Ной до сих пор пугается раскатов грома и просит обнять его с такой непосредственностью, словно им по-прежнему по восемь лет. Луи прячет Ноя в объятиях, в простом жесте защиты, и тот почти что сворачивается в клубок, как большой и очень ручной кот, полностью стирая разницу в десять сантиметров между ними.

Чудовище довольно щурится, плавит в своём золоте, манит подойти ближе. Вместо белков глаз — угольно-чёрная пустота. Чёрные когтистые пальцы касаются щеки Ноя, но он не смеет отпрянуть и скинуть с себя наваждение.

Луи не верит в исцеление и не разделяет извечного оптимизма Ноя. То есть у Ноя-то, конечно, всё будет хорошо, но для него в этом «хорошо» вряд-ли найдётся место.

[AU, где Луи остался жив]

То, что остаётся прежним