Гиринг давно растворился в толпе, но Элис все так же стояла на тротуаре, пытаясь разглядеть его среди прохожих. Холодный ветер играл вуалью ее белой шляпки, и она застыла на месте, словно в гуле уличной толпы ей одной было слышно то, что осталось тайной для всех остальных.

— Агна, пойдем, — наклонившись, сказал Харри.

Она скользнула рассеянным взглядом по лицу Эдварда, и снова начала рассматривать прохожих. Неужели она думала, что снова увидит Гиринга?

Вздохнув, Эдвард встал позади Элис, и, закрывая ее от колючего холода, взял за локоть.

— Но… где он?

Эл, словно очнувшись ото сна, с тревогой смотрела по сторонам.

— Пойдем, нам пора.

— Но куда он ушел? Это же…

— Я знаю, Агна.

Не желая идти, Элисон упиралась изо всех сил, и Эдварду пришлось приложить немало усилий, чтобы сдвинуть ее с места, и притом не быть грубым. Может быть, это он не рассчитал силу, а может быть Элис, забывшись, слишком сильно вывернулась из его рук, но сходя с тротуара, она неловко повернулась и вскрикнула от боли в плече.

— Ты в порядке?

В голосе Милна послышалась тревога. Они остановились у машины, и посмотрели друг на друга. А затем Эл, взявшись поврежденной рукой за ручку автомобильной дверцы, рванула ее на себя. Новая волна боли пробила ее руку током, — от кончиков пальцев до самого плеча, — но Элис, упрямо храня молчание, села в машину, спрятавшись в самом дальнем от водительского места углу. Убежище было смехотворным. Тем более, что у Эдварда не было никакого намерения говорить с Элисон. Но, если подобрав под себя ноги и свернувшись в комок, она чувствовала себя лучше, что ж, пусть.

Развернув «запрещенный» автомобиль, Харри помчался в фешенебельный район Груневальд, где у новоиспеченной четы Кельнер был шикарный дом.

* * *

На часах было без четверти девять, когда Элис, одетая в темно-зеленое длинное платье, вышла из своей спальни, и с решительным видом направилась к радиоприемнику. Она долго искала нужную волну, но когда нашла, не услышала ничего, кроме музыки Вагнера.

— Опять!

Девушка с такой злостью раскрутила ручку приемника, что гостиная наполнилась звуками радиопомех, извещая всех, кто только мог быть в доме, что на данной частоте нужные ей эфиры отсутствуют.

— Иди к черту!

Ударив по крышке приемника правой рукой, Эл поморщилась от боли. Когда она уже запомнит, что утром повредила именно эту руку? Словно отвечая на шум, вторая дверь, ведущая из гостиной в другую спальню, открылась, и на пороге показался Эдвард. Застегнув запонку, он осмотрел гостиную, в которой Элис воевала с радио.

— Агна?

Эл оглянулась на Эдварда. Ей хотелось сказать, что она никакая не Агна, но вовремя спохватилась.

— Эфир закончился.

— Да, только что. Я послушал музыку.

— И что же?

— Я не стану тебе отвечать, когда ты так злишься. Кроме того, нам пора.

— Ты все время говоришь одно и то же: «нам пора», «нам надо идти», «пойдем»… Мне это надоело!

Выражение лица Милна не изменилось, не считая того, что одна бровь немного приподнялась, напоминая крышу домика с детского рисунка. И если бы Элис знала Эдварда лучше, она бы поняла, что это забавное изменение в его лице — ничто иное, как предупреждение. Но фрау Кельнер была слишком увлечена собой, чтобы заметить в этот момент что-то еще. Ступая бесшумно, Милн подошел к бару, спрятанному в большом глобусе, отвел крышку назад и уставился на графины и бутылки со спиртным разных видов и сортов.

— Сегодня важный вечер, Агна. Вполне вероятно, что от того, как он пройдет, будет зависеть очень многое. Поэтому, если ты и дальше намерена вести себя как маленькая, капризная девочка, то тебе лучше остаться дома.

— Я не хочу быть фрау Кельнер! — с горечью произнесла Элисон.

— Что ж… хотя бы в этом мы согласны друг с другом.