Огонёк
Автобус ушёл прямо из-под моего носа. И хотя следующий должен был явиться часа через два, я не очень расстроилась. Это была отсрочка перед возвращением в пыльный город. Днём - хлопотный, вечером - скучный. Спина слегка ныла, ноги и руки гудели после трудового дня на даче. Перед глазами зелено от прополки сорняков. Но зато какая же кругом стояла солнечная ласковая тишина. Дома тоже была тишина, но какая-то унылая, настораживающая. Нет, мне нравилось жить в городе, общаться с людьми, но по выходным одиночество гнало на дачу покопаться в земле, это заряжало позитивом на всю неделю. Сейчас, сидя на лавочке, щурясь от нежного в начале лета солнца и беззаботно, словно маленькая, болтая ногами, я чувствовала себя полностью счастливой... хотя бы на это короткое время... пока не наступил вечер и не полезли в голову мысли: «а зачем я живу? А в чём смысл моей жизни?..».
Рядом на лавочку присела женщина предпенсионного возраста в почти таком же как у меня летнем светлом платье. Я подвинула свои сумки с цветами, зеленью и первыми огурчиками. Она поставила свою и вдруг, без всяких предисловий, глядя на дорогу, начала рассказывать. Вот её рассказ:
- Когда я была маленькая, то жила очень далеко отсюда. У меня была подруга. Она часто оставалась дома одна и мы могли подолгу играть. Потом она с родителями уехала. Прошло несколько лет. Я уже была классе в пятом, когда оказалась здесь. И, о совпадение! Попала в школу и даже в класс, где училась она.
Я не сразу её узнала. Алёна стала очень худой. Под глазами чёрные тени и сами глаза тусклые как у древней старушки. В уголках губ грустная усмешка, словно у неё что-то болит, но она не хочет, чтоб об этом знали, ведь всё равно не посочувствуют.
Мне Алёна обрадовалась, но так, словно знала, что я приду.
Я рассказывала ей о своей жизни, временами приукрашивая, чтобы было интереснее и веселее. Она слушала рассеянно улыбаясь. Такое с ней и раньше бывало. Алёна могла и думать о чём-то своём, и внимательно слушать, и одновременно решать задачи, которые задавала ей мать, готовя к школе.
Мне нравилось своими историями выводить её из такого задумчивого состояния. Когда в историях появлялись лешие, привидения или инопланетяне, с которыми я только что играла в мяч или они помогали мне мыть посуду, глаза подруги вспыхивали весёлыми огоньками. «Ну ты и вра-ать!» - восклицала она. «Что?! Я вру!?» - притворно сердилась я, и мы начинали беситься. Выбегали на улицу, там к нам с удовольствием присоединялись другие ребятишки. И день до вечера пролетал незаметно.
Но тут мой фантастический рассказ был грубо прерван школьным звонком. Я вывалилась из инопланетного корабля и, чуть не сгорев в атмосфере, стремительно приземлилась на жесткий ученический стул рядом с подругой. Отдышавшись, заметила, что в классе никого, кроме нас нет, значит это была большая перемена и все в столовой, а Алёна из-за меня туда не пошла. «Ну ничего! - мелькнуло в голове — можно на перемене сбегать в ближайший магазин!». Я пошарила в своих карманах в поисках денег или хоть конфет.
И тут в коридоре послышался дикий рёв и топот, словно кто-то, решив сровнять школу с землёй, запустил в неё стадо бешеных носорогов. Дверь резко распахнулась, хлопнув с треском о стену. Первый «носорог», появившийся на пороге, был тут же обсыпан штукатуркой. Несмотря на то, что он постарался как можно громче высказать своё отношение к произошедшей с ним неприятности, вопль его был заглушён рёвом остального стада. Кто-то обронил кофту, остальные с каким-то первобытным исступлением принялись по ней прыгать и с безумным хохотом вытирать об кофту ноги.
Моего присутствия никто не заметил. Все рванули к своим местам. По пути кто-то рявкнул: «Что, зубрила!? Зубришь!?» Последовал глухой стук. Я обернулась к Алёне. Из покрасневшего её носа пошла кровь. Она быстро достала платок и запрокинула голову.
- Не обращай внимания! Это ерунда! - быстро прошептала Алёна. - главное сиди и молчи!
В класс вошла учительница. Она была выше двух метров ростом, похожа на бочку. Коротко кружком остриженные чёрные волосы. На лице нет и намёка на макияж. Круглое лицо ничего не выражало, это было какое-то застывшее лицо, словно булыжник, серое и незапоминающееся. Только, пожалуй, маленькие глаза ещё подавали признаки жизни. Будто кто-то спрятался за большим камнем и наблюдал за происходящим, не желая показываться и мучительно дожидаясь, когда все уйдут.
При входе учительницы некоторые встали, но большая часть учеников занималась своими делами. Парни, а это именно были парни, а не мальчики - они явно отсидели в классах не по одному году. Так вот, парни сидели, закинув на парты ноги в грязных сапогах, курили и болтали о неприличных вещах, громко хохоча. Крепкие, разряженные и раскрашенные девицы листали журнал мод и наводили красоту. Кто-то играл в карты. Лишь некоторые смотрели на учительницу, да и то либо тупо, при этом икая и распространяя вокруг тошнотворный запах перегара, либо скучая, не придумав чем бы заняться. Одна девчонка, странно улыбаясь, самозабвенно обнимала саму себя что-то бормоча - её родители совсем запились и им было всё равно, что их дочь стала встречаться с пожилым соседом, в классе она хвалилась, что скоро совсем бросит школу и выйдет замуж. Новенькая девчонка - она с матерью приехала в наш город откуда-то издалека - начала что-то рассказывать своей соседке. Через несколько минут её повествованием заинтересовались почти все девчонки и окружили её парту, прося повторить. Та повысила голос.
- ... Да! Поэтому и переехали. Я убежала к солдатам! Я люблю солдат!.. Мать меня нашла... Сказала, если я избавлюсь от беременности — купит шубу!
- И что?! И что?!
- Купила!
Слушательницы одобрительно захихикали.
Среди всего этого шума голос учительницы звучал монотонно и скучно, словно мутная холодная лужа стекала в смрадную канализацию.
"Что это за ад?" - хотела я спросить у Алёны.
Она, убирая платочек, уронила шариковую ручку. И вдруг, голос учительницы оборвался. Она стремительно и грозно пронеслась к нашей последней парте. На секунду застыла, заскрипев зубами, и принялась орать на Алёну за то, что та ей мешает вести урок и вообще мешает ей и другим ребятам. - «И как только её воспитывать?!! И...?!!» - В общем учительница орала долго, под конец перейдя на визг и сжимая пухлые кулаки с короткими толстыми пальцами.
Прозвенел звонок на перемену.
- Вон!!! - затопала и указала на дверь учительница.
У меня было ощущение, схожее, наверное, с ощущением клаустрофоба, оказавшегося запертым в лифте. Каково же было Алёне...
Остальные уроки мало чем отличались от этого, только учителя разные, но в то же время, смысл выражения глаз у всех был одинаковый. Все глаза боялись и прятались. Кто за лестью к «ребятам», которых сами же воспитали, кто за панибратством. Одна, даже не стесняясь, старалась соблазнить одного из парней, но тот, наверное, был слишком туп, чтобы это понять.
На переменах, а то и на уроках иногда дрались. Парни находили жертву, притаскивали в класс и издевались, не важно был это мальчик или девочка. Учителя не обращали внимания. Когда жертву отпускали, она со злыми слезами бежала прочь, к тем, кто был слабее. С тем, кто был слабее, бывшая жертва вела себя ещё жёстче, чем обращались с ней.
За неделю, проведённую в этом аду, я возненавидела себя... за трусость. После школы парни догоняли Алёну, а я трусливо убегала и ничего не могла с собой поделать. Алёна тоже могла убежать. Я тянула её за руку. Но она была гордая и продолжала неторопливо идти, зная, что сейчас догонят, окружат и будут унижать. Да, видимо за эту каменную гордость Алёну не били как других, а только оскорбляли. А когда запас оскорблений кончался, бежали за кем-нибудь другим, сваливали в грязь и били.
- Не бойся их, - объясняла Алёна, неторопливо идя по коридору. - Они как собаки, почувствуют, что боишься — нападут.
- Если ты такая умная, почему не поговоришь с ними, не объяснишь?
- Пробовала... Я как-то прочитала рассказ Толстого «Холстомер» и как главный герой этого рассказа решила объясниться...
- Я тоже читала этот рассказ, он о старом мерине. Ты ведь не старая.
- Вот я и спросила, за что они меня обижают.
- И что они ответили?
- С интересом меня выслушали и стали переглядываться и мычать как будто у доски, не зная ответа.
- И что было дальше?
- Я ведь не психолог... Повернулась и пошла дальше, а они продолжили оскорблять.
Мы тяжело вздохнули и остановились около расписания. Из школы выходить не торопились по понятным причинам. Прозвенел звонок на урок для второй смены. А мы всё стояли. В наступившей тишине из приоткрытой двери учительской долетел голос новой учительницы истории.
- Я пойду в администрацию! Я буду писать в министерство образования! Почему?! Но почему же они такие злые?!!
Мы осторожно заглянули. Новенькая нервно ходила по кабинету, заложив руки за спину. У стола стояла другая учительница - старая, обрюзгшая, не торопясь, она складывала в сумку тетради. Её глаза не прятались, а, наоборот, были довольны.
- Ты про пятый «Б»?
- Да... Да и остальные не лучше! Из них ведь вырастут настоящие уголовники!
Старая учительница снисходительно рассмеялась, блеснув железными зубами:
- Их так и надо воспитывать! «Человек человеку волк!» Если они не перегрызут горло, значит кто-то перегрызёт им!
Историчка остановилась, открыв рот. Учительница начальных классов вышла из учительской, зашла в свой класс, оставив за собой дверь открытой. На полу у доски дрались два её первоклассника. Перешагнув через их ноги, учительница расположилась за столом. Взяла тетрадь из стопки и снова сверкнула железом. Пальцем подманила застенчивого ученика с последней парты и вдруг, превратившись в фурию, заорала, разорвала тетрадь пополам и швырнула в угол. Дерущиеся вскочили и сели за парты. Учительница, распалившись, схватила указку и, подскочив к девочке с большими белыми бантами, стала орать на неё. И, заставив вытянуть руки вперёд, стала бить по тонким дрожащим рукам первоклассницу. Высокий мальчик позади неё встал и что-то тихо сказал. Тут же повернувшись, учительница сломала об него указку. Задыхаясь, она прошла к своему столу и тяжело плюхнулась на стул.
- Ох! Ох! Силы уже не те...
- Это моя учительница... - сказала Алёна, выйдя из школы. - Она учила наш класс. У неё много почётных грамот и ещё каких-то наград... Она мне всё время повторяла, что я лишний человек на Земле. Не буду счастлива, пока не научусь перегрызать горло слабым, чтобы сильные уважали, а чужие боялись.
- Но в этом классе никто никого не уважает и вообще отсутствует такое понятие. Даже парней-хулиганов обижают старшеклассники. А для остальных, когда кого-то обижают, это зрелище, как для средневековых людей — казнь!
Вздохнув, мы разошлись в разные стороны по домам.
Хулиганов мы в этот день не встретили, оказалось, они поджидали историчку. После разговора с ними учительница не только перевелась в другую школу, но вообще переехала в другой город.
Весь следующий день Алёна заговаривала о том, что она лишний человек на Земле. Чтобы развеять эти мысли, я уговорила её поехать после школы в кино.
Автобус был наполовину пуст. Мы сидели и негромко разговаривали:
- Знаешь, меня, наверное, кто-то проклял, - размышляла Алёна. - Все меня ненавидят, даже совсем незнакомые люди.
- Ну, подумаешь, продавщица накричала! Ты ведь не специально булку уронила.
- Она сказала, что я хулиганка, садистка и что из таких как я вырастают...
- Брось! Она также как учительница-бочка орала на тебя, а обращалась к другим!
- Тебе легко говорить - ты не проклята.
Я с отчаянием в ответ хлопнула себя по лбу. В последнее время меня оставили на произвол судьбы все мои лешие, привидения и инопланетяне. Да и слов порой не хватало... одни эмоции...
На одной из остановок вошла немолодая женщина со злым лицом и на костылях и почему-то уставилась на Алёну. Вокруг женщины было полно свободных мест. Постояв немного, она направилась к нам, несмотря на тряску и скачки автобуса.
- Вот, смотри, - шепнула Алёна. - Смотри, что сейчас будет.
Женщина подошла. Постояла. Мы пересели в конец автобуса. Женщина опять пошла за нами и встала в проходе. Деваться нам теперь было некуда. Глянув по сторонам, как бы призывая всех в свидетели, женщина, глядя на Алёну, принялась громко возмущаться, что ей не уступают места. Причём таким убедительным тоном, что я вытаращившись на неё, не заметила, как Алёна проскользнула к выходу и выскочила на первой же остановке.
Алёна не появлялась в школе несколько дней и я пошла навестить её. По дороге вспоминала их прежний дом: чистый, светлый, уютный и пахло чем-то вкусным. От этих тёплых воспоминаний и на душе стало как-то теплее и радостнее. «Наверное, угостят пирожками!» - подумала я, сглотнула слюну и зажмурилась от предвкушаемого удовольствия.
- Входи! Открыто! Выключатель за дверью! - услышала я голос Алёны в ответ на стук. Она опять угадала мой приход?!
Тусклый свет дешёвой лампочки осветил неуютный, нетопленый дом. На полу лежал скрученный палас. Узлы, коробки, будто хозяева дома только что переехали или затеяли ремонт. Но нигде не было ни банок с краской, ни рулонов обоев, ни инструментов. На полу толстый слой пыли, как и везде, мятые бумаги, вещи и даже остатки еды вперемешку с битой посудой.
Алёна лежала в своей комнате в постели. Она ещё больше похудела. Нос заострился как у покойницы. На щеках нездоровый румянец, глаза горят — верный признак температуры. Алёна взглянула на меня и слабо улыбнулась.
- Входи, не бойся.
- Как ты угадала, что это я?
- А кто ещё? Мама стучать не будет... Расскажи мне что-нибудь. От твоих рассказов всегда легче, а мне так надоело болеть.
- Хорошо... Но где твои родители?
- Папа ушёл от нас к другой женщине...
- А мама?
- У соседки...
- Почему твой папа ушёл?
- Я не знаю... Не спрашивай меня ни о чём. Лучше рассказывай.
- А давно твоя мама у соседки? У тебя ведь температура. Давай я схожу за ней.
- Нет. Она скоро вернётся. Не беспокойся.
Покосившись на паука в углу, поджидавшего добычу в пыльной паутине, я начала рассказывать всё, что приходило в голову: забавные моменты из фильмов, анекдоты, сказки, переделывая их на новый лад, и старалась изобразить всех героев.
Через несколько минут Алёна сидела на кровати, покатываясь со смеху.
- Покажи... покажи ещё раз бабу Ягу! Ой, не могу! Вылитая мать нашей соседки!
Подскочив к зеркалу, Алёна скорчила рожу:
«-Алёнка! Ух ты кобы-ыла! Змеи-ища! Всё бы тебе бегать да хохотать! Я тебе устро-ою!!! Все вы хохочите! Ну, я вам «порадуюсь»!!! Вы у меня ещё смерти радоваться будете! Гляньте, соседки, понаехали тут, радуются!.. У-у змеи-и!!!» - Алёна сплюнула, видимо подражая старухе. «- Баба Катя, так ведь вы сами приехали всего за год до нас!?» - воскликнула Алёна, став собой и, снова скорчив рожу, что-то неразборчиво, но с ненавистью пробормотала и опять рассмеялась.
Вдруг в комнату как ураган влетела мать Алёны с перекошенным от злости лицом и звонко ударила дочь по щеке.
- Не смей! Не смей хохотать!
Повернувшись, мать ушла на улицу, хлопнув дверью.
- Что... что это было?
Не ответив, Алёна, зажав пострадавшую щёку, подошла к двери, но услышав за ней голоса, прислушалась.
- Что? Опять она тебя довела?! - покровительственно и самодовольно спросил соседкин голос. - Смех ещё никого до добра не довёл!
- Она там веселится...
- Веселье ещё никого до добра не довело! - отрезала соседка.
- Она ведь болеет...
- Болезнь ещё никого... - начала было соседка, но остановилась и решила сменить тему. - А за моей Оксаной уже мальчики бегают. Я сама видела! А за твоей?
- Нет.
- Это и понятно! Наша бабка говорит: «Ни кожи, ни рожи! Не будет с неё толку! Характер ведь у неё! Гордая!»
- Да...
- Отдай ты её в интернат, а то в могилу тебя сведёт!! Слава Богу! - я выглянула в щель не плотно закрытой двери и увидела как соседка перекрестилась. - Слава Богу! От этого козла избавилась! Теперь её сдай!
Выскочив за дверь, Алёна наподдала соседке головой в живот.
- Не смейте обзывать папу! - и как была в рубашке, выбежала за ворота.
Не помню, как мы оказались у железной дороги.
- Вернись! Вернись, Алёна! - пыталась я её удержать.
Ноги разъезжались в грязи. Кое-где уже лежал снег. На деревьях не было ни одного листа. Все листья уже стали частью грязи. Где-то вдалеке послышался гудок поезда. Алёна вытерла слёзы.
- Папа маму в могилу сводил, теперь я свожу!
- Ты ведь знаешь, что это неправда!
Гул поезда приближался. Алёна полезла на насыпь. Я схватила её за рубашку.
- Вернись домой! Ты ведь не Анна Каренина!
- Анну Каренину хоть кто-то любил, а кто-то жалел и прощал! А я лишний человек на Земле! Я никому не нужна!
- Ты мне нужна! Мы ведь подруги!
- А тебя не существует! Я тебя выдумала! Ещё тогда, в детстве, когда мне было скучно одной!
Поезд был уже метрах в двухстах. Алёна встала на пути и закрыла глаза.
- Я существую, Алёна!!! Уйди с путей!!!
Стук колёс был совсем близко. Сжав зубы, я снова схватила Алёну за рубашку и что есть силы рванула в сторону. Всё потемнело.
Открыв глаза, я увидела, что мы лежим на тропинке у насыпи. С серого неба, кружась, падали лёгкие снежинки. Алёна открыла глаза и ошарашенно уставилась на меня.
- Этого не может быть!.. Как тебе удалось меня столкнуть?! Ведь ты... фантазия!
- Идём домой. Я тебе кое-что покажу.
Оказавшись дома, я заставила Алёну открыть одну из коробок. Среди бумаг лежала старая пожелтевшая медицинская карточка матери. Открыв нужную страницу, Алёна, с трудом разбирая врачебный почерк, прочитала про аборт, сделанный матерью, когда Алёне было четыре года.
- Что это?..
- Это... это дата смерти моего не родившегося тела...
- Как?..
- Я всё видела... кричала... но меня никто не слышал... А потом я оказалась в какой-то полутьме, вокруг только тени и неясные звуки как за стеной. Мне было страшно и холодно... и одиноко... И вдруг, я увидела вдали огонёк. Это был свет твоей души. Тебе тоже было страшно и одиноко. Помнишь, я спросила...
- Ты спросила: «можно, я буду с тобой?»
- Да. Алёна, пообещай, что никогда не будешь пытаться себя убить. Я больше не хочу умирать.
- Хорошо...
- За это я буду иногда тебя навещать, в трудную минуту и рассказывать что-нибудь интересное. До свидания, Алёна.
- До свидания... - машинально ответила я женщине, заходившей в заднюю дверцу автобуса, и, вдруг опомнившись и подхватив сумки, заскочила следом. Но рассказчицы среди пассажиров не оказалось. Автобус поехал. Я глянула в окна. Позади на дороге стояла женщина, похожая на меня и махала рукой, сквозь неё проезжали машины. Постепенно она скрылась вдали.
- Садитесь, Алёна Ивановна!
Оглянувшись, я увидела молодого мужчину.
- Вы меня не узнали? Я Петров. Я у вас учился. Вы моя первая учительница!
- Ой, Господи! Какой же ты стал взрослый!
Бывший ученик покраснел.
- А это моя семья: жена и дочка. Мы недавно переехали в наш город. Осенью дочь пойдёт в школу и мы очень хотим, чтобы она попала в ваш класс.
- А почему именно в мой? В нашей школе теперь много хороших молодых учителей.
За разговором мы чуть не проехали нашу остановку. Жена и дочь Петрова зашли домой, а бывший ученик помог мне донести сумки до дома.
- Алёна Ивановна, а помните, как мы почти всем классом после школы шли к вам домой, быстро делали уроки и просили вас рассказать какую-нибудь интересную историю?
- Помню.
- А помните каким я сначала был хулиганом?.. Я ведь при живых родителях был сиротой, да, впрочем, как и почти все... У кого родители были пьяницы, у кого по тюрьмам... Что бы из нас выросло, если бы не вы. Вы для нас были во всей этой тьме как огонёк...
- За добрые слова спасибо, но давай не будем грустное вспоминать... Ты вот, например, знаешь, что несколько твоих одноклассников теперь мои коллеги?
- Правда? А кто?
- А вот приходи и увидишь, а за одно и с ремонтом поможешь! Ой, - спохватилась я - тебе, наверное, и дома ремонта хватает, раз только переехали.
- Ничего, Алёна Ивановна, я с радостью!
Поговорив ещё немного и пригласив друг друга заходить в гости, мы разошлись по домам.
А дома у меня было грустно, после того как дочь вышла замуж и уехала.
Почти пол веранды занимало кресло-качалка - подарок дочери на юбилей. Когда она уезжала, сказала, что будет приезжать в отпуск, а пока её не будет, пусть её любимую маму успокаивает это кресло. Как в детстве я качала её в кроватке: «Ах, мой огонёк!..».
За окном становилось всё темнее. Устроившись в кресле, я пыталась увлечься чтением, но в голову полезли мысли.
Постучавшись, вошла женщина в светлом платье и села рядом на табурет.
- Не вздыхай. Не вини себя.
- Если бы я была умнее, то нашла бы, что сказать тем хулиганам... и они бы не стали пьяницами и преступниками...
- Ты ведь сама тогда была ребёнком. Достаточно и того, что когда окончила школу, пошла в пед. училище. Училась, а ещё растила ребёнка... чужого ребёнка... дочь той одноклассницы, что солдат любила. Помнишь, как она её выкинуть хотела, а ты увидела и себе забрала?
- Помню...
- А какой скандал дома был помнишь?
- Помню...
- А как соседки плевали в твою сторону, пока я не убедила тебя выловить зачинщицу и объяснить ей кое-что на понятном ей языке! Вот видишь, уже улыбаешься! А вспомни, как эти соседки потом благодарили тебя за то, что учишь уму-разуму их детей и внуков.
- Помню, всё помню. Спасибо. Что бы я без тебя делала...
- Что делала?! - женщина в светлом платье вдруг превратилась в девчонку. - А вот что делала! Сидела бы сейчас вот с такой кислой рожицей! Или нет, вот с такой! - дерзкая девчонка принялась корчить рожи.
- А-ах! Та-ак!! - притворно рассердилась я и, вскочив с кресла, вдруг обнаружила, что тоже стала опять девчонкой. - Ну, сейчас я тебе покажу как дразниться!
Мы выскочили на залитую солнцем улицу, здесь было много ребятишек, а ещё всяких сказочных существ и конечно же инопланетный корабль - такой большой, что мы все в него поместились и долго катались среди разноцветных звёзд.
- Мама, мам, проснись! - послышался вдруг голос дочери. - Вот, я приехала к тебе!
Как же хорошо проснуться рано утром в своём доме, где всегда чисто, уютно, пахнет пирожками, когда кто-то рад твоему пробуждению... кто-то вот с такими весёлыми огоньками в глазах. Нет, всё-таки не зря я живу!