Наверное, им изначально не стоило этого делать — напиваться вдвоём и начинать откровенничать. Обычно Эрен подобным не отличался. Да и Армин был достаточно скромным парнем, лишь под парами (выгонкой виски у них занимался Оруо на досуге и продавал за кредиты в кофейных стаканчиках по 0,4) мог выдать что-то такое, от чего Эрену становилось жарко.

— У него такая широкая грудь, — стоило Армину заговорить о Смите, его глаза делались ещё более пьяными и счастливыми. — Когда он ложится сверху, это как одеялом накрыться с головой. Весь мир снаружи исчезает.

— Так дышать же нечем, — нахмурился Эрен и нервно отпил из стакана, чтобы слегка промочить вмиг пересохшее горло. Он и подумать не мог, что такая опасная практика, как асфиксия способна привлечь тихоню Армина. А плечи у Смита были, и впрямь, шикарные…

— Так в этом и прелесть, — Армин как будто немного смутился, но всё равно продолжал. — В отсутствии кислорода острее ощущения. Как будто это последний раз.

«Надо же, — подумал Эрен тогда. — А у меня с Риваем совсем не так».

У него с Риваем было по-всякому, и недостаток роста, как правило, о себе знать не давал. Его с лихвой компенсировал размер члена, и удовольствия от него доставалось столько, что не требовалось больше никаких ухищрений. Но иногда случались моменты, когда Эрен задумывался: а каково это — трахаться с кем-то, кто не Ривай. И чаще всего эти мысли его посещали как раз после возлияний с Армином.

— А у Аккермана хер сантиметров тридцать, — буркнул он, не задумываясь.

— Брось, — Армин недоверчиво прищурился и тоже отпил из стакана.

Эрен же, для которого этот размер стал уже порядком вещей и нормой, бросился тут же отстаивать правоту, как дурак.

— Да отвечаю! — Это было так глупо с его стороны — пытаться доказывать то, что нельзя доказать на словах, жаль, что тогда, спьяну, он не подумал об этом. — Он мне, конечно, мерить не даст, но в напряжённом виде ровно от кончика среднего пальца до сюда. — И он безошибочно ткнул себя пальцем в предплечье, тут же фантомно почувствовав прикосновение горячего, напряжённого члена.

— Эрен. Это не тридцать! — оторопело проговорил Армин. Он быстро встал, дошёл до стола, вынул из ящика рулетку и вернулся обратно. Эрену после смешно было вспоминать, как он напрягся, что сантиметр покажет меньше двадцатки, и ему придётся краснеть не только за свой глазомер, но и, с чего-то, за Аккермана. Однако на ленте мелькнула отметка «20» и «25», а Армин всё тянул её из катушки. — Тридцать один. Почти тридцать два, — неверяще проговорил он и тут поднял глаза в суеверном ужасе. — Эрен, серьёзно? — Эрен кивнул. Он и сам такого не ожидал. Ему как-то в голову не приходило померить в своей каюте своей рулеткой и не делиться потом этой сверхсекретной информацией абсолютно ни с кем. Даже с Армином. Особенно с ним. — Тридцать два сантиметра?! — Эрен ещё раз кивнул и широко улыбнулся. А чё ему, плакать, что ли? — И что, он в тебя целиком помещается?

— А то! — ухмыльнулся Йегер победно. — Аккерман так впихнёт, потом хрен вытащишь!

— И в рот тоже?

— Да я уже приспособился, — соврал он, махнув рукой, и снова отпил из стакана в попытке расслабить сжатое спазмом горло.

Ни черта он не приспособился. Это было больно и трудно. И Эрен всегда помогал себе руками. Но Аккерман при всей кажущейся жесткости характера, на деле был понимающим и сочувствующим партнёром. И он никогда не заставлял Эрена делать то, что ему могло показаться болезненным или неприятным. Если только засадить мог в порыве страсти до слёз. Но на это уже сам Йегер не обижался.

— Дела… — Армин в задумчивости опустился на соседнее кресло. — У Смита, конечно, тоже большой, — заговорил он, прервав неловкую тишину. — И толстый. И немного с загибом. Что довольно приятно работает, раз уж об этом речь… Но тридцать два!..

После этих слов тишина для Эрена стала ещё более неловкой. Мало того, что он был готов пробить себе в голову за болтливость, так теперь ещё мысли о том, в какую сторону у Эрвина Смита загибается член и как именно он работает, не давали покоя.

Крупным глотком он допил свою порцию виски и, поставив пустой стакан на пол, как можно тише вздохнул.

— Пойду-ка я, пожалуй, к себе. Через восемь часов на смену, а мне ещё выспаться надо.

Он попытался встать, но почувствовал на руке робкое прикосновение и обернулся, опускаясь обратно.

Длинные волосы Армина, стянутые на затылке, не закрывали лицо, и даже сквозь уютный полумрак стало заметно, как сильно оно раскраснелось. А ещё он старательно прятал от Эрена взгляд.

— Армин, всё хорошо? Ты перебрал, нужна помощь? — наивно забеспокоился Йегер.

— Я… — Армин взглянул на него, но, будто обжегшись, вновь опустил глаза. С некоторым усилием он отпустил руку Эрена и сжал в кулак пальцы. — Нет. Ничего. — Он качнул головой и поник, убрав руку совсем.

— Эй, ты чего? — Эрен всем корпусом развернулся и легонько, по-дружески, потрепал его за плечо. Только потом почему-то его рука, будто сама по себе, прошлась по спине, вернулась и пощекотала пальцами шею и тёплое место за ухом.

Армин хихикнул от лёгкой щекотки, а Эрен смутился.

«Что, чёрт возьми, я делаю? — изумился он. — Это же Армин!» Он убрал руку, но осторожно, чтобы у друга не сложилось ложного впечатления, что от него шарахаются.

— Рассказывай.

Эрен готов был в тот момент к любой смущающей ерунде. Но только не к этому разговору.

Армин с сомнением взглянул на него ещё раз, сделал большой глоток из стакана и проговорил:

— Как… ты находишь Эрвина? Он тебе нравится?

Эрен вдруг вспыхнул до самых корней волос.

— В смысле? — тупо переспросил он.

— В смысле, как мужчина он тебе нравится?

Эрену показалось, что у кресла под ним сработал неожиданный подогрев. Спина под рубашкой быстро покрылась потом.

— Ну как бы… Он твой мужчина. Мой капитан. Я не рассматривал его в этом ключе.

— А если бы рассмотрел?

— Ты это к чему?

Армин торопливо глотнул из стакана.

— Представь, что у нас была бы возможность каким-то образом поменяться местами так, чтобы они этого не заподозрили…

Армин намеренно или из суеверного страха не стал уточнять, кто «они», но это было и так понятно. Ривай и Эрвин. Кто же ещё.

— Армин, мы разные. Мы по комплекции разные, и волосы у тебя длинные, а у меня нет, и голоса у нас разные совершенно, и ведём мы себя, я уверен, тоже по-разному. Не знаю, как Эрвин, Ривай точно должен быть в коматозе, чтобы нас перепутать. А в коматозе у него просто не встанет.

— А если я тебе скажу, что у доктора Зоэ есть установка по перенесению сознания.

— Чего? — Всё, что касалось доктора Зоэ вызывало у Эрена подозрения и опасения. И увы не беспочвенные. Странная она была женщина. Очень своеобразная. И чем больше Эрен о ней узнавал, тем больше в этом убеждался.

— Ну. Такая штука, которая может нас поменять телами.

— Чего?! — Эрен чуть не подскочил с кресла.

— Ты что, оглох, или не веришь в то, что такое может существовать?

— Да, я не верю! Это звучит, как какой-то бред! Но даже если это не бред, я не хотел бы, чтобы мы в эту штуку садились! — Эрен осёкся, заметив, как у Армина поджались губы. — Не потому что мне было бы жалко с тобой поделиться, — он дотянулся и накрыл кисть Армина своей и крепко сжал. — Хотя бля!.. — Он нахмурился, посмотрев на их руки. — Мне было бы жалко! — И отпустил, смущённый внезапной близостью, которую сам же и спровоцировал. — Ривай охуенный. Не только в постели. И, кажется, это не просто секс. Я люблю его. По-настоящему. Но и трахаться, как оказалось, я тоже очень люблю, — заговорил он уже значительно тише, краснея от собственных откровений. — И мне интересно всякое. В том числе и такое, что теперь из-за наших с ним отношений мне уже недоступно. Если бы он разрешил мне с кем-нибудь переспать, я бы, наверное, выбрал… Эрвина. Ну потому что он совсем другой, и это было бы… я не знаю… прикольно.

— А я бы выбрал Ривая, — прошелестел Армин, и, взглянув на него, Эрен понял, что да, он бы выбрал. Глаза у Армина так и горели решимостью в этот момент.

— Он бы тебя порвал, как тузик грелку, — недобро ухмыльнулся Йегер, и в голове у него проскользнуло в этот момент: «А я бы добавил», — от чего моментально накрыло жаркой волной.

— Сомневаюсь, — отзеркалил его ухмылку Армин, что ещё больше обескуражило. — Особенно, если мы воспользуемся установкой Ханджи.

Эрену эта идея всё же не нравилась. Ему в принципе был очень странен и неуютен весь этот разговор. Это была очень личная, скользкая, не совсем чистая тема. И то, что он так легко делился подробностями с Армином, даже немного пугало.

— Я не хочу меняться телами, — сказал он открыто. — А вдруг мы сознанием перемешаемся, и ты узнаешь мои секреты?

— Какие секреты, Эрен? Я в курсе даже того, с кем ты девственности лишился.

— Отку…? Это он тебе рассказал?! — возопил возмущённо Йегер.

— Дурак, — с грустной улыбкой Армин покачал головой. — Он бы в жизни такого не рассказал. У вас всё на скорбных рожах утром было написано.

Эрен заткнулся и сжал кулаки.

Он изначально выбрал свой путь и шёл к нему долго с упорством, достойным высоких целей. А тот эпизод, малозначительный и неважный, он постарался вычеркнуть из своей памяти. Ему не надо было скучать о человеке, который выбрал остаться и, возможно, в этот момент уже умирал от старости. Все, кого он оставил там, на Земле, в какой-то степени умерли для него разом в тот день, когда он ступил на борт корабля. Он знал, что уже никогда-никогда не сможет увидеть их и подержать за руку. Ну и зачем тогда обременять себя ненужными мыслями и привязанностями к кому-то ещё, кроме родителей и Микасы? Больше он на Земле не принадлежал никому. И это его утешало.

— Эрен, — Армин легонько коснулся ладонью его щеки, и по затылку волной побежали мурашки. — Ты сделал то, что сделал. Выбрал то, что выбрал. И в твоих силах сделать так, чтобы ты о собственном выборе не пожалел. Всегда приходится что-то оставить, чтобы двигаться дальше. Это нормально. Это естественно.

Прозрачные голубые глаза Армина словно гипнотизировали его. По крайней мере легче стало вдохнуть полной грудью и разжать кулаки.

— А насчёт моего предложения…

— Это рискованно, — оборвал Эрен. — Сейчас у нас ты умный, а я безбашенный. Если в ходе переноса что-то пойдёт не так, получатся два полудурка. Не думаю, что остальные обрадуются. К тому же это немного осложнит отношения, и ваши со Смитом, и мои с Риваем. Поэтому, — он чуть замялся, но всё равно продолжил. — Если ты правда этого хочешь, я предлагаю спросить у них напрямую.

— Эрен, — Армин вновь погладил его по щеке. — Не надо.

— Но почему? Ты же хотел бы…

— Не все фантазии обязаны претворяться в реальность, — он улыбнулся и допил, наконец, свой виски. — Какие-то лучше так и оставить фантазиями…

Эрен, конечно, должен был согласиться и обо всём забыть.

Но он почему-то не смог.

И почему-то его прорвало как раз в тот момент, когда Аккерман втрахивал его в упругий матрас в шикарной, погруженной во мрак каюте, а перед глазами за бронестеклом огромного иллюминатора переливалось гиперпространство.

— Армин тебя хочет, — вдруг сорвалось с языка, и стало так неожиданно неподвижно внутри, что по вискам покатились слёзы.

— Что ты сказал? — Аккерман усмехнулся и повернул его голову так, чтоб они смотрели друг другу в глаза, но Эрену было стыдно, и он то и дело свои отводил.

— Я сказал, Армин тебя хочет, — пробормотал он нехотя, очень сильно жалея, что не смог промолчать.

— Это он тебе сказал, или ты сам сделал выводы?

— Он сам.

— А с чего это, он тебе не сказал? — Аккерман не выглядел откровенно заинтересованным, но по его виду сложно было хоть что-то определить. Даже спустя какое-то время тесных взаимоотношений Эрен так и не научился распознавать его истинные эмоции. А неуверенность в себе потихоньку подтачивала его уверенность во взаимности.

— Тебе, наверное, лучше знать, — огрызнулся он, недовольно зыркнув, но заметив, как у Ривая сверкнули глаза, поспешил отвести взгляд.

— Ты что, ревнуешь? — ласковый, тёплый голос обнял его сердце, дыхание согрело шею. Ривай двинул бёдрами, посылая по всему телу медленный и тягучий поток удовольствия. Эрен готов был его умолять, чтобы Ривай больше не останавливался, но он прекрасно знал, что теперь от оргазма его отделяют только ответы. Честные ответы. Это был самый жестокий на свете детектор лжи.

— Да! Ну и что? — всхлипнул он, прижимая за плечи крепче.

Может, ему и было бы интересно перепихнуться с кем-то другим, но только не за спиной у Ривая, не втихаря от него, чтобы потом это стало изменой, и эта измена висела, как лезвие, между ними, готовое рухнуть в любой момент и разделить их общее надвое. И Ривая он сам никому не хотел отдавать по той же причине. Слишком обидно и больно делиться тем, что так дорого самому. Даже с Армином. Хотя для Армина ему ничего не жалко.

— Ничего, — усмехнулся Ривай и погладил его по щеке. По той же самой, которую тронул Армин несколько дней назад. Прикосновения их были разными, но в чём-то очень похожими. В том и другом таилась щемящая сердце нежность. — Мне приятно.

И Эрен расслабился. Но слишком рано.

— А ты только меня к Армину ревнуешь или в обратную сторону это тоже работает? — промурлыкал Ривай на ухо, и тело Эрена словно пробило высоковольтным разрядом.

Мысль о том, что он мог на Армина претендовать, чего-то хотеть от него, казалась неправильной, нездоровой, если не сказать кощунственной. Но насколько далёкой она обычно была, что Эрен о ней даже и не задумывался, не задавался целью её для себя сформулировать, настолько же очевидной, близкой и пугающе притягательной стала именно в этот момент — когда член Ривая медленно проникал в него снова и снова, даря бесконечное, ноющее удовольствие.

— Я… — он рвано вздохнул и потерялся в своих мыслях и ощущениях.

Неужели он что-то испытывает к Армину? Что-то большее, чем просто дружескую привязанность, сродни братской любви? Эрен всегда желал ему только счастья и был за него искренне рад, когда его друг вступил в отношения с капитаном. И он никогда не стремился присвоить его так, как ему безоговорочно, слепо хотелось присвоить Ривая. Откуда тогда это странное ощущение внутри, снедающее, при мысли о том, что Армин может коснуться Ривая, получить удовольствие от его члена, взять его в рот?.. Похожее на чувство соперничества… Эрен готов был доверить друга их капитану, потому что это был их капитан, но он не мог допустить, чтобы Ривай его тронул. Раньше него самого.

— Вот блядь…

Тем временем от удовольствия щёки и грудь пылали алыми пятнами. Грязными и запретными мыслями Эрен подстёгивал несправедливо мощный оргазм.

— Значит, я прав? — Ривай заглянул ему в душу, лукаво приподнимая бровь, и Эрен крепко зажмурился, чтобы его не видеть. Чтобы не видеть вообще ничего, и себя в том числе. Такого грязного и отвратительного с своими больными желаниями. — Хочешь трахнуть его, Эрен?

— Мммх… Нет! — выдавил он через силу и снова всхлипнул от того, что Ривай замедлился.

— Серьёзно? — Он даже приподнялся на руках, чтобы оглядеть Эрена целиком, куда падал взгляд. Его — грязную свинью, смеющую врать прямо в глаза, пока его трахают. — Не хочешь своего миленького дружочка? Чтобы он нежно стонал, прямо как ты сейчас?

Эрен боролся с собой. В носу защипало. Он очень хотел, чтобы эта пытка скорее закончилась, но сам лишь сильнее её растягивал своей нерешительностью и нежеланием признавать едва обнажившуюся неприглядную правду.

— Ривай, пожалуйста, не надо! — взмолился он искренне надеясь, что это сработает.

Ривай ухмыльнулся, лёг на него и, просунув руку под голову, нежно помассировал затылок. Это всегда расслабляло и успокаивало. Эрен ему доверчиво улыбнулся и потянулся к губам. Но на расстоянии выдоха, Ривай крепко сжал его волосы в кулаке и несколько раз вошёл — резко, отрывисто, глубоко, вырвав крик из груди, после чего снова замедлился.

— Ну что?

— Ты… сволочь, — обронил Эрен, с трудом переводя дыхание, и испугался, что после такого Ривай прогонит. Но тот не прогнал, только улыбка его стала шире.

— И ты не отдашь его такой сволочи, правда ведь?

Эрен сглотнул.

Как Ривай всё про него понимал? Что он такое?

— А если мы вместе его разделим, ты согласишься?

Эрен, не понимая, моргнул.

— Что?

Ривай осторожно накрыл ладонью его глаза и зашептал ему на ухо, обволакивая дыханием весь его разум:

— А ты представь, что мы вместе его раздеваем, целуем его. Ты и я. Ты его трогаешь так, как всегда хотел. Но запрещал себе думать…

— Ривай!

Слишком острыми стали его ощущения. Это пугало уже не на шутку. Так не должно было быть. Это неправильно!

— Ну-у-у, — засмеялся тихонько его соблазнитель. — Не бойся, малыш, я же с тобой. Я тебя не осуждаю. И не бросаю. Ты можешь делать всё, что захочешь. Ты ведь захочешь?

Бледная тонкая кожа под его пальцами… Светлые волосы у него на плече… Прозрачные голубые глаза, глядящие прямо в душу. Рваный выдох ему в грудь, а не кому-то ещё. Переплетенные пальцы, как детстве… Даже тогда эта мелочь Эрена волновала. И вызывала невнятное ощущение обладания чем-то сакральным, что только его… Вот же дерьмо!

— Да, — тихо выдохнул он, сдаваясь своим потаённым желаниями, чувствуя себя самым уродливым и ничтожным на свете. — Да.

Да. Он такой. И вероятно таким был всегда. Только прикидывался для окружающих нормальным.

Но почему-то за свою ненормальность, он получил поцелуй в ухо и нескончаемую, как ему показалось сначала, череду восхитительно быстрых и мощных проникновений, от которых только было сил, что выкрикивать:

— Да! Да! Да! Да!

Ривай кусал его шею больнее, чем раньше, но это было прекрасно, это было так правильно, что слёзы текли от счастья.

— Ривай! — он впился ногтями в спину, уже подбираясь к желанной вершине, когда Аккерман вновь замедлился и приподнялся над ним на руках.

В свете мерцания гиперпространства улыбающееся лицо его выглядело пугающе диким.

«Дошло наконец», — обреченно подумал Эрен и уже приготовился к самой ужасной гибели, потому что на меньшее после своих признаний он бы не согласился.

Но Аккерман, склонившись, прошёлся пристальным взглядом по его лицу, погладил и прошептал:

— А если бы Смит с Арлертом тебя так зажали, ты бы им дался?

О, боже… Да лучше б он умер сию же секунду, чем отвечать на этот вопрос!

Крепкие пальцы схватили и стиснули нижнюю челюсть, чтобы не дёргалась голова.

— В глаза мне смотри, гадёныш! — Ривай прохрипел так едко и возбуждающе, что Эрен буквально кожей почувствовал всю его ревность, всю его власть над собой. — Хочешь, чтоб эти двое тебя оттрахали, как последнюю суку?

Врать не имело смысла. Но он ведь не мог сказать правду. Он ведь и правда…

Эрен вздохнул, сглотнул, чтобы не подавиться слюной и прошептал в ответ:

— Я бы… Ривай… — даже в медленном темпе он был уже так близко, что в животе всё тянуло от напряжения. — Если бы только ты… Я… Я люблю тебя! — постарался произнести он как можно отчётливее, а на деле почти прокричал.

Пальцы исчезли с его подбородка почти моментально, а Аккерман впился в его гадкий рот отчаянным поцелуем. Он ловил губами последние стоны и всхлипы, и гладил его по щекам дрожащими пальцами, и даже сам застонал, спуская куда-то совсем глубоко в него.

Эрен смотрел в мерцающий потолок и чувствовал небывалое горькое опустошение. Мощный оргазм, который он ожидал, обернулся пшиком и тут же случился эмоциональный откат. Ему хотелось свернуться и умереть, не издавая ни звука. Он даже не чувствовал тяжести тела, лежащего сверху.

Голос Ривая, звучащий в районе уха, заставил вздрогнуть от неожиданности.

— Эрен… Я тебя тоже люблю.

Шум депрессивных мыслей в его голове резко стих, как будто их кто-то поставил на паузу.

Что он сказал?

Ривай приподнялся и посмотрел на него.

— Слышал? Я тебя тоже люблю.

Эрен глядел ему прямо в глаза, всматривался, искал что-то яркое и бушующее, но там были только привычные нежность и теплота — еле заметные, которые можно легко перепутать с простым удовлетворением от хорошего ужина.

— Ты говоришь так только за тем, чтобы меня успокоить, — фыркнул Эрен и дёрнулся, чтобы встать с кровати. Но Аккерман его удержал.

— Да, отчасти, — согласно кивнул он. — Но одно другому не мешает. Я всё равно от тебя без ума. А твои пикантные фантазии пробудили во мне собственника.

— О, господи! — Эрен вздохнул и зажмурился. Слёзы опять намочили ресницы. Ему было стыдно невыносимо. — Пожалуйста, прости меня! — зашептал, пытаясь не шмыгнуть носом. — Я не хочу на самом деле никого, кроме тебя. — В этот момент Эрен сам в это верил, искренне верил. — И никогда не захочу. Я просто больше не буду пить с Армином. И вообще брошу пить. Я тоже не хочу делиться тобой ни с кем, я…

Он всё-таки всхлипнул и тихо заплакал.

Ривай осторожно покинул его, слез и прилёг рядом, позволив свернуться желанным калачиком под одеялом. Он его не прерывал, не спорил, просто позволил выплакать личное и терзающее. И Эрен довольно быстро успокоился сам.

— Иди ко мне, — позвал Аккерман, наконец. Он прижал его к тёплой груди тёплой рукой и зашептал в голову. — Я благодарен тебе за твою откровенность. Я действительно это очень ценю. И действительно очень тебя люблю. И не хочу отпускать от себя. Но давай сразу договоримся, если тебе интересен кто-то ещё…

— Никто мне не интересен! — вспыхнул Эрен, резко подняв голову.

Ривай улыбнулся, погладил его по щеке.

— Дай мне договорить, пожалуйста.

Эрен застыл. Он понял вдруг, что Аккерман только с ним проявлял такое терпение и доброту. С остальным был не в пример строже.

— Если тебе интересен кто-то ещё, ты говоришь мне об этом, и мы решаем этот вопрос.

— Каким образом? — нахмурился Эрен.

— Каким посчитаем нужным, — улыбнулся Ривай ещё шире и нежно поцеловал его.

И Эрен решил почему-то, что Аккерман вскоре забудет об их разговоре. Ах, как же он ошибался…