Дети Азенкура

Франция, Бурж, замок Мен-сюр-Йевр, 1417-й год.

— Надеюсь, наш скромный дом придется тебе по душе, мой маленький кузен. — Худой, угловатый юноша с пухлыми губами и чересчур крупным носом тепло приветствовал мальчика лет восьми, крепко сжимавшего свою маленькую ладонь в кулачок.

Лицо юноши озарила искренняя улыбка. От этого оно преобразилось: черты лица смягчились, и стали будто бы гармоничнее и приятнее.

— Благодарю Вас, Ваша милость, — улыбнулся в ответ мальчик, но свою ладонь не разжал.

«Какой он некрасивый, даром, что наследник престола.» — промелькнуло у него в голове.

Нет, восьмилетний Жан II-ой, герцог Алансонский, унаследовавший этот титул от своего отца — Жана I-ого Алансонского, погибшего в битве при Азенкуре двумя годами ранее, вовсе не завидовал четырнадцатилетнему Карлу — дофину Франции, законному наследнику престола, нынче вынужденному скрываться в Бурже. Ведь большая часть территории Франции была завоевана англичанами и зыбкий статус наследника при безумном короле Карле VI — ом не давал ни малейшей надежды на будущее. Во всяком случае, пока англичане чувствуют себя полноправными хозяевами на их земле.

Но дофин сохранил хотя бы часть своих владений, а вот маленький герцог Алансонский потерял свое герцогство, и неизвестно обретет ли его когда-нибудь вновь. Английский король Генрих V-ый, с которым его отец вступил в поединок при Азенкуре и стесав французские лилии с его короны, проломил ему шлем, отнял у юного Жана его владения и титул, передав их своему младшему и самому любимому брату — Джону, герцогу Бедфорду. Увы, герцогу Жану I-ому не удалось довершить начатое, охрана Генриха подоспела вовремя и отец Жана был убит. Что ж, герцог пал смертью героя, навсегда оросив поле брани своей невинно пролитой кровью.

Отец всегда говорил, что умереть на поле боя это честь для мужчины, для рыцаря. Но сам Жан был еще слишком мал, для того, чтобы сразиться с врагами, вернуть то, что принадлежит ему по праву, убить проклятого Генриха и его ненавистного брата Бедфорда. Осознание собственной беспомощности угнетало Жана, он не хотел ждать. Матушка говорила, что они должны найти пристанище у кузена Карла, что ему следует еще очень многому научиться, а пока необходимо смириться и ждать. Ждать, как бы тяжело не было. Но раз уж Господу угодно послать ему это испытание, он вынесет его достойно, с честью.

— Ваш сын так прекрасен, мадам. Он просто ангел! — вынырнув из своих невеселых мыслей, Жан услышал, как Карл разговаривает с его матушкой — Мари де Ла Герш, вдовствующей герцогиней Алансонской.

Он и раньше слышал о том, что красив, но красота была вовсе не тем качеством, которым бы он страстно желал обладать. Разве она поможет на поле боя? Разве большие зеленые глаза, алые губы, блестящие и шелковистые каштановые волосы помогут одолеть врагов? Нет, все это пристало иметь девчонкам, а он должен, прежде всего стать сильным, храбрым, выносливым и умелым воином. Таким же, как когда-то был отец.

***

— Жаннет, постарайся соблюдать приличия. Ну, хотя бы пока мы гостим у дядюшки Шарля.

— А потом? — прелестная синеглазая девочка с двумя золотистого цвета косичками пристально, с хитрецой поглядела на своего дядю Жана.

Жан был кузеном дофина, внебрачным сыном Людовика Орлеанского — брата короля Карла VI-ого, и все называли его Орлеанским Бастардом.

— А потом уж, как пожелаешь, чудо ты мое, — усмехнулся Жан, но, видимо, спохватившись, тут же добавил: — Только слишком не шали.

— За это хочу колечко, — деловито ответила его восьмилетняя племянница — маленькая Жанна, дочь плененного англичанами при Азенкуре герцога Карла Орлеанского, бывшего старшим сыном Людовика Орлеанского и единокровным братом Жана.

— Будет тебе колечко, — грустно улыбнулся Жан.

Слишком уж много забот легло на его плечи в столь юном возрасте, ведь ему было всего пятнадцать. По обыкновению, в таком возрасте вовсе не хотелось думать о том, как выкупить родственников из плена, о насущных проблемах родового герцогства, о государственных делах. Но Жан остался единственным помощником своего старшего единокровного брата — Филиппа, графа де Вертю, двое других братьев пребывали в английском плену.

Супруга Людовика Орлеанского — Валентина Висконти воспитывала Жана вместе со своими детьми и относилась, как к своему родному сыну, ведь его мать вовсе не проявляла никакого интереса к прижитому в результате греховной связи ребенку. А герцогиня Орлеанская обожала своего ветреного супруга и прощала ему многочисленные измены, приняв плод одной из них под свое крыло и окружив материнской заботой.

Братья были очень дружны между собой и никто не давал ему понять того, что он является в этой семье лишь бастардом. В свою очередь, Жан ценил это отношение и изо всех сил пытался быть полезным, сделать все, чтобы семья гордилась им. Он желал добиться всего самостоятельно. Высоких титулов и званий бастарду не полагалось, пусть даже и бастарду королевской крови. С самого раннего детства Жан практически не выпускал из рук тренировочный меч, с утра до ночи он практиковался во владении мечом и кинжалом, в стрельбе из лука, в верховой езде.

Проявить себя он мечтал именно на поле битвы, а не сидя за скучными книгами, и не плетя хитроумные интриги при дворе. Раз и навсегда избавить Францию от английских захватчиков было его заветной мечтой. Он знал — рано или поздно наступит тот день, когда он с гордостью скажет о том, что на земле Франции не осталось ни одного англичанина. Пусть этот день настанет еще не скоро, но он непременно настанет. Жан верил в это. Верил в то, что они смогут победить, и водрузить корону на голову настоящего, избранного Богом короля.

А пока они просто вынуждены смириться с судьбой и покорно принять тот факт, что законный наследник престола должен прятаться, ведь английский король Генрих V-ый захватил уже бОльшую часть Нормандии. О бесчинствах английской армии, творимых ими на завоёванных землях ходили легенды. По слухам, лишь один из военачальников Генриха был способен проявлять милосердие — Эдмунд Мортимер, V-ый граф Марч*. Остальные же были крайне жестоки, дозволяя своим солдатам поджигать и грабить деревни, убивать детей и насиловать женщин. Но когда-нибудь враги за все ответят…

***

Ранним утром майское солнце еще не поднялось высоко, но его нежные лучи уже пробивались сквозь густую, изумрудную листву, что едва трепетала в объятиях легкого, несущего приятную прохладу ветерка. С удовольствием вдыхая аромат свежей, еще хранящей блестящие, серебристые капли росы травы, маленький герцог Алансонский невольно вспоминал, как они точно так же гуляли в саду своего замка вместе с матушкой и отцом. Отец, вкладывая в ладошку сына игрушечный меч, терпеливо наставлял, как держать оружие, как наносить удар. Матушка смеялась и просила его отпустить Жана вволю побегать и порезвиться на воздухе. Но отец был непреклонен: «Чем раньше познает науку боя, тем лучше. Жизнь уготовит ему немало сражений».

Нынче же, гуляя по похожему на его родной саду, но все же ему не принадлежащему, Жан подумал о том, как хорошо было бы с кем-нибудь потренироваться. Ведь сейчас ему уже не хочется ни бегать, ни резвиться, а хочется в совершенстве овладеть военной наукой, для того чтобы в будущем отомстить своим врагам. Увы, его кузен дофин был слишком занят важными государственными делами, и времени у него совсем не было.

Кузен Карл был ласков и приветлив, но было в нем нечто такое, что Жана невольно отталкивало, но что именно, он понять не мог. Проходя мимо большого раскатистого дуба, он неожиданно увидел девочку, сидящую под ним и всхлипывающую, опустив свою голову на маленькие ладошки.

— Здравствуй, — подойдя к ней, слегка поклонился, движимый любопытством Жан. — Что-то случилось?

— Я хочу к папе, — всхлипнула девочка. — Я по нему соскучилась.

— Ты его увидишь. Я вот своего больше никогда не увижу, но я же не плачу.

— Я его не увижу! — отняв ладони от лица, она подняла на него свои большие синие глаза. — Англичане забрали его навсегда!

— Англичане? — Жан с интересом рассматривал девочку.

Она показалась ему очень хорошенькой, вот если бы еще не плакала.

— Как тебя зовут? — Жан понял, что так и не спросил ее имени.

— Жанна. Мой папа — герцог Орлеанский. Англичане взяли его в плен. Он сражался при Азенкуре, и они забрали его. Я их ненавижу!

— Правда? Мой отец тоже воевал при Азенкуре, и они убили его. Я их тоже ненавижу! Твой отец жив, и он вернется. А мой уже нет, — вздохнул Жан. — Я Жан, герцог Алансонский. Я рад нашей встрече.

— Я тоже, — сквозь слезы улыбнулась Жанна.

— Ты не плачь, мы выгоним англичан с нашей земли, и твой папа вернется. Мы его освободим. Непременно. Верь мне! — Жан взял ее за руку и помог подняться с земли.

— Я верю. Давай погуляем. Я здесь со своим дядей Жаном, мы приехали погостить у Его милости, дядюшки Шарля.

— А мы с матушкой, тоже приехали… — Жан хотел было сказать «погостить», но смущенно замолчал.

Ведь в гости приезжают для того, чтобы впоследствии вернуться домой. А его дом ему более не принадлежал, там хозяйничали враги. Но Жанна, не заметив его смущения, легонько тронула Жана за плечо:

— Догоняй! — и убежала, заливаясь счастливым смехом, будто бы недавних слез и вовсе не было.

Мари де Ла Герш с улыбкой наблюдала за ними из окна замка.