Приквел.
Рафаэль, щеки которого были испачканы земляничным соком, прилип к занавеске, прячась за ее кружевными складками. Он наблюдал за мамой, которая стояла у ворот: ее руки были сжаты в кулаки, а губы деформировались в тонкую, белую линию. Ранее любимая мама казалась совсем чужой и незнакомой, не такой, как та, что пела ему колыбельные и разделяла веселье от лепки снеговика. В её глазах плясала тревога, но не та, которую он видел, когда случайно ронял чашку с чаем. Это была другая, холодная, как ледяная вода из ручья, тревога.
Перед мамой стояла маленькая девочка, может быть, на год старше самого Рафаэля. У неё были такие же пышные светлые вол...