Желать ещё и больше из них двоих было присуще Сайхаре. Но иногда... иногда между ними обязательно случалось что-то необычное.

Кокичи одним из последних пришёл в себя после симуляции. Кроме сложной адаптации, его мучали остаточные воспоминания.

Странно было помнить о чём-то, что происходило не совсем с тобой, улавливать призраки чувств, мучивших его в тот момент.

Все выжившие очнулись.

Сердце стучало где-то в висках, оглушая. Хотелось, чтобы оно перестало биться, лишь бы не слышать больше этот шум.

Но...

Кокичи почувствовал, что сознание ускользает.

...не вернулись к себе настоящим.

Ты считаешь, что не заслуживаешь любви. Ты сам сделал так, чтобы все тебя возненавидели. Чтобы никто не смог ранить. И поэтому...

— ...Ты всегда будешь один.

Кокичи широко распахнул до этого зажмуренные глаза и ошарашенно обернулся. Позади него стоял Шуичи.

Кокичи настолько привык быть одиноким, что наловчился в одиночку играть в шахматы. Никому не было дела до этого пустующего класса, в списках обозначенного как шахматный клуб, до тех пор, пока в дверь не постучались. 

летнее первое свидание.

Ома резко подбежал к Амами, игнорируя его протянутую руку, и уткнулся тому в грудь. Зеленоволосый совершенно не ожидал такого исхода событий, а как же сказать что-то по типу «ты меня не поймёшь», как делают во многих фильмах? Но это даже радовало. Он не убежал, а значит, он не видит в Рантаро какой-либо угрозы.

Самоповреждение, самоненависть, самобичевание.

В больнице никто ни разу не навещал Оуму. Никогда. Мать приходит редко из-за собственного пьянства, но всегда вариант один: на её жалость надавил отчим. Кокичи следовало бы смириться с этим.