Приквел.

Рафаэль, щеки которого были испачканы земляничным соком, прилип к занавеске, прячась за ее кружевными складками. Он наблюдал за мамой, которая стояла у ворот: ее руки были сжаты в кулаки, а губы деформировались в тонкую, белую линию. Ранее любимая мама казалась совсем чужой и незнакомой, не такой, как та, что пела ему колыбельные и разделяла веселье от лепки снеговика. В её глазах плясала тревога, но не та, которую он видел, когда случайно ронял чашку с чаем. Это была другая, холодная, как ледяная вода из ручья, тревога. 

Перед мамой стояла маленькая девочка, может быть, на год старше самого Рафаэля. У неё были такие же пышные светлые волосы, как у юноши, только они были заплетены в косу, украшенную синим бантом. Она держала в руках куклу и ее глаза были удивлены, не в той степени, чтобы испугаться, но с неким тупым страхом, как у птицы, запертой в клетке. 

Рафаэль видел, как мама шагнула к девочке, взяла ее за руку и прошептала что-то на ухо. Он не слышал слов, но он наблюдал, как девочка, не оказывая сопротивления, пошла за женщиной. Ее рука, крепко сжатая в маминой, была неподвижной, словно мертвая. 

Внутри Рафаэля вспыхнула непонятная реакция. Это была не злость, не страх, а нечто более глубокое, что не имело собственного имени. Он чувствовал неприятную пустоту внутри себя, как будто кто-то вытащил из него кусочек собственной сущности. Мальчику невероятно хотелось крикнуть, заплакать, но он только крепче прижимался к занавеске, словно хотел стать её частью; раствориться в нежных кружевах. 

Он видел, как мама с девочкой проходят мимо домика и как за ними закрываются ворота к выходу с территории участка. 

Тогда Рафаэль опустился на пол и сильно сжал свои кулачки. Он не осознавал, что происходит. Не понимал, почему мама увела девочку и почему та не плачет, когда должна это сделать. 

Он только знал, что это неправильно. Неправильно то, что делает мама; то, что девочка весело хохочет и бежит за девушкой ни о чем не подозревая. Внутри малыша сгустилась невидимая тень, которая не давала дышать. 

Он был одинок. Никто не разделял его кошмара. 

Рафаэль же стоял у окна, он впервые серьезно задумался о происходящем и испытал животный ужас, что заставлял стоять на месте без возможности двинуться, прижимаясь к холодному стеклу. Он видел, как мама ведёт девочку к небольшому дому, отделанному красным кирпичом. Рядом с ним была маленькая веранда, украшенная цветущими петуниями. 

— Это домик отдыха, — сказала мама гостье и Рафаэль увидел, как она мягко погладила девочку по волосам. — посиди здесь немного, пока я закончу свои дела. 

Девочка кивнула и вошла в домик. Дверь за ней закрылась. 

Рафаэль знал, что так и будет. Подобное уже происходило. Он видел, как мама приводила в этот домик других детей. В силу возраста он не понимал, что там происходит, куда их везут, но чувствовал, что это нечто нехорошее. 

Он хотел плакать, хотел предупредить и спасти девочку, но не мог двинуться: тело было парализовано страхом. 

Вдруг дверь дома распахнулась и мама появилась на пороге. 

— Рафаэль, — сказала она. Ее голос был нежным, словно она хотела успокоить любимого сына. — иди сюда, мне нужна твоя помощь. 

Рафаэль медленно подошел к маме. Он чувствовал себя маленьким и беспомощным, как собачка, которую отводят к ветеринару. 

— Что ты делаешь? — спросил он, пытаясь не заглядывать в мамины глаза. 

— Я прошу тебя помочь мне, — сказала она. Ее глаза были пустыми, словно в них не было ничего, кроме отражения майского солнца. Женщина взяла его за руку и он пошел за ней. Рафаэль не хотел идти, но не мог ей отказать. Это же мама. Он знал, что произойдет. С каждым шагом Рафаэль ощущал, что его страх усилился, как туман в лесу, и что он не может ничего с этим сделать.

Дверь "домика отдыха" скрипнула, впуская Рафаэля и маму в темное, душное помещение. В воздухе висел тяжелый запах пыли и чего-то еще, чего, Рафаэль не мог распознать, но знал, что оно вызывало в нем неприятное ощущение. 

Мама все еще держала его за руку, не отпуская ни на шаг.

Она не оглядывалась на Рафаэля, ее взгляд был направлен на девочку, которая сидела на железном столе, похожем на те, чт о стояли в школьной столовой. 

— Стой здесь, — шепнула мама и Рафаэль почувствовал, как её рука сжала его пальцы с необычайной силой. Стало больно. 

Девочка же сидела неподвижно, ее глаза были устремлены в пустоту. Она не плакала, не кричала, она только молча смотрела прямо перед собой, болтая ногами.

Женщина быстро подошла к окну и завесила его плотной шторой, словно желая спрятать их от всех и всего. 

Мальчик хотел походить и начал вырываться из маминой хватки. Ноги заболели из-за долгого пребывания в стоячем положении на одном месте. 

— А ну ка. Стой тут, — сказала мама, чей голос был холодным и резким, как у зимнего ветра. 

В домике становилось темно, Рафаэль увидел, как женщина достала из ящика тяжелые металлические щипцы. Он знал, что эти щипцы используют для того, чтобы держать птиц в клетке. 

— Помоги мне, — сказала мама и подошла к девочке. Рафаэль остановился, его ноги отказались двигаться. Он чувствовал, как горло сжимается от страха. Ему не хотелось видеть, что будет дальше. 

Мама быстро зафиксировала девочку в лежачем положении, а после пристегнула ее к столу ремешками. Женщина начала готовить инструменты. 

— Помоги мне, — повторила она и взяла в руки острый нож, от которого пахло кровью. 

Рафаэль подчинился и подсобил маме держать девочку на месте, пока она не оглушила ее ударом по голове. 

Девочка затихла. 

— Смотри, — сказала мама и вспорола живот девочки. — ты знаешь, как называются эти органы? 

Из рассеченного живота мастерски вытащили печень, желудок, почки и легкие. 

Рафаэль крикнул и отшатнулся от ужасного зрелища. 

— Ты не должен быть таким чувствительным, — сказала мама и погладила его по волосам. — Ты должен быть сильным. Ты же мужчина! — вдруг женщина указала на груду вытащенных органов, лежащих на столе, словно на разбросанные игрушки. В их бледной, неестественной белизне не было ничего привлекательного. 

— Переложи в контейнеры, — сказала она. Ее голос звучал равнодушно, как если бы она просила сына подать ей соль за ужином. 

Рафаэль, охваченный холодом и отвращением, подошел к столу. Он никогда не видел органов вблизи, обычно, мельком. Только теперь он понял, насколько уязвимым и хрупким было тело, которое он раньше воспринимал как нечто целое и незыблемое. 

Он взял печень, осторожно, словно хрупкую вазу. Она была тяжелой, холодной, пахла кровью. Рафаэль не мог отвести от нее взгляд. Он не понимал, как эта мягкая, розоватая масса могла быть неотъемлемой частью тела, которое только что было живым. 

Мальчик осмотрелся, ища контейнеры. Мама уже поставила на пол несколько металлических коробок. Он узнал их по ярким наклейкам: "Биологические отходы". Он никогда не видел таких коробок раньше, обычно наклейки закрашивались черным маркером. Держа в руках человеческий орган, Рафаэль чувствовал, что контейнеры предназначены не для игрушек или сладостей, а для чего-то более темного, более страшного. 

Рафаэль, наконец-то, положил печень в контейнер, постарался закрыть крышку как можно тише. Он ощущал, что он действует не как ребенок, а как машина, которая выполняет поручения без всяких эмоций. Но, на самом деле, ему было очень холодно. Очень страшно. Но малыш продолжал перекладывать органы, не останавливаясь, не задумываясь, не спрашивая. Он стал частью этого ужасного ритуала и не мог остановиться. Останавливаться было попросту нельзя. Мама наругает. 

Рафаэль понимал, что он больше не ребенок. Он был членом этого темного мира, был запятнан им с ног до головы. Мальчик чувствовал себя "грязным". Он не мог ничего сделать. Все, что оставалось — перекладывать органы со стола в контейнер и ждать дальнейших поручений. 

Рафаэль закончил перекладывать органы. Пустые контейнеры стояли в ряд, словно холодные гробницы для недавно умерших частей тела. Он отстранился от стола, его руки дрожали, а в голове вращался калейдоскоп неприятных картинок. Мальчик пытался сосредоточиться на чем-то другом, отвлечься, забыть.

И в этот момент его глаза упали на старую потрепанную книжку, лежащую на полке. 

Это была книга сказок. Он помнил ее с детства. Мама часто читала ему ее перед сном. Ох, как же Рафаэль любил истории о принце ссах и рыцарях, о добрых волшебниках и злых драконах. 

Рафаэль взял книгу в руки, перевернул первую страницу. Он видел яркие иллюстрации, рисованные цветными карандашами. Малыш сразу же узнал сказку о Красной Шапочке. Она запомнилась ему абсолютно полностью. Это была его любимая сказка. 

Он открыл книжку на случайной странице и его глаза упали на картинку с изображением белого зайца. Тот начал читать сказку вслух, с необычайным усердием и страстью. Увлекшись чтением, Рафаэль забыл об органах, о запахе крови, о том, что произошло только что. Он просто погрузился в мир сказок, в мир, где добро всегда побеждает зло и все кончается хэппи эндом.

Рафаэль не заметил, как мама зашла в комнату, где он сидел. Ранее она была занята девочкой, которая всё также лежала на столе. 

— Помоги мне, — сказала женщина. Ее голос был глухим и равнодушным. 

Рафаэль поднял глаза. Он увидел, как мама держит в руке острую бритву. Она начала брить девочку налысо, быстро и безжалостно. 

— Почему ты делаешь это? — спросил малыш. Его голос был тихим, словно он боялся спросить. И он действительно боялся. 

— Я делаю это для тебя, — проговорила женщина, чьи глаза были пустыми и холодными. — ты должен быть сильным. Ты должен помогать мне… — она замолчала, задумалась, но продолжила. — Я делаю это для тебя. Мне лишь хочется, чтобы у тебя были самые новые игрушки, самая вкусная еда и самая красивая одежда, — мальчик грустно посмотрел на мать. Мама обняла его. — пойдем со мной. Ты должен мне помочь, — и он пошел следом за уходящей матерью. 

Рафаэль не мог отвести взгляд от того, что происходило. Он видел, как мама отрезала гостье волос за волосом, локон за локоном, как она превращала ее из красивой девочки в безволосую куклу. 

— Ты знаешь, что ты делаешь? — спросил он и почувствовал, как в нем поднимается гнев. 

— Да, — ответила она. — я делаю то, что должна, — она положила бритву в сторону и взяла в руку большой нож. Мама начала резать девочку на куски, как будто она была мясом для ужина. 

Рафаэль закричал: он не мог больше смотреть. Мальчик заплакал и закрыл лицо ладошками, не желая видеть это. 

— Помоги мне, — вновь повторила мама и взяла его за руку. — ты должен помогать любимой маме. Помнишь? 

Рафаэль не ответил. Он просто стоял там, охваченный страхом, не мог сделать ничего.

Мальчик знал, что он не может остановить ее. Он знал, что стал частью этого ада. И вдруг стало так тихо и одиноко. В ушах гудело, горло охрипло. 

Он был проклят.

Мальчик видел, как мама положила куски, бывшие ещё недавно телом девочки, в огромную мясорубку. Та стояла на подставке, громадная и угрожающая, как какой-то чудовищный робот из кошмарного сна. Аппарат был сделан из серого металла, с огромным железным шнеком, который вращался с ужасающим шумом. Из выходного отверстия вытекал фарш. Рафаэль просто стоял в сторонке, прижав ручки к груди. Он не мог отвести взгляд от того, как мама включает мясорубку, как она подает в нее куски плоти, как они исчезают в железных челюстях. 

— Переложи в контейнер, — протараторила женщина и указала на пластиковый контейнер, стоящий рядом с мясорубкой. Контейнер был прозрачным. Рафаэль видел, как в нем уже плавала кровь, смешанная с кусочками мяса. Он подошел к контейнеру и взял в руку пластиковую лопатку, чтобы перекладывать фарш. 

Рафаэль с трудом заставил себя подойти к мясорубке. Он взял инструмент и начал перекладывать перемолотое мясо в контейнер. Мальчик делал это медленно, осторожно, словно боясь замараться. Ему было отвратительно. Противно было чувствовать себя "грязным", как будто он сам участвовал в этом ужасном действии. Малыш не мог отвести взгляд от контейнера. Он видел, как в нем собирается мясо, как оно смешивается с кровью, как оно превращается в нечто неузнаваемое. 

Он заметил, что мама вышла из комнаты. 

— Я сейчас, переоденусь, — сказала она, не оглядываясь. Рафаэль остался один.

Он продолжал перекладывать фарш в контейнер.

Теплые соленые слезы снова потекли по щекам. Мальчик плакал. Он не мог остановиться.

Когда мама вернулась, мальчик резко перестал плакать и вытер с лица слезы. Женщина взяла его за руку и они вышли из "доми ка отдыха", оставив за собой только вонь, кровь и отвращение. 

Рафаэль не мог забыть то, что он видел. Он знал, что стал участником чего-то ужасного, что никогда не сможет забыть это. Знал, что не был больше таким же, как раньше; был изменен.

Мама, одетая в свой привычный неприметный строгий костюм, уже стояла на пороге, держа в руке ключ от машины. Она вынесла из "домика отдыха" восемь пластиковых контейнеров, в которых был фарш из девочки и органы. Ее лицо было спокойным, оно не отражало ни раскаяния, ни страха. Женщина не улыбалась, не прижимала Рафаэля к себе. 

— Оставайся здесь, — приказала она. Ее голос звучал равнодушно, как если бы она просила мальчика не трогать её косметику. Она подняла контейнер с фаршем и положила его в багажник, затем подняла другие контейнеры и положила их туда же.

— Я скоро вернусь, — предупредила мама. — не беспокойся, — она подошла к Рафаэлю, обняла его за плечи и поцеловала в щеку. — будь хорошим мальчиком, — сказала она, а затем ушла. 

Дверь за ней закрылась. 

Рафаэль остался один. Он стоял у окна и смотрел, как машина уезжает. Видел, как она свернула за угол и как исчезла из виду. 

Малыш стоял у окна, вглядываясь в пустоту улицы. Он не мог понять, что происходило. Не мог понять, почему мама уехала, куда она уехала и почему попросила его оставаться дома, не мог понять, почему он снова один. Рафаэль чувствовал себя одиноким, как будто он был заперт в большой пустой комнате. Мальчик чувствовал себя незащищенным, будто на него навалилась невидимая тяжесть. 

Он подошел к столу, на котором лежали пустые грязные использованные контейнеры от куриного мяса, взял один из них в руки и перевернул его. Рафаэль увидел, как капли крови стекают по стенкам. 

Мальчик резко бросил контейнер на пол и отшатнулся от него, словно от ядовитой змеи. Он не мог смотреть на него. 

Рафаэль подошел к кровати и устало улегся на нее, накрылся одеялом и закрыл глаза. Пытался уснуть, но не мог: чувствовал, как в нем растет страх, ощущал, как его тело содрогается от напряжения. 

Мальчик не мог забыть то, что видел; не мог забыть то, что э сделал. 

Он не знал, что будет дальше; не знал, что сделает мама, когда вернется; не знал, что сделает он сам. Малыш чувствовал себя потерянным и забытым. 

Он просто лежал на кровати, закрыв глаза и пытаясь уснуть, ощущал себя маленьким и беспомощным, как заблудившееся дитя, которое ищет дорогу домой. Только Рафаэль пока не знает, даже не подозревает о том, что добрый волшебник не придет к нему, не поможет выбраться из этого ужаса. Он еще долго пробудет в обществе с матерью и наедине со стуком капелек крови в голове, которые сползали и разбивались о пространство при виде мяса и крови. Ему всегда было тревожно и безразлично.