Ты просыпаешься и видишь, как Астарион утоляет свой голод больше, чем одним способом сразу.

"Что ж," — напевает он, — "веселье не обязательно должно быть односторонним. Наше время вполне может быть ограничено. Ты поможешь мне с моим состоянием… а я смогу помочь тебе с твоим."

"Моим состоянием?"

Астарион наклоняет голову. Что-то в медленном поднятии уголка его рта заставляет её быть уверенной, что она пожалеет, что задала именно этот вопрос. — "Дорогая, уже достаточно плохо, что мы можем в любой день взорваться щупальцами. Мне не хотелось бы видеть, как ты умрёшь девственницей."

Кавех напился, просыпается в кровати с голым Аль-Хайтамом, паникует и до него вечность доходит, что тот уже два года как его парень. Или просто тяжелое похмелье Кавеха.

"Могу я... Ты не будешь против, если я..."

"Мм, о чём ты?"

"...я поцелую тебя?"

—

Синдзи не хочет проводить ночь в одиночестве после всего, что случилось с миром, и Каору дает ему больше, чем тот рассчитывал.

Одинокий и без поддержки, брошенный в мир после Третьего Удара, Синдзи цепляется за Каору, за его единственный источник комфорта и отвлечения от ужасного нового мира, обожая его больше всех и всего.

Его руки скользили по клавишам, в тот момент Каору был взволнован — сможет ли он дать Синдзи то счастье, которое он так сильно желал ему?