- Что ты в нем видишь?

Барма вздрогнул от неожиданности убрал ладонь с гладкой поверхности, нехотя отводя взгляд.

- Ты сам знаешь. То, что я желаю больше всего на свете.

- Это не ответ.

- Не тот ответ, который ты хочешь услышать.

Шелли Рейнсворт – мертва

Кровавая сказка со вкусом карамельных леденцов.

уходящий пожар заката пробегается по алой радужке глаз и вдруг тухнет. как тлеющие основания крыльев феникса за спиной, потому что додо не умеет летать.

брейк когда-то видел тени крыльев этого феникса, а сейчас не видит его лица.

[сборник драбблов]

- Какого...? - Зарксис замирает на пороге, неаристократично открыв рот и глядя огромным - пусть и единственным - глазом на развернувшуюся перед ним картину.

- И тебе привет, бедствие, - меланхолично откликнулся герцог, поправляя на переносице сползающие очки. Огромный черный плащ на его плечах, раскинувшийся в половину комнаты, сжался плотнее, словно в кокон закутывая высокую худощавую фигуру.

Вечером, за закрытыми дверями, герцог спасается в своих фантазиях, самозабвенно поглощая их с каждым судорожным вздохом и мимолетным касанием губ. Он променял надежду на самообман и ослеп от иллюзий, рискуя однажды захлебнуться ими и пойти на дно.

Заркис Брейк. Этим именем была опечатана дверь в его запятнанное кровью прошлое. Пять лет назад ему подарили новую жизнь, и сегодня он прибыл в Стамбул другим человеком. Но шепот призраков прошлого настиг его среди крутых поворотов дворцовых интриг. Он привлек внимание сильных мира сего и теперь должен выжить в водовороте чужих подковерных игр, сумев сохранить свой секрет, чтобы не расплатиться за него жизнью.

Для него не было участи суровее, чем от тоски быть погребенным заживо. И сегодня, поборов свои сомнения, он ищет встречи, чтобы воссоединиться вновь.

Одним осенним вечером Руфус Барма увидел сон.

Но кто же сны помнит?

Руфус Барма ненавидит сбегать от прошлого и делает это каждый чёртов раз. Брейк заставляет его возвращаться в прошлое, думать и сожалеть, несмотря на то, как он огораживал себя от этого, с педантичной расчётливостью выстраивая вокруг себя каменную башню, высокую и непреступную настолько, что пробраться туда не смогли даже самые близкие люди.

— К чему был весь этот цирк, герцог?