание закатить глаза. Впрочем, медик, несмотря на немалую любовь к женщинам, был в этом плане безобидным – считал, что взятое силой не засчитывается.

    Опустив взгляд на Эсми, Эрве понял, что та сама уже не оденется – потеряла сознание от усталости. Так что он сначала забрал её одежду, подхватил большое полотенце, в которое её и завернул, и потом поднял на руки её саму.

    – Мы можем идти, сэр? – спросил он у хмурого Фридриха.

    – А ты донесёшь её сам?

    – Конечно, я крепкий, – заверил его Эрве, старательно отыгрывая ответственность, и ему дали отмашку, даже не став посылать с ним одного из уорент-офицеров для сопровождения. В последнее время это происходило практически всегда.

    Когда он вынес Эсми в коридор, выражение его лица сменилось на естественное для него (он старался не корчить эту самую ответственность с честностью постоянно, чтобы не въелось в черты лица), а девушка приоткрыла глаза.

    – Не думала, что они так быстро примчатся, – пробормотала она.

    – Как выдала, так и примчались, – резонно ответил Эрве. Он и сам успел бросить взгляд на сцинтилляционный детектор, свечение которого действительно зашкаливало. У него могли возникнуть проблемы, если бы он изначально не выдал свою способность к успокоению эсперов за основную, когда его регистрировали – он обычно придерживался легенды, по которой он был крепким середнячком, чтобы его трогали поменьше, а такая способность делала ему серьёзную скидку, вроде как позволяя затрачивать меньше сил на обезвреживание больших. – Всё, закрывай глаза, мы возвращаемся.

    Эсми снова закрыла глаза, вздохнув, однако пока что не уснула – ещё держалась до тех пор, пока он её не донесёт: находящееся в сознании тело нести всё же легче, чем бессознательное.

    Дверь им открыли, едва он приблизился: парочка эсперов, желавших знать, что именно сегодня снова происходило, ждала его возвращения, тихонько выглядывая в коридор. Одной из них была сестра Эсми, которой повезло с буквами идентификационного кода больше.

    – Всё хорошо, Энни, – успокоил ту Эрве. Эн-Эн взглянула на него со смесью сомнения и надежды. – Насколько я могу судить, ничего серьёзного не успело произойти. Давай-ка, пойдём, Эсми – не пушинка.

    Он донёс девушку до их спальных мест и уложил на её койку; тут же оказавшаяся рядом Энни стащила с той влажное полотенце и накрыла одеялом.

    – Останься с ней, – велел ей Эрве, после чего удалился в один из уголков, где его уже ждали несколько наиболее сильных (и, как следствие, влиятельных) эсперов.

    – Как там? – проницательно спросила его одна из них, уже почти пожилая женщина. В её сторону все держали ухо востро... да и вообще, старались спиной не поворачиваться.

    – Думаю, обойдётся. Звал Анхальт, так что достанется, скорее всего, именно причине переполоха, а не всем сразу.

    Уже успевшие привыкнуть к тиши да глади военные не любили, когда их сдёргивали с мест. В общем-то, этого никто не любил...

    – Что с Эс-Эм? – поинтересовался другой эспер, Эрве не очень-то нравившийся. – За ней нужно присматривать?

    – Скорее, это она за тобой будет присматривать, – буркнул Эрве.

    – Хочешь сказать, нам её ещё принимать придётся?

    – Если Эр-Вэ не шутит, то её твоё мнение интересовать будет примерно никак, – ответил ему другой эспер. Между ними тут же образовалось напряжение, и Эрве поторопился вмешаться:

    – Так, ну-ка хватит. Нечего сейчас отношения выяснять. Вам нужно, чтобы вам паёк урезали?

    – Поддерживаю, – отозвалась пожилая женщина. – Провоцировать сейчас – гиблое дело. Успокойтесь. Ничего страшного в том, что среди нас появится кто-то ещё, нет. Всегда можно договориться.

    – Просто кто-то боится, что к мнению Эс-Эм придётся слишком сильно прислушиваться, – заговорил прежде молчавший эспер. – Глупо. Вы же видите, сильные эсперы всё равно появляются, рано или поздно. Не примем – сама Эс-Эм соберёт следующих вокруг себя. Нужен нам раскол?

    Все они сошлись на том, что не нужен, смирились с тем, что голос Эсми теперь будет иметь вес в каких-либо важных обсуждениях, и Эрве убрался на свою койку, прикрывая глаза и делая вид, что ему нужно было отдохнуть после сложной работы. Лично ему было плевать, кто там был следующим: он этих эсперов столько на своём веку повидал, сколько не видел ни один работавший с ними специалист. Поэтому лично для себя он по именам (точнее, по буквам идентификационного кода) мало кого запоминал, разве что тех, кто был ему приятен или симпатичен. Вокруг него всё равно появятся другие, а те потом сменятся следующими, следующие – другими...

    Иными словами, те, кто был вокруг него на данный момент, для него уже были мертвы.

    Он сосредоточился, медленно, очень медленно возвращая свой организм обратно во времени. Потом приоткрыл глаза, глядя на сцинтилляционный детектор в углу (он специально выбирал койку, с которой тот был хорошо виден) и проверяя, не слишком ли сильно он превышал общий фон. Сейчас было хорошее время для этого: все притихли, не желая привлекать к себе внимание, и это давало ему возможность попользоваться собственными силами в немного больших объёмах, нежели обычно, так что он мог догнать собственный условный график, от которого немного отставал. Обычно он делал вид, что являлся долгожителем, и растягивал свой срок примерно в полтора-два раза дольше обычной жизни эспера – а потом исчезал и появлялся где-нибудь в другом месте, чтобы спокойно отжить следующий. Особого труда это не составляло: убедить нужного человека в том, что нужно внести его в реестр, а потом стереть тому из памяти небольшой кусочек для него было несложно. В ближайшем будущем с этим предвиделись некоторые проблемы, однако он рассчитывал, что сумеет что-нибудь с этим придумать. Время пока ещё было.

    Проблемы... В пределах планеты провернуть такое действительно было очень просто. Он даже свыкся с таким образом жизни, уже без особых эмоций кочуя с одного места на другое и наблюдая за миром. Однако мир двигался, и наступил момент, когда ресурсы планеты начали истощаться, а с качеством атмосферного воздуха развились не менее серьёзные проблемы. Незадолго до этого (прогноз ведь был, деградация среды обитания не была особой новостью) начал строиться ковчег, основной задачей которого было обустройство приемлемых для жизни условий на ближайшей пригодной для этого планете... и постройка которого неизбежно ухудшила условия жизни на планете текущей. Мало того, было изъято много ресурсов на саму посудину, так же как и на заполнение её топливных баков, хоть об этом никто и не говорил вслух.

    Помимо этих ресурсов начался отбор на ресурс человеческий и заполнение банка генетической информации, и тут-то Эрве, бывший мужчиной далеко не глупым, понял: за теми, кто останется, возвращаться никто не будет. На этом месте в его жизни, длительное время бывшей размеренной, появилась серьёзная развилка, на которую более не представлялось возможным вернуться, и он выбрал, естественно, тот путь, где было комфортнее. А оставаться на планете было совсем не комфортно: так как он по возможности старался обновлять знания об окружавшем его мире, он понимал, что сам запуск такой махины, как ковчег, вызовет серьёзные проблемы – и на фоне резкого радиационного загрязнения экологическое можно было даже не брать в расчёт. Пачкать организм радиацией он точно не хотел. Хватало и того, что сами эсперы выделяли специфическое излучение, ещё и усиливавшееся при использовании сил (на чём и базировалась работа сцинтилляционных детекторов).

    Вот так и вышло, что он, предварительно узнав условия отбора, пробрался на ковчег, чтобы рискнуть и продолжить свой жизненный путь в лучшее место. Возможно. В любом случае, руководство этого Ковчега желало прибыть в это самое лучшее место, так что определённые надежды у него были, хоть он и не мог полагаться на это полностью. Однако в ближайшее время ему было чем заботиться: ему нужно было что-нибудь придумать на тот момент, когда у него закончится отведённый ему жизненный срок с точки зрения окружающих. Когда он только садился на ковчег, он думал, что это меньшая проблема по сравнению с лучевой болезнью и серьёзным недостатком кислорода, и что придумает что-нибудь, но время шло, а решений у него пока не было...

    Проблема состояла в том, что он со всех сторон был ограничен обстоятельствами и, следовательно, ограничен в возможностях. Эсперы в существующей системе жёсткого классового разделения находились в самом низу, и на ковчеге их контролировали ещё более тщательно, чем где-либо ранеее. Мало того, загвоздка была ещё и в развешенных повсюду сцинтилляционных детекторах; он краем уха слышал, что те, которые находились вне жилого отсека эсперов, были почувствительнее здешних – то есть, их передвижения могли отследить, даже если они не пользовались силами. Постфактум, конечно: пока в среду выделится определённое количество излучения, достигнет детектора, можно быстро прошмыгнуть... однако перемещаться быстро было подозрительно, а когда детектор сработает, при наличии каких-либо проблем в том же месте начнут подниматься записи камер видеонаблюдения, которыми ковчег тоже был утыкан. Опознают. А ковчег – замкнутое пространство, не затеряться, все друг друга знают. Скрыться можно было разве что в покоях самого Президента, оттуда не выбиравшегося...

    Было бы заманчиво, но нужно было знать, как туда добраться. И как там остаться, не поднимая переполох.

    Остаться... Поговаривали, что у того там были все удобства прямо под боком, словно в номере дорогого отеля. Или же дома...

    Ему вспомнился собственный дом. К этому воспоминанию он обращался очень редко, отчего оно почти перестало возвращаться к нему само по себе, и сам собой дом показывался в памяти нечасто. Но отчего-то именно тогда, когда ему предстояли сложные дела. Звоночек... Вместе с домом отчего-то вспомнилось кое-что совсем детское – воспоминания о том, как он выгуливал кота; чёрный кот спокойно относился ко всем домашним, но шёл на руки только к нему. И они вместе частенько гуляли, совсем неспешно, наблюдали за чем-то, засматривались на птиц... и кот всегда оказывался рядом с ним, стоило только окликнуть; никого другого тот больше так не слушался.

    И к чему бы...

    – Эр-Вэ!

    Он вздрогнул, сообразив, что умудрился уснуть. Надо же, ещё и так крепко...

    – Эр-Вэ, пожалуйста, проснись! Понятно, что ты устал, но...

    – Кто-то умер? – мрачно вопросил он, усаживаясь на койке. В принципе, после сегодняшних двух происшествий только этого не хватало для полного комплекта. Как говорится, всё один к одному.

    – Нет. То есть, кажется, да...

    Эрве в упор уставился на молоденького эспера.

    – Эн-Эн, кажется, перенервничала, и, ну... – он беспомощно указал в сторону той, почему-то не вдаваясь в конкретику.

    Когда Эрве подошёл к собравшимся вокруг Энни эсперам (это были преимущественно женщины), он понял, почему. Та сидела на полу около своей койки, отрешённо глядя куда-то в пол и придерживая низ живота. При его приближении державшая её за другую руку Эсми перевела на него взгляд, и по его выражению он понял: что-то по женской части. Возможно, выкидыш. Регулярной отметки Энни в соответствующем медицинском журнале не было в этом месяце, так что это вполне можно было предположить. Кроме того, она этим не была особенно довольна (и уж тем более не была счастлива), так что можно было предположить, что ребёнка этого она и не хотела. Иногда так случалось. Странным было то, что в последнее время такие случаи участились. Хотя, быть может, из-за того, что здесь были собраны сильнейшие эсперы, это было неудивительно.

    – Кровотечение, – коротко уведомила его Эсми, имевшая неоконченное медицинское образование. – Её нужно осмотреть, чтобы предотвратить худший случай.

    – А худший случай?..

    – Сепсис, – прямо ответила та.

    Эрве задумчиво покивал, глядя на Энни, которая, кажется, была больше обеспокоена тем, что придётся ещё раз тревожить вышестоящую структуру, нежели собственным состоянием, и окончательно убедился в том, что та плевать хотела на то, что от неё что-то там отвалилось.

    – Хорошо. Сейчас я составлю запрос, – пообещал он, взглянув на часы. Время было ещё не совсем позднее. – Ты-то как?

    Эсми пожала плечами.

    – Вроде ничего. Есть только всё ещё хочется. И спать.

    – Тогда ешь и спи, – посоветовал он ей перед тем, как уйти к двери, где находился пульт связи. Им тут назывался обыкновенный компьютер – но помнил это разве что Эрве; как только эсперы обнаруживали какие-либо способности (а у большинства это происходило в достаточно раннем возрасте), их просто отстраняли от любого образования выше начального.

    Запрос он составил быстро, откровенно указав причину своего обращения и осторожно прося о неотложном осмотре. Потом он заранее подготовил большое полотенце (на всякий случай; мало ли...), сопроводил Энни вместе с сестрой, наотрез отказавшейся сейчас спать, в санузел, чтобы та немного привела себя в порядок и сменила одежду... и на выходе они столкнулись с Фридрихом.

    – Вот ты где, Эр-Вэ.

    – Так точно, – отозвался он, пытаясь понять, в каком настроении тот был; похоже, не слишком-то благодушном. – Простите, мы отлучились ненадолго с пострадавшей, чтобы...

    – Да, да, – отмахнулся Фридрих. – Просто пойдём. У меня смена скоро закончится.

    – Простите, – на всякий случай снова извинился Эрве. Обычно на военных это действовало благоприятно.

    На этот раз Фридриха сопровождал только один уорент-офицер – по-мужски крупная женщина, взглянувшая на них троих сверху вниз с высоты своего роста, но спокойно, даже с некоторым участием; Эрве снова поразился тому, насколько Фридрих порядочно относился даже к ним. Выбрать именно женщину, чтобы пострадавшему эсперу было хоть немного комфортнее...

    – Мы рассчитывали на одного сопровождающего, – мягко намекнул Фридрих у дверей жилого отсека, и Эсми тут же вернулась туда. – Хорошо. Пойдёмте.

    Когда они вошли в медотсек, медик, стоявший возле шкафа с журналом, захлопнул его и прислонил краешком ко лбу, прикрыв глаза.

    – Алистер, – строго произнёс Фридрих. Тот вздохнул.

    – Я не закончу инвентаризацию на этой неделе... что у вас?

    – Прими, будь добр.

    Алистер окинул пришедших взглядом и снова вздохнул, доставая из ящика пару тонких латексных перчаток и наклоняясь к экрану компьютера. У него, кажется, тоже конец смены был на носу, и он не особенно хотел сейчас с кем-то возиться.

    – Понятно... Так, женщина – туда, за штору, – он показал в сторону пресловутой шторы, призванной ограждать от остального пространства медотсека кушетку и гинекологическое кресло, которые сейчас немного виднелись за краешком шторы. Внутренности у Эрве обдало неприятным, специфическим холодком, когда он бросил туда взгляд: он эти кресла не любил, даже видеть не любил, и каждый раз, видя такое, радовался, что не родился женщиной. – Сэр Анхальт, не сочтите за наглость, но я бы хотел попросить вас вывести этих двоих и, если можно, сказать им пару слов от себя. Я заколебался.

    – Хм? – Фридрих проследил за взглядом Алистера, и нашёл на кушетке под стеночкой двух уорент-офицеров, всё это время сидевших тихонько как мышки и даже не двигавшихся. По внешнему виду обоих было понятно, что недавно имела место быть не ссора, а прямо-таки склока; проще говоря, либо им наваляли, либо они наваляли друг другу. Эрве поставил бы на последнее. Он этих двоих тут уже видел. С теми же симптомами. – Вы опять!

    – Никак нет! – хором ответили те, сразу же подскочив на ноги.

    – Никак да, насколько я погляжу. Ну, хоть сразу пришли, не стали затягивать...

    Алистер едко хмыкнул.

    – Да если бы. Их опять Леопольд разнял и притащил.

    – Как он только умудряется этих лоботрясов... – Фридрих покачал головой. – И как терпения хватает, уже в который раз...

    – А он и не особо утруждается, я вам скажу, – поведал ему Алистер. – Я как-то раз видел. Он выбирает момент, а потом просто подскакивает, хватает одного из них за шкирку и отдёргивает. А сидя на полу не больно-то кулаками помашешь.

    – А вроде и не лось, чтобы так оттаскивать... – Фридрих задумчиво похмыкал. – Может, и впрямь дело в нужном моменте. Так, ладно, тогда я оставлю у тебя Эр-Вэ и Эдну, а сам пойду с этими поговорю.

    Последнее было произнесено с нажимом, отчего двое провинившихся парней поёжились.

    – А может быть...

    – Вон!

    Оба подскочили к двери, где замялись, не зная, в первую очередь повиноваться приказу или же пропустить вперёд старшего по званию; атмосфера между ними мгновенно накалилась. Фридрих попросту вытолкал их за дверь, морщась.

    Уорент-офицер, названная Эдной, села на ту же кушетку, на которой прежде сидели драчуны, и Эрве был бы совсем не прочь тоже туда сесть, однако ему медик, поймав его взгляд, указал на стул напротив собственного, прежде чем скрыться за шторкой, и ему пришлось усесться туда. На глаза ему попался журнал, оставленный на столе, и он прочёл на обложке: «Журнал инвентаризации медотсека, ответственный: Алистер Фезер». И дата. По ней он даже не мазнул взглядом – на его памяти этих дат мелькало... Порой его тошнило от цифр, разделённых точкой (если это не был сетевой адрес компьютера, разумеется).

    От нечего делать он припомнил имевшуюся у него информацию о медике, раз уж на глаза попалось полное имя того: Алистер Фезер, двадцать девять лет (если он правильно посчитал) – ещё чуть-чуть, и перевалит за расцвет сил (хотя, учитывая неплохую генетику, до половины жизненного срока тому ещё лет пять-шесть – авось и до семидесяти доживёт), капитан; работал хорошо, но общение с пациентами у того сильно зависело от настроения. По сравнению с остальными иметь дело с Алистером было легче всего, хоть Эрве и мог бы его немного недолюбливать: он считал, что люди этой и подобных профессий должны были работать ровно, невзирая на личный настрой. Когда-то так оно и было... но помнил это уже разве что он сам. Во всяком случае, он никогда ещё не встречал эсперов с той же способностью, что и у него, а он следил за всеми, кто только попадал в его поле зрения. Он, конечно, мог и кого-то упустить: ему редко выпадали возможности влезть в базы данных; к тому же, он не исключал того, что могли существовать эсперы, способные ещё и на изменение собственной внешности.

    – Эдна? – позвал Алистер. – Иди сюда. Подержи мне, пожалуйста...

    – А этого можно оставлять без присмотра?

    – Конечно, – чуточку раздражённо отозвался медик. – Он ответственный. Давай, иди, мне рук не хватает. Сколько раз говорил: нужен помощник для таких вещей, а руководство... эх...

    Эрве отвёл взгляд к двери, чтобы даже случайно не взглянуть за штору. Он знал, что от увиденного у него неприятно похолодеет внутри, внутренности пониже солнечного сплетения на несколько секунд станут вялыми, словно утерявши связь со всем остальным организмом, и он не желал переживать этот момент слабости; потом ему долго будет противно. Вместо этого он поискал в памяти кого-нибудь с именем «Леопольд» из военных, и память выдала ему только один результат: Леопольд Кортс, на данный момент, похоже, около двадцати семи... на Ковчег того взяли уже в звании мастер-сержанта, что было весьма недурственно к двадцати одному году. И тот должно быть, за это время дослужился до чего-то повыше, раз мог за шкирку разнимать уорент-офицеров. Любопытно было бы разок на этого Леопольда взглянуть, чтобы знать, следовало ли держаться от того подальше. Не в буквальном смысле, разумеется, взглянуть: фотографию-то он видел, хоть и не в слишком высоком качестве; с неё спокойным и отчасти угрюмым взглядом смотрел человек, несколько потрёпанный жизнью (но не настолько, чтобы сломаться) и не любивший фотографироваться.

    Ему, впрочем, казалось, что во взгляде того было что-то ещё... чего он не рассмотрел раньше из-за, опять же, плохого качества изображения. Именно из-за этого он хотел бы знать, что это был за человек. Со временем он мог с ним столкнуться, и хотелось бы знать заранее.

    – Эр-Вэ? – вторгся в его мысли голос Алистера. – Можешь собирать женщину.

    – Уже иду, – тут же отозвался Эрве, поднимаясь. Оказывается, пока он был погружён в размышления, в медотсеке появился один из рабочих, придерживавший кое-как перебинтованную руку (было видно, что делали это наспех и неумело), поэтому он подхватил комбинезон Энни, её саму, очень осторожно спустившуюся с кресла, завернул её в прихваченное им с собой полотенце и, пока их не выпроводили, повёл к двери, мимо рабочего, проводившего взглядом голые ноги Энни.

    – Хотя, знаешь, задержись-ка на пару минуток. А вы идите себе, – распорядился вдруг Алистер; Эрве оглянулся, чтобы убедиться в том, что это было сказано именно ему, и медик указал ему на кушетку под стеной, куда ему и пришлось сесть, ожидая, пока тот разберётся с рабочим.

    Когда последний ушёл, Алистер подозвал его к себе.

    – С завтрашнего утра у вас начинается медосмотр, – сообщил тот, внимательно глядя на него.

    – Я помню, – подтвердил Эрве. – Простите, что мы доставили вам хлопоты перед загруженным периодом.

    – Хорошо, но это не то, о чём я хотел поговорить. И, кстати, пока мы будем говорить... я взял у Эн-Эн мазок, чтобы её уже не тревожили в этом плане, и возьму уже заодно у тебя, – Алистер откатился на стуле к одному из шкафчиков, где держал расходники, и выдвинул ящичек. – Ну?

    Эрве с некоторым сомнением расстегнул комбинезон. Конечно, кто угодно был лучше медика, обычно проводившего у них медосмотр (наверное, ему спихнули именно эсперов, потому что даже рабочие не согласились бы того терпеть, а у них выбора не было), но Алистер хотел о чём-то поговорить... почему именно сейчас и именно так? Хотел, чтобы он о чём-нибудь проболтался?

    – Ну-с...

    Эрве по привычке зажмурился.

    – Ну, ну, не всё же так плохо. На меня обычно не жалуются, – укорил его Алистер. Похоже, у того сегодня было хорошее настроение, даже несмотря на то, что пришлось ковыряться с Энни, а чуть ранее ходить в санузел. – А теперь скажи-ка мне... Почему так часто? Обычно выкидыши у эсперов происходят реже. У вас там, случайно, не кто-то один за это всё ответственен? – намекающе вопросил медик.

    – Нет. Если бы у нас за это был ответственен кто-то один... – Эрве задумался о том, как бы корректнее выразиться. – Из отсека его бы выносили.

    Алистер хмыкнул. Однако пальцы у того даже не дрогнули.

    – Ты не ответил, почему такая частота. У нас с тобой хорошие отношения, верно, Эр-Вэ?

    Он подтвердил. Попробуй тут не подтверди...

    – Так вот, скажи мне... – Алистер замолчал, аккуратно извлекая тампон, и Эрве с облегчением выдохнул. По сравнению с обыкновением такое – считай, праздник. – Ага...

    Медик сбросил инструмент в пакетик, тут же защёлкивая его, и скептически осмотрел.

    – Застёгивайся. Думаю, всё в порядке, но, как говорится, вскрытие покажет... О чём я там?.. Так вот, скажи-ка мне, не стоит ли организовать к вам рейд на поиск чего-то, чего у вас быть не должно? Чего-то, что, скажем, пропустили при осмотре, когда вас сажали на ковчег?

    – У нас ничего такого нет.

    Алистер откинулся на спинку стула.

    – Эр-Вэ, до этого времени я мог бы закрыть на это глаза. Однако идёт уже седьмой год. За это время любые медикаменты, любые препараты придут в негодность. Пользоваться ими уже опасно в любом случае. Я спрашиваю тебя: участившиеся выкидыши с этим как-либо связаны?

    – Даже если бы кто-то сумел что-то пронести, за шесть лет это всё уже закончилось бы, – Эрве покачал головой. – Я буду с вами откровенен, сэр Фезер. Вы можете устроить нам проверку, но вы совершенно ничего не найдёте из запрещённого, кроме табака.

    Медик вопросительно приподнял брови.

    – Жевательного табака, – уточнил Эрве. – Бывшие курильщики иногда пожёвывают. Вспоминают былые времена. Учитывая, что почти все они – мужчины, могу предположить, что это никак не связано с выкидышами.

    – А что связано?

    Уголки губ Алистера чуточку приподнялись (очевиднейшее предположение того позабавило), но лёгкий прищур, с которым его спрашивали о медикаментах, никуда не делся.

    – Когда я был маленьким, – медленно произнёс Эрве, уже размышляя о том, как отреагирует на пространный ответ медик, привыкший к сухой, здравой логике. – У детишек ходили байки о том, что, дескать, в голодные времена у беременных кошек рождается очень мало котят по сравнению с обыкновением, потому что организму нужна энергия. А то и вовсе не рождается, хотя живот был.

    – А у нас голодные времена? – столь же медленно вопросил Алистер. Эрве с некоторым трудом удержал лицо. Тот ведь прекрасно всё понял...

    – Зависит от контекста.

    Алистер взглянул на дверь.

    – Значит, если эспер не хочет... – протянул он, рассматривая эту мысль, и задумчиво взглянул на Эрве. – Она сбросит?

    – Не могу знать. Я же не женщина.

    – Ну да, ты просто пересказал байку, – медик хмыкнул. – Я понял тебя. Это нужно бы обдумать... исследовать ничего не буду, и так есть чем заняться. Может быть, если будет больше статистики и больше свободного времени. Спасибо, Эр-Вэ. Это было... любопытно. Иди.

    – Благодарю, сэр Фезер.

    – Да не за что, – отмахнулся тот.

    Эрве, впрочем, знал себе, за что благодарил: он прекрасно знал, что разговор этот был конфиденциальным – Алистер всё это никому не расскажет. Тому была присуща не только здоровая любознательность, но и нужда в получении подобных сведений, своего рода жажда информации, знаний, которая была присуща ему самому. И упускать их источник Алистер не станет – а тот знал, что упустит, если начнёт по этому поводу распространяться.

    Впрочем, ему повезло, что Алистер был в хорошем настроении. Можно было и на что-то другое нарваться.

    Когда он вышел в общий коридор, оказалось, что Эдна с Энни всё ещё его ждали. Вообще, военные постарше могли спокойно отпустить его без сопровождения (он старательно изображал ответственность именно ради такого, чтобы поменьше находиться с теми рядом), но Эдна, похоже, об этом ещё не знала.

    Когда они добрались до жилого отсека эсперов, он по старой привычке пропустил Энни в дверь первой, и тут Эдна неожиданно придержала его за воротник:

    – Задержись-ка.

    Эрве поднял голову, вопросительно глядя ей в глаза.

    – И часто ты привилегиями пользуешься? – поинтересовалась та, когда дверь закрылась. А, женская солидарность взыграла, догадался Эрве; такое, хоть и довольно редко, но бывало.

    – Нет. Меня крайне редко интересует кто-то в этом плане, – честно ответил он. – Это не было моё, мисс Анхальт.

    – Мисс Кер, – поправила она его, мягко и чуточку картаво произнеся последний звук фамилии, и Эрве отметил в памяти, что она вышла замуж. К тому же, судя по новой фамилии, за земляка. Неудивительно; Анхальты, насколько он слышал, блюли своеобразную чистоту рода.

    – Простите. Вы очень похожи на сэра Анхальта.

    Выражение её лица смягчилось.

    – А ты внимательный. Мне этого уже давно не говорят. Ладно, иди. И... поставь там себе особую отметочку, если вдруг узнаешь, кто это был. За этим эспером, похоже, надо бы посматривать.

    А то я сам тупой и не знаю, подумал Эрве, наклонив голову.

    – Спасибо, мисс Кер, я возьму на заметку.

    Когда он вернулся в жилой отсек, все, отчего-то ведшие себя тихо, притихли ещё больше, глядя на него.

    – Скажите мне, что случилось что-то ещё, – спокойно произнёс он.

    Его тут же успокоили: оказывается, просто прошло уже довольно много времени, и отсек уже понемногу затихал, всего лишь готовясь ко сну.