Мы сидели у самого края пруда. Там всегда было тихо. Только ветер дышал в камышах,

и вода иногда заходилась рябью.

Он долго смотрел вниз, в глубину. И я тоже смотрел. А потом он вдруг зачерпнул воду в ладони и показал мне крохотную рыбку.

— Знаешь… Иногда мне кажется, что небо, ну, всамомделешное небо, оно под водой спрятано. А наверху - он кивнул головой - только отражение, иллюзия.

И, немного помолчав для важности, добавил:

— А мы с тобой… мы не ходим по земле. Мы плывём. Ты видишь, как всё вокруг колышется?

Я кивнул, так как не мог отрицать, что осока действительно шевелилась.

- Может быть, это потому, что мы — глубоко под водой.

Мне тоже очень сильно хотелось сказать что-нибудь умное и важное.

Рыбка выпрыгнула из рук и скрылась в синей глубине.

Я всё же решился спросить:

- Но ведь тогда рыбы внизу - это и есть звезды, только как же они научились дышать жабрами?

Он почему-то тихо рассмеялся.

- А ты знаешь, откуда на самом деле берутся звезды?

Конечно же я не знал.

— Когда любишь кого-то по-настоящему, — размеренно начал он, — иногда приходится отпустить. И вот тогда он становится твоей звездой. Не потому, что его больше нет. А потому, что он теперь выше и глубже всего, что можно удержать.

Он поднял глаза на небо и вдруг тихо спросил:

— А как ты думаешь… эти звёзды.. ну, нашенские… они скучают?

Он не смотрел на меня, только вверх.

И тогда я подумал, что у него, должно быть, есть своя - особенная звезда, где-то там, на этом ненастоящем небе.

— Может быть, — шепнул я, — звёзды тоже нуждаются в наших теплых руках. Так же сильно, как мы — в их холодном свете.