— теперь от меня не убежишь. — довольно отвечает он, глядя на чужое краснющее, но расслабленное лицо, просто надеясь, что уэсу сейчас так же хорошо, как и ему.

и он оказывается чертовски прав.

Уэс один раз проёбывается,а потом все исправляет.

дима сжимает крест меж сцепленных пальцев и жмурится, одними губами молитву зачитывая. игнорирует старательно навязчивые касания, но сбивается в сотый раз со строк, которые, казалось бы, всю жизнь следуют по пятам. во рту словно липкий и горячий мед, не дающий расцепить губы и продолжить говор к небу. 

– продолжайте, святой отец.

о, упокой его душу, архонтка, он реально сейчас сойдёт с ума. сашин голос хриплый, сашины касания грубеют, становясь уже нетерпеливыми, но опять от него требуют просить. дима раскрывает рот, вдыхает и закрывает тут же. как же.. плохо.

на языке стынет просящее еще-еще-еще, и саша будто мысленно ловит эту просьбу.

бумаги под пальцами сминаются за мгновения. чужие пальцы на ощупь натыкаются на пуговицы и дима ловит шепчущие в кожу "можно?". сил хватает лишь на кивок – саша вроде как понимает.

диме хочется тишину разбавить, а слова, что сознание преподносит, кажутся нестоящими. дима аккуратно тянет ладонь к лицу напротив – саша как завороженный жмется к ней. металл колец согретый и отторжения у кожи теперь уже не вызывает.

уэс игнорирует. уэс почти забывает.

насколько оно возможно, уэс привыкает.