Что-то это мероприятие оставило меня корчиться... В хорошем и плохом смысле одновременно. Хорошо, что судьба старого героя все еще цепляет. Плохо, что она такая тяжелая.

*

Луис усмехается, привычным жестом отбрасывает прядь со лба. Я нервничаю. Кто бы не нервничал в его присутствии? Хотя чего это я? Я же автор и всемогуща в этом сероватом пустом пространстве. Расправляю плечи. Незаметно делаю свой стул выше, чем стул Луиса. Все же заметил, понимающе улыбнулся. Поганец.

— Ответь на вопрос, не делай вид, что не слышал.

— Зачем это тебе? Ты всегда сможешь сесть и переписать все не так, как я сказал...

Он умеет заставить рассердиться.

— Я никогда не переписываю судьбы своих героев. Даже если впоследствии меняю мнение о них.

— Жаль, — неужели голос Фернандеса дрогнул? Да нет, быть не может, это мне так кажется. Какая-то часть меня хочет, чтобы он на коленях молил о прощении, но не меня же? Да и кто из нас виновен в случившемся — он или я, что написала его таким?

— Расскажи о хорошем, Луис. Хотя бы развлечешься немного.

Он размышляет, нахмурив брови.

— Идет, — расслабляется, закидывает ноги на стол, который я любезно материализовала. Позволяю ему взять из воздуха стакан хорошего виски. — Но во-первых, я не верю в любовь. Ты это знаешь. Во-вторых, если ты имеешь в виду секс, то я не стану рассказывать подробности о том, как потерял... — он запинается, — девственность, — здесь мне становится жалко Фернандеса, по-настоящему, так сильно, что хочется обнять, но не могу: Луису это не нужно.

Он откидывает голову на спинку стула, глубоко вздыхает.

— Это нож. Это был нож.

— В смысле? — непонимающе таращусь я, уже в красках представив кроваво-похабную картину.

— Ты извращенка, — черные глаза немигающе смотрят в мои и я краснею. — Я увидел как один из городских forajido кидает нож в цель. Это было красиво, словно танец. И гипнотизировало, как качающийся маятник. Бросок-возврат. Бросок-возврат. И всегда в цель.

— Так вот откуда любовь к метательным ножам! — восклицаю я. — Я не знала. Думала, что ты не был честен с Джерри в тот раз.

— Я бы не смог научиться метать ножи за пару часов, чтобы впечатлить кого-либо, — фыркает он. — Ты хоть и монстр, но с логикой-то у тебя нет проблем.

— Ну, — смущаюсь, — я думала, может, это часть подготовки спецагента, все такое.

Фернандес снова фыркает, пьет залпом второй стакан. Хочет набраться до того, как я отпущу его в небытие или спрошу о чем-то действительно болезненном.

— Сколько лет тебе было? Когда ты увидел того парня с ножом.

— Девять, наверное, — рассеянно отвечает Луис. — Может, меньше.

— Ты начал тренироваться прямо тогда?

— Нет. У меня не было хорошего клинка, а вытачивать из железок со свалки нечто омерзительно... — он взмахивает рукой, пытаясь подобрать слово, — ненастоящее, мне не хотелось. Я купил свой первый набор в двадцать, отличного качества сталь, оплетка бычьей кожи.

— Вау, да ты с детства был такой, — почти с нежностью говорю я. — Щеголь.

Он молчит, глядя на меня. Мне становится донельзя неловко. Что ему сказать, как закончить беседу? Как попрощаться? Пугаюсь, даже руки дрожат. Просто схлопываю пространство и сбегаю. Задним числом отчаянно жалею, что даже не сказала "Спасибо", но уже поздно.