Эмоции, неживые и каменные, на замерзшей белой коже. Такие непонятные, как написанные кривым изломанным пером руны на выцветшем свитке. Может, и в силу своей собственной эмоциональной незрелости Атрей так часто присматривался к ним, пускай и неосознанно. Пытался прочесть, но тщетно. Думал, что они давно погасли. И только улыбка, такая незаметная и непринужденная, заставляла думать о себе дни напролет.

А она все смотрит-смотрит на него, не отрываясь, но не приближается. Вот вроде и уходить пора, да взгляд ее въедается иглами под кожу, не дает с места сойти. Отец окликивает с улицы, Ведьма уже лукаво косится, едва-едва щурясь, и Атрей смущенно кашляет, ноги сами поспешно несут из дома-черепахи, все дальше от колдовских темно-синих глаз.