Столетия схлопываются тлеющими крыльями за нашими спинами и рассыпаются пеплом. Мы пальцы сплетаем — пальцами ты рисуешь восьмёрки на озёрной воде, а я не знаю, улыбаться мне или впору выть.

Самое страшное будет сейчас — Локи помнит.

Локи садится на пассажирское сиденье и расслабленно откидывается на спинку – так естественно, словно всю жизнь провёл в этом мире – и кивает взглядом на дорогу.

Его хочется обнять – убедиться, что действительно он, а не злой морок, сдавить его со всей мощи, если и правда не растает пустотой в руках. Ещё сильнее хочется врезать.

Это было так в его духе: явиться в Мидгард своевольно и внезапно, вытащить — выдернуть буквально — с поля боя; украсть и выбросить посреди бескрайнего поля, чтобы в следующий миг огорошить признанием.

В прошлом он профессиональный киллер, кулак Гидры, эмоционально нестабильный Актив и, в целом, человек с отсутствующим моральным компасом. Сейчас же он просто – зайчик.

Или зарисовка о том, как Стивен Грант Роджерс умеет подбирать прозвища.

«Заносчивая и коварная. Копия отца», — поговаривали, стоя за ее спиной; смельчаки оскорбляли в лицо. С особо наглыми у дочери Локи разговор был короткий. Душа у Аннели жаждет величия, знаний и расправы над обидчиками, а развитое чувство справедливости вместе с целеустремлённостью помогают ей в этом. Но все это рушится из-за чрезмерной ответственности и социопатии, вложенных отцом-надзирателем одиннадцатилетним заключением в дальней комнате Асгарда.

Пеппер Поттс предпочитает серьёзный подход к организации торжества, а Стиви Роджерс просто хочет обновить свадебные клятвы в присутствии самых близких.

Баки завтракает с командой Мстителей и размышляет о своей новой жизни.

Жизнь Стиви Роджерс, в которой всё и всегда сводится к Баки.

Локи и Ванда дают друг другу свадебные клятвы.