В неверном свете лампы, освещающей богатый цыганский шатёр, её измученное лицо казалось ещё бледнее. Сидя у постели больной, я смотрела на неё глазами, полными страха и отчаяния, которые, впрочем, старательно пыталась скрыть.

- Матушка, ты выздоровеешь... - срывающимся голосом говорила я. - Я прошу всех добрых духов помочь тебе!

- О, дитя моё! - тяжело вздохнула несчастная. - Я понимаю, что приходит мой час...

Увы, но я и сама это понимала. Моя добрая матушка Гитана, моя любимая и нежная мать, оставляет меня навсегда...

Я не нашла слов, чтобы ответить ей. Возникло короткое молчание, и она продолжала слабым голосом:

- Не горюй обо мне... Тебе предназначено большое счастье и великая любовь... Только берегись коварных юношей, дитя моё, у которых сладкие речи и холодные сердца... Ты стала такой красавицей, но красота - это не только великий дар, но и большая опасность. Не забывай об этом.

Я согласно кивнула и, чуть помолчав, ответила с горькой нежностью:

- О, милая матушка! Не нужно мне великой любви и счастья! Только бы ты снова стала здорова, как прежде, и это стало бы самым большим счастьем!

Вновь возникла короткая пауза. Матушка Гитана, нежно взяв мою руку, произнесла ласковым голосом, на какой только была способна:

- Эсмеральда, почти 15 лет хранила я эту тайну... теперь же настала пора открыть её тебе... Я не твоя мать, хоть и всегда любила тебя, как родную.

Я вздрогнула от этих слов, как будто обожглась огнём. 

Матушка Гитана, которую все в таборе очень любили и уважали за доброту и мудрость, приходилась сестрой цыганскому герцогу Анхелю, которого я вполне обоснованно считала своим дядей. Она воспитывала меня с раннего детства с такой заботой и любовью, на которую была способна лишь самая нежная мать. Более того, она обучила меня грамоте и некоторым тайным знаниям, известным нашему народу. И что же оказалось? Что моя мать мне не родная!

Обида чёрной тенью объяла мою душу. Словно прочитав мои мысли, Гитана кротко продолжила:

- Ты не только не моя дочь. Ты и не цыганка вовсе.

Это признание удивило меня, пожалуй, не меньше первого. Ведь, сколько я себя помню, в таборе я была всеобщей любимицей. Там меня научили пению, танцам и некоторым фокусам, в чем я проявила большой талант, который, без сомнения, можно было считать зовом крови. Да и мои чёрные волосы, смуглая кожа и чёрные глаза, казалось, не оставляли сомнения в моей принадлежности к цыганскому народу. А тут оказалось, что я им чужая!

- Матушка, - с отчаянием в голосе взмолилась я. - Если ты знаешь, кто я, и где моя родная мать, скажи мне это!

- Я не знаю этого, дитя моё. Знаю лишь то, что мои соплеменники похитили тебя, когда тебе был год и принесли в табор. Это случилось, кажется, в городе Ремсе, во Франции. Ты была такая хорошенькая! Я сразу полюбила тебя, как только увидела и дала тебе имя Эсмеральда, потому что ты была прекрасна, словно изумруд. Своих детей у меня не было, и ты стала главным сокровищем в моей жизни...

- Благодарно тебя, матушка! - голосом, полным нежности и любви ответила я.

Превозмогая слабость, Гитана поднялась с постели и нетвердой походкой направилась в освещенный угол шатра, где стоял сундук, из которого взяла что-то. Я так ушла в свои мысли из-за только что узнанной тайны, что с трудом понимала происходящее.

-Любимое моё дитя, - с невыразимой лаской произнесла Гитана, тем самым выводя меня из задумчивости. - Это тебе мой последний подарок.

С этими словами она вручила мне бусы из прелестных зелёных бусинок, переливающихся в полумраке. На бусах висела маленькая и очень изящная шёлковая ладанка, на которую был нашит большой красивый камень, похожий на изумруд. 

- Как красиво! - по-детски обрадовалась я.

- Это не просто украшение, Эсмеральда,- серьезно заметила моя воспитательница. - Это твой талисман, носи его всегда.

Я заметила, что ладанка ещё и с замочком, с любопытством открыла её и увидела аккуратно сложенный матерчатый розовый башмачок, принадлежавший, по-видимому, совсем крошечной девочке. С удивлением рассматривая этот предмет, я увидела, что он великолепно расшит бисером и золотыми нитями, и было очевидно - здесь работала рука искусной мастерицы. К очаровательному башмачку был привязан маленький кусок пергамента, на котором был написан короткий трогательный стих на французском языке:

Ещё один такой найди -

И мать прижмет тебя к груди.

- Это твой башмачок, - объяснила мне Гитана. - Он был на тебе, когда ты попала в табор. Эта вещь поможет тебе найти настоящую маму.

- А если она умерла?! - с горечью спросила я.

- Нет, дочка, - решительно возразила добрая женщина. - Твоя мама жива. Она очень любит и ждёт тебя, и вы с ней обязательно встретитесь.

Аккуратно поместив башмачок обратно в ладанку, Гитана надела мне амулет на шею, сказав:

- Никогда не расставайся с ним, носи его под одеждой. Ведь ты носишь свою мать на груди. Но помни, этот талисман поможет тебе только в том случае, если ты сохранишь свою чистоту, а иначе он потеряет силу.

Я горячо поблагодарила приёмную мать за чудесный подарок, мы крепко обнялись.

А через несколько дней матушка Гитана умерла, и это была первая утрата в череде новых горестей и потерь, которые ждали меня впереди...