— А я так и знал, что это ты! — радостно вопит Джин, пытаясь добраться до девушки. Василиса на него смотрит исподлобья, а затем фыркает и обходит костёр с другой стороны, игнорируя парня. Джин замирает на месте, не понимая, что происходит, но заранее чувствуя себя виноватым.

Тэхён тем временем мчится к вороному Хосоку — у того поводья застряли на ветке кедра, он ржёт и бьёт копытом, требуя ему помочь. Остальные поднимаются и с тихими «айшч!» (матюки приходится проглотить — в поле зрения девушка, и она, возможно, Арми) отряхиваются и разминают побитые места после тыквенно-избушечного ралли.

Василиса подходит к избушке, кладёт привычно ладонь на стену, но потом шипит недовольно и трясёт рукой. Джин знает — это у архимага способ общаться со своим домиком, но видимо, он сейчас не работает, как и вся магия. Василиса негромко что-то говорит в сторону двери, те закрываются, кот Уася снова показывается в окне. Избушка бредёт обратно в ту сторону, откуда они прискакали всей толпой, осторожно обходя Хосока с Тэхёном.

Пока Василиса общается с избушкой, Джин успевает оглядеться. Хорошо утоптанная большая поляна, куда они так удачно прикаретились, окружена древними высокими кедрами. Костёр посредине в полтора человеческих роста, сложен конусом из стволов, горит ярко и потрескивает весело, от него жар по всей поляне — ура, Намджун с Чонгуком не замёрзнут. Но вот странно — буквально в метре от него снег не тает, так и продолжает искриться и блестеть от огня. Магия, не иначе, что даёт им надежду на скорое возвращение. Джин наконец-то может с облегчением выдохнуть: его постепенно отпускает беспокойство за группу, и за нарушенные обязательства перед компанией и Арми. Он продолжает рассматривать поляну: по её краю налеплена целая куча снеговиков. Они кажутся Джину немного странными, и он уже даже хочет подойти посмотреть, что там с ними не так, но тут возвращается Василиса, Тэхён с Хосоком останавливаются совсем рядом, а вся остальная толпа подгребает с Тыквой Чимином в хвосте.

Режим «разборки вошли в чат» активирован.

— Что тут происходит? — строгим голосом спрашивает Юнги.

— Как вы тут оказались? — не менее строго вопрошает баба-яга.

— Может, я вас сначала познакомлю? — решает слегка разрядить напряжённую обстановку Джин.

— Можешь, — кивает архимаг, без малейших усилий перехватывая инициативу разговора и идёт к вороному Хосоку. — Откуда у вас конь?

— Это… ну… С него, пожалуй, и начну. Чон Хосок — Василиса, Василиса — Чон Хосок, лидер дэнс-лайна, рэпер, наше солнышко надеж… — Василиса на изрядно нервничающего почему-то Джина бросает косой взгляд, и тот мгновенно затыкается. Но ок, у него есть оправдания для всех этих нервов: магии нет, они посреди каких-то ебеней, магии нет, а ещё не каждый день свою девушку знакомишь со своей второй семьёй, да ещё и магии нет.

Тэхён, который мембера так и держит в поводу, радостно машет Василисе рукой. Та его окидывает взглядом точно как в классе на уроке по магической флоре и фауне, когда Тэхён лажает. А затем вдруг спрашивает:

— Это твой хлыст к избушке прицеплен?

— Э… — теряется Тэхён, покорно отдавая поводья.

— Догоняй и отцепляй, живо! — командует Василиса, и Тэхён, ни капли не сомневаясь, кидается вслед за избушкой.

— Почему он у вас лошадь? — спрашивает Василиса, осторожно погладив лоснящуюся чёрную морду Хосока и внимательно заглядывая ему в глаза. Хосок польщён, фыркает и ластится.

— У него маска была надета во время переноса, голова коня, — отвечает Джин, чувствуя себя в школе за партой, а не посреди сибирской тайги у костра, в двух шагах от вроде как влюблённой в него девушки.

Василиса окидывает его прищуренным внимательным взглядом. И это вот вообще не взгляд влюблённой девушки, а немного маньячный мага-экспериментатора. Такую Василису Джин пугается на раз-два, судорожно ища в поле зрения мебель, под которую можно спрятаться. Василиса скользит глазами по альпачьем костюму: огромнющим лапам-сапогам, белым пухлатым перчаткам, болтающимся у манжет — Джин их стянул, чтобы не мешались. Задерживает взгляд на плотно облегающей лицо кудрявой светло-серой шапке, забавных ушках и, наконец, на чёрном кончике носа и точках на щеках.

— А у меня игрушка была на голове нацеплена, альпака, — поясняет Джин её безмолвный вопрос.

— И почему ты тогда не верблюд после игрушки, если он конь после маски? — беззастенчиво спрашивает архимаг.

Джин немножечко оскорбляется.

— Это лама, вообще-то!

— Да хоть олень, почему… так, ладно, — Василиса хмурится чем дальше, тем больше, и Джин начинает хмуриться тоже. Он не понимает, почему один из крутейших магов планеты попросту не щёлкает пальцами, возвращая им всем человеческий облик. Ему за Намджуна с Чонгуком холодно, а за Хосока с Чимином неуютно (хотя вот Юнги бакенбарды он бы оставил. У Джина уже четыре снимка в смартфоне в папке «для мелкого шантажа»)

Василиса тем временем мимо группы мемберов-людей проходит, будто их не видя, и замирает напротив Тыквы Чимина.

— Это… — она указывает на него пальцем и оборачивается к Джину.

— Пак Чимин, наш танцор, вокалист и сейчас немножечко тыква, то есть карета, то есть…

Джин сбивается, а Василиса снова поворачивается к Чимину. У того один из усов распрямляется и откидывает свисающий на окно листик точно тем же жестом, каким Чимин человек откидывает рукой на лоб чёлку, флиртуя на сцене с Арми.

— Понятно, — говорит Василиса, хотя ей непонятно ничего, и она оборачивается к остальным. Ей из рассказов Джина и так известно, кто здесь кто, но официоз соблюсти как-никак надо, их всё-таки в первый раз лично знакомят.

— Мин Юнги, Ким Намджун, Чон Чонгук… — Джин теряется всё больше. Василиса точно не из тех, кто бездействует, кидаясь разбираться с проблемами сразу и быстро, и сейчас её обескураженный вид даже немного пугает.

Архимаг рассматривает объёмные платья почти принцесс и с трудом отводит взгляд от юнгиевских бакенбард.

— Юбки поберегите, костёр настоящий, — бросает она фее и золушке, и снова разворачивается к Джину. — А теперь по порядку — что случилось?

— Ну, мы отыграли эвент в Пусане и… — Джин начинает эмоционально пересказывать прошедшие за полчаса события, хотя кажется, что с момента приземления в тайгу уже прошло не меньше суток. Юнги тем временем шёпотом спрашивает у вернувшегося и запыхавшегося Тэхёна:

— Ты знал, что они встречаются?

— Откуда? — удивляется младший, стараясь отдышаться. — У нас с Джином уроки в разное время, курсы-то разные. Я их и не видел никогда вместе… Он меня только раз к ней на допзанятия по некромантии отправил. А в школе она просто зверь!

— Спасибо! — прилетает саркастичное от Василисы, которая вроде Джина внимательно слушает, и Тэхён поспешно затыкается — себе дороже. Юнги рядом и то проникается.

— Она что-то не выглядит ни на учительницу, ни на крутого архимага, — шепчет пока ещё не пуганый Намджун.

— Она на два года младше Джина, природная ведьма, у неё все четыре предка по колдовской линии очень сильные маги. На двадцать пятом месте в МагоРеестре…

— … а потом вот тут мы и вывалились, — заканчивает пересказ приключений Джин. Он за время рассказа совсем близко к ней подошёл и лапки тянет к талии девушки.

— Как… — Василиса отступает на шаг и задумывается, пытаясь сообразить, что к чему. — Как вы умудрились… Так, нет, стоп. Ким Сокджин, ты о чём думал вообще, когда телепорт тянул из Пусана в Сеул, а?

Джин вдруг смущается. Глаза опускает, альпачьей лапищей по утоптанному снегу шаркает, и на мордахе с чёрным кончиком носа выражение исключительно виноватое. И это так прикольно выглядит, что Чонгук невольно прыскает, едва успев смешок спрятать в ладонь. Макнэ готов последнюю юбку проспорить, что у хёна под шапкой уши горят багровым.

— О тебе, — говорит Джин, а потом справляется со смущением и вскидывает глаза, открыто девушке улыбаясь и пожимая плечами. — Я тебя три недели не видел. Я соскучился.

На глазах у мемберов крутой, саркастичный, ехидный архимаг с двадцать пятого места в реестре вдруг превращается в совершенно сконфуженную признанием девушку. Василиса глаза отводит поспешно и алеет ярче костра. У неё руки непроизвольно хватаются за светлую косу, теребя кончик, а у Джина что-то тёплое размазывается внутри от того, как дрожат её ресницы. И он продолжает смотреть-смотреть-смотреть, больше не отводя взгляда, будто впитывая в себя, словно намертво хочет запечатлеть в памяти фигурку, закутанную в пуховик и смешную немного шапку.

— И я… — совсем неожиданно басит Тэхён, нарушая неожиданное единение парочки. Для архимага это отличный повод справиться со смущением, а Джин грозно хмурит брови:

— Что ты?

— И я о Василисе-сонбэнним…

— Ты чтоооооо?.. — рычит на него Джин, поворачиваясь к мемберу и вроде как пытаясь Василису загородить спиной. У самого архимага глаза от удивления делаются только больше.

— Я думал, что надо за каникулы магические свойства флоры в неблагоприятной среде выучить, а то в следующем семестре опять от сонбэннима влетит! — поспешно объясняет Тэхён. Джин озадаченно молчит, а Василиса пытается отпихнуть его сторону, чтобы видеть всех.

— Так. Так! Да подвинься ты… Ладно, не мне вам говорить, что вы, как недоведьмы, облажались по полной — нельзя во время телепортации о всякой чуши думать, даже если это магические свойства флоры, — произносит Василиса. — Вот вас ко мне и притянуло сюда…

— А куда сюда и нельзя ли нас отсюда побыстрее убрать обратно в Сеул? — тут же интересуется Юнги.

— Нельзя, — отвечает Василиса со вздохом. — Я тут всю магию заблокировала.

Все молчат и переваривают. Тыква Чимин подбирается поближе, Юнги озадаченно шевелит бакенбардами. Чонгук с Намджуном держат юбки, потому что не дай бог, край попадёт в костёр, из них мигом получатся хорошо прожаренные бантаны. Тэхён морщит лоб и на автопилоте обнимается с Хосоком.

— А можно как-то понятнее? — интересуется всё-таки Юнги.

Василиса морщит нос в золотой россыпи веснушек. Она совсем не против объяснить, вот только не уверена, что её поймут. Ну, может, Джин с Тэхёном, но очень и очень примерно: в конце концов, они магию в Школе осваивают для применения на бытовом уровне, от которого магический эколог ака баба-яга уже давно ушла далеко вперёд.

— Новогодняя ночь — самая насыщенная магической энергией на планете за год. Уёмок хоть залейся, даже в самом глухом месте тайги её достаточно. Например, можно эксперимент провести, который требует много энергии и, в теории, опасен для окружающих. Поэтому я нашла это безлюдное место, колданула нужные мне вещи, а затем заблокировала магию, чтобы она не вмешалась в ход эксперимента. И закрыла здесь всё в аномально-магическую зону, чтобы и сюда никто не пробрался, и отсюда никто не выбрался, — очень терпеливо, как детям, объясняет им баба-яга.

— Как можно заблокировать магию? — возмущается Джин. Тэхён жалобно поддакивает. Он с ней хоть и намного меньше работает, но тоже уже как-то привык, а тут такой облом.

— По щелчку! — раздражённо отвечает Василиса, привычно щёлкая пальцами.

И снова ничего не происходит. Джин растерянно смотрит на тонкие девичьи пальчики, и понимает, что ему тоже обидно. Это у Тэхёна от щелчка просто искорки. У Джина они уже разноцветные и иногда пузырьки. А у Василисы — это вообще её настроение, и мысли, и всё то, что она так старательно прячет под личиной крутого и ехидного архимага. То разлетятся снежинками, то огоньками, то вдруг каплями дождя, а то вдруг земляничными брызгами или колкой хвоей. И от пустоты её щелчка Джину обидно до слёз — это же каждый раз был как маленький внезапный праздник.

— Но, кажется, вы со своей телепортацией попали как раз в тот момент, когда я эту самую зону наколдовывала, и на полной скорости влипли в эксперимент, — заканчивает архимаг.

— А ты разблокировать магические способности можешь? — немедленно интересуется Юнги. Ему эти щелчки до… бакенбард, ему надо домой. У них эвент и наконец-то спать!

— Нет. Блокировка наколдовалась одновременно с аномальной зоной. Способности закрылись, зона открылась, и мы сейчас вроде как под магическим куполом. Так что их у нас не будет, пока аномальная магическая зона не раскроется, — поясняет Василиса.

Джин, пользуясь её увлечённостью, цепляет её ладони и внимательно рассматривает, нежа в своих, будто надеясь, что они от его взгляда расколдуются до нормального, и будут снова дарить щелчками неожиданное волшебство.

— И ты можешь её раскрыть?

— Сама? Нет. Она раскроется либо после того, как закончится эксперимент, либо через семьдесят два часа.

— Нам через час надо быть в Сеуле! — ахает Намджун. Все, у кого руки в порядке, а не колёса или копыта, тянутся за телефонами сверить время. На всех часах нарисовано красивое число 27:62.

— Зачем вообще нужно проводить такие эксперименты? — с толикой возмущения спрашивает Намджун, изо всех сил приминая юбки и стараясь их держать, чтобы не разлетались. Они его уже достали в край — голубая тонкая ткань живёт по каким-то своим законам, колыхаясь вообще не в такт движениям, зато делая красиво. Сказку, к которой раньше относился нейтрально, лидер начинает по-тихому ненавидеть.

— А зачем ты музыку сочиняешь? — тут же парирует Василиса.

— Ну… — удивляется лидер глупому вопросу. — Мне в кайф!

— Вот и мне, — кивает девушка. — Для меня магия — что для тебя слова и ноты, которые можно удачно сочетать.

Группа проникается.

— А что за эксперимент? — спрашивает Джин. Одну руку архимага он так и не отпустил, и она тянет её к себе, пытаясь освободиться.

— Эм… я изучала возможности влияния разумных НЁХов* на рост обычных растений в нереальных или несуществующих условиях. Да отдай ты, — руку девушка выдирает, и Джин раздосадовано отпускает, недовольно морща нос и глядя на неё исподлобья. Тут и так неприятности сплошняком, так ещё и пообниматься нельзя. Будь у них время, он бы сейчас закатил шуточный скандал: развеселил бы мемберов, как обычно поднял бы им настроение, и Василису бы заполучил себе поближе к телу. Но времени нет.

— Зачем тебе для этого закрытая аномальная зона вообще понадобилась? — интересуется он с тяжёлым вздохом, всё-таки становясь серьёзным. Из них всех он хоть приближённо понимает, что именно тут творится на магическом уровне, и единственный, кто сможет хоть немного помочь.

Василиса пожимает плечами.

— Я не планировала ничего опасного, но ты же знаешь, с НЁХами меры предосторожности никогда не бывают лишними. Вот и перекрыла тут всё, чтобы никто отсюда не выбрался, если что, и сюда чтобы тоже никто не забрался. И нежить свою на все четыре стороны сторожить отправила, — поясняет девушка, и до Джина с Тэхёном доходит, что избушка, колодец, лестница и ограда несут вахту по периметру, и наткнулись они на домик бабы-яги не просто так. — Ну а ты, — с неожиданной озорной улыбкой хмыкает Василиса и чуть ли не первый раз за всё это время открыто смотрит Джину в глаза, — как всегда. Прорвался.

У неё взгляд насмешливый и тёплый. И растерянный самую капельку, хотя, возможно, Джину это всего-то лишь кажется. Василиса с этой растерянностью справляется за долю секунды, снова становясь до зубовного скрежета крутым и неприступным архимагом тире училкой. Но поздно — у Джина уже улыбка до ушей и твёрдое намерение добраться до девушки, как только объяснения будут закончены.

— И какая цель у этого эксперимента? От него толк-то какой-нибудь вообще будет? — с толикой отвращения спрашивает Юнги. Знает он эти эксперименты. И вертел он их, если совсем уж откровенно.

— Ну… — задумывается Василиса, подтверждая теорию о том, что все маги с придурью, как и учёные. Им лишь бы хтонь замутить, а потом всем миром расхлёбывай, — теоретически, если какой-нибудь закошмарик с Той Стороны мутирует до Годзиллы, проберётся к нам, и решит вырастить, например, из… — взгляд Василисы обегает поляну и задерживается на Тыкве Чимине, — … тыквы тентаклиевого монстра, я точно буду знать, как это предотвратить или вернуть всё обратно.

Их булочка Чимин глубоко внутри польщён от сравнения с монстром. Тыква-карета чуточку краснеет и слегка шаркает колесом.

— Прям целое кино, — одобрительно произносит Тэхён, представив закошмарика* ростом с Годзиллу и дерущегося с ним Чимина с тентаклями. — А из этой аномальной зоны просто выйти нельзя?

Василиса отрицательно мотает головой.

— Так и будете ходить кругами, здесь пространство замкнуто.

— Окей, — подводит итог Юнги и задаёт самый насущный для них вопрос. — Есть способы выбраться отсюда до корейской полуночи?

Чонгук бродит по краю поляны. Старшие и без него прекрасно справятся с обсуждением вариантов, а если он и найдёт решение, то оно, как всегда, будет уникальным. Так что он отвлекается, полагаясь на интуицию. Платье достало, но он кое-как заматывает юбки в хвост, держит их одной рукой, а второй помахивает палочкой, иногда представляя, что это меч, и он вполне может им прикончить неожиданно прорвавшегося с той стороны НЁХа-мутаната-закошмарика.

Чонгук обходит снеговиков, насчитав целую дюжину. Они какие-то странные, вылеплены будто не руками, а словно кто-то ложкой для мороженого скатал идеально круглые шары. Снеговики разного роста: самый большой выше Намджуна, а самый маленький Чонгуку по пояс. У всех угли вместо глаз торчат, и ветки вместо рук, вот только носов-морковок не хватает. Зато у каждого на голове по какому-то предмету. Чонгук подходит ближе, в исследовательской жажде выяснить, что там такое. Непонятно совершенно зачем, но баба-яга понаставила им на макушки пластиковых фигурок. Чонгук по очереди рассматривает: стеклянный шар со снегом внутри; огромную пластиковую снежинку; воткнутую прямо в маковку сосульку; ветку с почками; вроде бы фиалку голубого цвета (Чонгук не ботаник, в цветах не сечёт); ветку сакуры; клубничину размером с яблоко; огурец; определённо гриб, хотя таких грибов Чонгук раньше не видел; яблоко; тыкву размером с яблоко (Чонгук косится на Чимина-карету и пытается найти связь между мембером-тыквой и этой пластиковой фитюлиной); три красных кленовых листа.

Набор предметов более чем загадочный.

Чонгук прикола ради стукает по пластиковому цветку вроде бы фиалки волшебной палочкой, немножечко в глубине души мечтая о лете. Он не совсем уж и мерзляк, да и костёр посреди поляны поддаёт жару, так что ему тепло даже в его дурацком феечном платье. Но при взгляде на сугробы и звёздный морозный свет на небе хочется всё равно тепла, уюта и весны. Так что Чонгук стукает синюю то ли фиалку, то ли не пойми что, представляя, что вокруг лето, а цветок живой и пахнет.

Звёздочка на конце волшебной палочки немного искрит, цветок от удара слегка колышется. До носа макнэ доносится запах — сладковатый, свежий, определённо весенне-цветочный аромат.

— Чон Чонгук! — раздаётся вопль архимага с другой стороны костра. Своей-то магии у бабы-яги сейчас нет, зато она чужую чувствует — будь здоров! Василиса подбегает к нему в кильватере с остальными, причём Джин с Тэхёном несутся за ней с единственной целью защитить непоседу-макнэ от злющего и скорого на расправу архимага.

— Ты что сделал? — спрашивает девушка, подлетая к Чонгуку и, не церемонясь, выхватывает у него волшебную палочку.

— Э… ну… я подумал… эээ… ну про лето. И про тепло. И про… — пытается объяснить Чонгук, совсем растерянный напором и бьющей через край энергией бабы-яги.

— Так, тихо! — командует Василиса и взмахивает палочкой.

Ничего.

Она ею трясёт.

Ноль.

Бьёт звёздочкой соседнего снеговика и ягоду на башке.

Никакой реакции.

— Твою… — выпаливает она, но подоспевший Джин прикрывает ей ладонью рот. Василиса досадливо мотает головой, стряхивая заботливую руку (матюки в мире магов — это просто отдельная история и ходячий сборник анекдотов заодно) и суёт палочку обратно Чонгуку.

— Давай-ка ещё раз! — безапелляционно приказывает она, указывая на соседнего снеговика, с то ли клубничиной, то ли яблоком на голове. — О том же самом примерно подумай. Или о том, что яблоко это хочешь съесть…

— Это ж, вроде, клубника!

— Это вообще символизирует землянику, но тебе без разницы! — Василиса переводит палец и теперь точно указывает на яблоко. — Думай о том, что хочешь его съесть! И какое оно вкусное, сладкое, сочное, наливное… — голос девушки с каждым словом становится всё тише и проникновеннее. Чонгук, подталкиваемый Василисой под локоть, подходит к снеговику. Не в силах сопротивляться журчащему шёпоту мага, проникается и, как заворожённый, стучит палочкой по фигурке.

Искры, искры, искры и яблоко становится круглее, сочнее, блестит уже настоящим фруктовым блеском, а не пластиковым, и на боку появляется дырка от червяка.

— Ну шо, — довольным голосом выдаёт Василиса, отступая от макнэ на пару шагов и любуясь им так, будто это она его вырастила и воспитала до уровня недоведьмы. — Считай, магия у нас есть, главное теперь, чтобы она у него правильно работала. Поздравляю, гости дорогие, мы в сказке!

_______________________

*НЁХ — Неведомая Ёбаная Хуйня

*Закошмарик — мелкий костлявый паразит с Той Стороны