лучший меч

— Вот ты где! — ликующе звякает голос Яна. Индро отирает пот с лица. — Ты что, весь день проводишь на кузнице?

— Почти. Должно быть, потому что я — кузнечий сын, чем ты не уставал меня попрекать? — медленно говорит Индро, но без всякой злобы, и Ян отвечает ухмылкой. Несмотря на все, Индро и правда думает о том, что отец бы его нынешним делом гордился, он бы порадовался, что Индро работает для простых людей, потому что выковать несколько подков и тесаков для него вовсе не сложно. Но это важно. Кто-то должен это делать.

Яну на кузнице делать нечего, ему чаще всего скучно, но он все равно заглядывает, наблюдает за тем, как Индро бьет молотом — только искры летят. В глазах у Птачека проскальзывает яркий восторг человека, которому работа совсем не знакома, а потому кажется каким-то особым, загадочным действом, почти ворожбой, особенно когда Индро принимается мычать себе под нос, постукивая по заготовке молотком, будто древнее заклятие. Индро вспоминает, пытается уловить, как пел его отец. Но если он может хотя бы развлечь Яна… что ж, это уже неплохо.

— Поди-ка сюда, — окунув заготовку топорища в воду, где та шипит и изрыгает пар, Индро откладывает ее ненадолго. — Я тут… кое-что сделал, может, глянешь? Не настаиваю, ежели что.

— Свадебный подарок для Семина?

— Нет, — разводит руками Индро. — Для того надо упражняться много, сам понимаешь, не такая-то простая задача — меч из толедской стали выковать! — он помимо воли вздыхает. Тяжело. Очень уж неподъемной кажется задача, но и струсить перед поручением Радована нехорошо, не оправдать доверие. — Я потому и кую мечи, чтобы руку набить, и вот… тебе сделал. Ну, бери?

Он протягивает меч, готовый к тому, что Ян только пожмет плечами. Что ему этот клинок, у него в Ратае есть сабли, усыпанные каменьями, богатство и доблесть, столько грошей, сколько Индро в жизни не видел. Когда задумывается об этом, собственный меч кажется жалкой железкой, почти что кочергой — только и годной, чтобы угли ворошить. Но Ян вдруг цепко хватается за рукоять, сжимает крепко — как будто у него примутся отбирать. Делает несколько взмахов, кружится, чуть не натолкнувшись на печь, смеется, скаля белые зубы. Индро подумал бы, что Ян успел хлебнуть вина, и может, так оно и было, но сейчас в его взгляде светится искренний восторг:

— Индро, друг, ты не кузнец, ты чародей! Заклинатель стали! Добрый меч, и лежит так ладно…

— Я заметил, что ты чаще справа замахиваешься, — пожимает плечами Индро, — вот и отбалансировал. Прости, если не ко времени мой подарок… или не по нужде.

Смотрит на простой меч Яна на поясе, но тот уже отстегивает рапцысистема ремней, соединяющих ножны бокового клинкового оружия с основным ремнем, ссылка есть только на польскую вики, но такое слово существует, верьте мне: https://pl.m.wikipedia.org/wiki/Rapcie, небрежно откладывает старый клинок, чтобы приделать туда другой, в новых кожаных ножнах, которые Индро попросил ловчего сделать в обмен на пару услуг по отлову дичекрадов. Ян бы наверняка счел это забавным.

Индро никогда не спрашивал, откуда у Яна взялся этот меч, обычный палаш, какие во множестве носят местные лихие люди; впрочем, то, как быстро Ян избавляется от этого оружия, о многом говорит.

Нашел Индро его в лесу, когда для Войслава дичекрадов выслеживал. Не то чтобы Индро считал, что те заслуживают виселицы за попытку накормить семью в эти нелегкие времена, да только Войславу он был отчасти обязан, по его указке пошел Барбоса искать к прудам и все-таки нашел любимого пса. Да и нехорошо, есть среди дичекрадов не только голодающие, но и отъявленные убийцы, которым все одно, кого резать, оленьи потроха или человеческие глотки.

Удивился Индро, когда нашел вдруг Яна. Осунувшегося, с быстрым, диковатым взглядом. Так и замер, стоя нерешительно, боясь спугнуть, будто панич кинется бежать в лес. Индро вмиг совестно стало, что он спал в доме кузнеца на своей постели, а Ян тем временем по чаще скитался. Сам виноват, конечно, сам ушел, а все равно… На одежде прорехи, кое-как заштопанные, царапины на руках, запавшие глаза. Все это не складывалось вместе, а особенно — не вязалось с блеснувшей на мгновение привычной ухмылкой, чуть надменной, которая вскоре погасла, и Ян взглянул исподлобья, будто боялся. Понял он, что дичекрадов Индро искал, а значит, и его наказать должен бы, или же просто не хотел продолжать их тот спор, ничем не закончившийся у колодок…

Все это было не важно. Потому что Индро готов был волоком его тащить за собой — в дом, в тепло, где не придется нарушать закон, чтобы не помереть от голода. Он бы, наверное, просто на плечо Яна закинул, как девку, тем более, что Ян казался еще тоньше после недель, проведенных в лесу, да только он согласился. Будто и ждал того, что Индро его найдет.

Как и следовало ожидать, кузнец Радован второму нахлебнику не обрадовался, хотя Индро пообещал платить за Янов постой, благо, грошами он благодаря кузнечному делу разжился, да и пан Семин за помощь с телегой оказался щедр. Радован махнул рукой, напомнил о мече. Даже денег спрашивать не стал. Яна Индро уложил в постель (будто панич согласился бы на меньшее), а сам на полу прикорнул, греясь счастливым Барбосом, который лизал ему нос.

Меч, правда, до сих пор не закончил.

— Ай, хорош! — Ян вертится, показывая обновку. — Всем буду говорить, кто мне сковал, к тебе тут очередь выстроится… аж до леса! — широко взмахивает рукой.

— Больно ты добрый, пан, — подозрительно хмурится Индро.

— Подарки люблю, — без обиняков заявляет Ян. — Особенно такие… уникальные! — он старательно выговаривает, но, похоже, не издевается. — Моей родне куют лучшие, самые известные кузнецы, а я смогу говорить, что первым носил меч от Индржиха из Скалицы, когда ты прославишься.

Он почему-то не сомневается в успехе, а Индро все еще может найти десяток недостатков в любой своей работе, представить, как отец качает головой и хмурится, но широкая ухмылка Яна стирает сомнения. Ян считает, надо рисковать. Начать работать… теперь, когда Скалица остается позади, когда Индро пытается жить как свободный от того бремени человек… и впрямь требует удачи и отваги, но он справится. Удар за ударом. Главное не торопиться.

— Испытать бы, — щурится Ян, как хитрый кот.

Около кузницы размахивать несподручно, поэтому Ян увлекает его к ручью. Заодно убеждает Индро, что надо смыть с себя пот и черную сажу, и он даже склонен согласиться, стоя в воде и наблюдая за тем, как от ног его расплывается мутное пятно. Ян окатывает его брызгами, потешаясь, как Индро отшатывается в притворном страхе, как будто все еще утонуть боится.

— Ну, скажи честно, чего меч никак не доделаешь? — спрашивает Ян, когда они успокаиваются. Промывает волосы в речной воде, а сам косится.

— И чего ты хочешь услышать? Что я недостаточно хорош?

— Нет, хорош ты даже сверх меры, — хмыкает Ян. — Да и мне вон как славно сделал. Индро, да я бы удавил кого-нибудь ради такого меча! Уже его можно Семину как дар отдавать, только я, конечно, не отдам, хренушки, — быстро говорит, смеясь, — а ты все что-то телишься.

— Боязно, — тяжело признается Индро. — Как будто… это что-то значит. Отец выковал свой главный меч незадолго до смерти, мы с ним вместе выковали, а дальше… сам знаешь, чем все окончилось. Да и не окончилось вовсе, а теперь я должен его меч вернуть, память о нем! Вот и сейчас у меня чувство, что я должен свой главный меч сковать, а потом… что потом будет?

— Дурак суеверный, — замечает Ян, подойдя ближе. Кладет руку на плечо. — Ты столько сделал, толедскую сталь добыл, чтобы сейчас отступить? Где Индро, которого я знал? Где дух соревнования, где жажда славы? Да за такой меч тебе должны найти невесту не хуже рихтаржевой дочурки!

— Ты этот меч даже не видел, — замечает Индро.

— О, я уже его вижу! — Ян прикрывает глаза. — Если бы мечи были бабами, это была бы самая знойная любушка Ратае. С такими, знаешь, изгибами на гарде.

«Дурак», — в свою очередь беззлобно думает Индро. Ян не понимает: для него мечи будто бы по волшебству появляются, не знает он, сколько трудов за ними стоит. Не знает, что каждый удар кузнечным молотком напоминает об отце, о том, как у него ловко и споро молот ходил, как он не задыхался, не то что Индро, согнувшийся над наковальней, как мальчишка, он часами мог работать!.. Теперь, когда Индро оборачивается, ненароком ищет отца, а сердце каждый раз екает, когда он вместо Мартина видит ворчливого Радована.

Когда они смывают с себя грязь, Индро еще сидит на берегу, пока Ян с мечом разминается. Следит за взмахами, не зная, что его больше увлекает, то ли сверкание острой стали, пробуждающее в нем гордость, приятное тепло, то ли ловкие, ласочьи движения Яна. Верткий, быстрый. Индро рядом с ним увальнем кажется.

Когда Индро нашел Яна в лесу, в нем сложно было узнать прежнего, если бы не осанка, не надменные речи. Когда Индро его обнял, он пах кровью и лесом. Почему-то не оставалось слов, ему хотелось расспросить о каждом дне, а потом рассказать о своих похождениях, о каждой стоптанной паре сапог, о каждый стычке с разбойниками… Даже если Ян не стал бы слушать, а он бы, скорее всего, не стал.

— Не буду с тобой драться, пока меч не скуешь, — вдруг улыбается Ян, увильнув в сторону, когда Индро подходит к нему, подхватив свой привычный уже руке короткий меч.

— И так ты решил меня убедить?

— Ну, ты же хочешь мне отплатить за то поражение? — подначивает Ян. Странно, что у него еще остаются силы помнить, каково оно было недавно, когда они остановились у пруда, глядя на сверкающую красивую гладь, и решили размяться.

— Я этот меч не себе делаю, — ворчит Индро.

— И даже не испытаешь перед тем, как пану дарить? Ну и глупость! — всплескивает руками Ян. — Индро, ты справишься. Ты уже все доказал — и Радовану, и мне, а меня, уж поверь, не так-то легко задобрить, даже подарками. Тебе в себе уверенности не хватает, — настойчиво советует Ян. — Ну, так значит, я в тебя буду верить. Потому что уж в чем, а в кузнечном деле ты хорош, у тебя даже топоры крестьянам — и те поют.

Индро глупо улыбается. Слушать похвалы, оказывается, приятно, а в особенности — от пана Птачека, который скорее придерется, чем доброе слово скажет, и разве это не знак, что Индро и впрямь готов меч для Семина сковать? Отец сказал бы, что готов. Давно уже. И что не случится ничего непоправимого, если Индро его сделает, мир не перевернется, как в прошлый раз было… А если так страшно, можно считать, что его пока что главный меч — вон он, в руке у Яна сверкает. Не из богатого металла, но зато сделан для друга. Это важнее.

***

Поутру, принявшись за работу, Индро сквозь звяканье заготовки слышит недовольное ворчание Яна. Как будто у Барбоса панич научился — пес так же огрызается, если вдруг вместо свежего куска ему достается одна косточка с хрящами.

— Пся крев, Индро, в такую рань, еще даже ранние пташки не пропели! — ноет Ян, повиснув у него на плече. — И ради чего ты тут такое громыхание устроил? Содом и Гоморра рушились с меньшим шумом. Матерь Божья, это что, тот самый? — пораженно ахает.

— Угу, — сосредоточенно кивает Индро.

Меч уже готов, но Индро никак не может выпустить его из рук… и не выпустил бы, если бы Ян не выхватил, принявшись размахивать. Толедская сталь поет иначе. Чище. Меч не совсем по его руке, но все равно лицо Яна освещается детской радостной улыбкой. Индро наблюдает, устало привалившись к стене. Это приятно — где-то в груди тепло, но это не жар от кузнечных мехов, а что-то более… трепетное. Ласковый такой огонек-огниво.

— Эй, кузнец, Индро меч сковал! — вопит Ян, как оглашенный, давится смехом, когда Индро пытается его схватить, притушить немного эти крики. — Не-ет, я всему Тахову расскажу! Индро сковал меч для пана Семина!

Откуда-то с дороги доносится ответный крик — явно матерный.

— Ша, а ну разойдись, — расцепляет их руки Радован, — дайте хоть на меч взглянуть.

— Мальчишки, — ворчит его жена.

Индро с замиранием сердца ждет приговор. Так он, наверное, даже освобождение из колодок не ждал. Ян пихает его локтем, усмехается — подбадривает так. Радован хмыкает, свет скользит по стали, показывая идеальный ее блеск. Хмыкает. Это — уже похвала.

***

— Спасибо.

Ян, который мастерит стрелы, интересное зрелище. Индро никогда не думал, что он это умеет, ведь пану наверняка целые колчаны стрел носят готовые, но вот он устраивается на лавке, прилаживая наконечники, сделанные Индро, забавно хмуря брови от сосредоточенности.

— Я знал, что без моего неоценимого участия ты никогда этот меч не скуешь.

— Ну да, конечно. Ладно… все равно спасибо, — вздыхает Индро. — Извини, что тогда, в лесу, наорал на тебя, пан. Я просто… испугался. До чертиков испугался. Зная, что объявлена охота на дичекрадов, понимая, что кто-то может идти по твоему следу, если даже я сумел тебя выследить, а я, знаешь ли, не бог весть какой ловчий. Я бы не хотел, чтобы все закончилось так. Я уверен, у тебя есть тысяча отговорок, — говорит Индро, подняв руку, чтобы не дать Яну пуститься в долгие объяснения. — Просто… я рад, что ты здесь.

— Общество лучше, чем в лесу, — усмехается Ян. — Ты мой советник. Я подумал, что довериться тебе — не худшее решение, в конце-то концов. Несмотря на то, что за последнее время я принял охеренно много плохих решений.

— Все будет хорошо. Видишь, мы справились! Свадьба скоро, Радован обещал нас провести в обмен на меч. Все ошибаются, пан.

— Даже ты? — смеется Ян. — Что-то не верится. Ты всегда меня спасаешь, куешь лучшие мечи и знаешь, как выбраться из любой передряги.

— Возможно, это ты даешь мне возможность показать себя с лучшей стороны.

— Своими необдуманными поступками? Спасибо, друг! — фыркает Ян.

Он никогда не признается, что Индро был прав. Никогда не скажет, что совершил ошибку, за которую ему, как надеется Индро, все же не придется расплачиваться никогда. Но пока Ян просто мастерит стрелы, насвистывая себе под нос, и Индро с улыбкой узнает ту песенку, что сам мычит во время кузнечной работы.