На дощатом полу, где валяются детские школьные сумки, обрывки пергамента и перьев, распластываются ленивые солнечные зайцы. Арсений выглядывает из-за полок, проверить, остался ли кто в библиотеке, и, заметив мальчонку-первокурсника, накрепко занятого игрой в плюй-камни, крадется к нему по тени, осторожно обходя яркие разоблачающие мазки — у него охота не на зайцев.

Он сжимает в кармане мантии шоколадную конфету потными пальцами; светлый затылок все ближе и ближе, и Арсений едва сдерживает неуместное в перестуках и плевках камней хихиканье. Он шуршит фантиком, вытаскивая конфету, делов-то, — тихонько подсунуть ребенку под локоть и сбежать, как тот оборачивается, пригвождая его к месту насмешливым взглядом.

Арсений замирает перепуганный, с протянутой рукой, и чувствует себя пойманным на месте преступления, улыбается нервно, судорожно думая, прятать ли руки за спину или так он привлечет еще больше внимания.

— Я знаю, кто ты, — заявляет мальчик, беззастенчиво рассматривая его. Его насмешливый взгляд скользит вниз, и Арсений тут же прячет конфету в кулаке. — Ты — сквиб.

Арсению хочется провалиться.

— В первую очередь, я заведующий библиотеки, — говорит Арсений, и мальчик скептично поднимает брови.

Только сейчас Арс замечает изумрудную оторочку его мантии: что ж, он мог бы игнорировать зеленую часть Хогвартса, но, во-первых, он не Слизеринофоб (хотя шумные группы он предпочитает обходить седьмой дорогой, и факультет тут не причем), а во-вторых, зеленый его любимый цвет.

— А во вторую, я сквиб, ты прав, — кивает он, неловко пряча конфету в карман. 

Мальчик отворачивается от ставших абсолютно безынтересными камней — конечно, тут зверюшка экзотичней.

— И ты в Хогвартсе.

— И я в Хогвартсе, — подтверждает Арсений.

Мальчик удовлетворенно кивает, оценивающе глядя на него. Арсений жалеет, что в библиотеке никого нет и не на кого нашуметь: хотя кому он врет, он никогда не ругается на детей, даже когда они какого-то дьявола здесь шумят. И то, что у них есть волшебные палочки, а у него нет, не последняя из причин. Можно ли бояться детей и одновременно любить их?

Арсений вовсе не детей боится, он боится того, что они могут — а он нет; он боится того, что они кричат, что они смотрят на него свысока, даже маленькие, что уж говорить о подростковом максимализме; в конце концов, он старается не попадаться им на глаза.

Его дело — книги, и ему безумно жаль, что для него они бесполезны. На них наложены антивандальные чары, чтобы ребятня не рисовала на страницах, и чары сохранности, и еще куча всего от ушедшей на пенсию мадам Пинс, и Арсений в принципе здесь не нужен.

Он вообще в магическом мире не нужен.

— И как тебя сюда взяли?

Поверь, малыш, он задается тем же вопросом каждый день.

— Я мечтал сюда попасть, — отвечает Арсений.

Он не помнит, чтобы отвечал кому-то на вопросы честно, никто и не спрашивает, и от этого створки метафорической ракушки из слоновой кости зарастают безразличием все сильнее. Арсений колупает их изнутри, подкладывая конфетки, орехи и прочую дребедень, которую обнаруживает каждое утро на тумбочке, он изредка даже пытается общаться с призраками и портретами, но не слишком-то преуспевает в этом: даже у призраков есть дела поважнее разговоров с одиноким сквибом.

— Все мечтают, — фыркает мальчик. — Как тебя зовут? Парсон?

— Арсений. — Арсений широко улыбается вышколенной привычкой: когда представляешься, улыбайся. Даже если совсем не весело.

Мальчик даже не пытается повторить или представиться в ответ или спросить его фамилию, потому что наверняка считает, что Арсений слишком безродный, чтобы ее иметь.

— Ты не англичанин.

— Нет.

И чего ты доебался?

— Почему тогда ты не работаешь в своей стране? Ты внук Филча?

Арсений хлопает глазами и смеется.

— Я похож на внука Филча?

Ребенок неуверенно хмурится, разглядывая его еще пристальней. На незамутненном разумом лице отражается сильнейшая работа мысли.

— Пожалуй, даже тролль больше похож на внука Филча, чем ты, — наконец говорит он.

Арсений молча переваривает завуалированный комплимент и думает, что зря спрятал конфету. И так же молча поднимает брови, прося пояснить, что малыш имел в виду. Вдруг Арсений не так понял?

— Ты красивый, — слизеринец закатывает глаза на его недалекость и соскакивает со стула, принимаясь заталкивать камни в сумку. — Хотя и сквиб.

Арсений успевает закинуть конфету в капюшон его мантии до того, как тот, не прощаясь, устремляется к выходу.