Хорошо, что все автоматически пришли к выводу, что Фушигуро является причиной расцветающей катастрофы в его легких. С чего бы им думать иначе? Так и должно быть: Юджи должен заботиться о своем друге так сильно, что это разбивает ему сердце. Он не должен так отчаянно цепляться за монстра, который разрушил все, что когда-либо имело для него значение.

Задыхаться цветами было унизительно. Кадика давно не была юной девчонкой, которая влюблялась с первого взгляда и грезила ночами о невозможном. Неужели она тоже – неужели жаждала, неужели любила? Неужели была способна любить?

Он смотрит на непритязательные бутоны, валяющиеся в раковине, и мысленно ненавидит их, самого себя и причину их возникновения. Только такой неудачник, как он, мог вот так вот влюбиться в собственного мучителя.

У Влада трясутся колени, пальцы, да и все тело в целом. Влажные от пота руки соскальзывают с бортиков старой раковины и бестолково скребут ногтями по керамике. На глазах выступают предательские слезы, которые он слишком уж торопливо (для того, кто находится в полном одиночестве) вытирает вместе с соплями и слюнями. И крапинками брызнувшей крови.

Однажды знатный господин решил, что ради своих прихотей вправе ломать чужие жизни. Однажды могущественная чародейка захотела отомстить. Однажды король былого и грядущего влюбился. Мерлин... А Мерлин, как обычно, разгребая последствия чужих преступлений и опрометчивых поступков, пытается не сломаться под грузом собственных проблем.

Она смотрит на него, пока он кашляет кровью, а на теле растут эти паразиты.

Люциус неимоверно сильно любит Джона. Любит своего Лололошку. Но только внутреннее чувство невзаимности его не покидает, даже состоя в отношениях. Кашель цветами усиливается с каждым их разговором, каждым их взаимодействием. Когда он узнаёт о том, что Джон переместился в другую реальность, и навряд ли вернётся, он окончательно понимает: конец его близок.

Город спал, и в этот раз царила тишина. Даже тревожная суета, привычная для Мондштадта, словно замерла, уступив место неестественному покою. Лишь ветер, холодный и пронизывающий, завывал в пустых переулках, словно оплакивал грядущую беду.

Когда любовь становится смертельной, можно ли еще надеяться на чудо? Джон Мактавиш задыхается — не только от болезни, но и от своих чувств. Каждый день он борется с этим недугом, зная, что его чувства обречены. Но одна операция может стать последней — и для тела, и для души или... для болезни?..

Астрагор цветёт из-за Хардиуса.

Ещё одна крупная лилия упала на одеяло, за ней следовали лепестки. Убийственно красивые цветы несли смерть бедному барону, а он ничего не мог сделать. По щекам катились крупные слезы, он хрипло молил о помощи, но это было так тихо и неразборчиво, что никто не слышал его. Никто не поможет.

Сколько еще времени он протянет, не было ясно, но Франц не хотел умирать. Ему не хотелось такой смерти... Лежа на кровати, от того, что не смог огласить свои настоящие чувства.