— Хоть раз в жизни… — она больше не думала, все разумные доводы покинули её разум. — Я хотела бы узнать, какого это… Быть с тем, кого ты любишь… — бессмысленное, позорное признание слетело с её уст.

Кара ей — грешной в помыслах, неверной жене своего мужа, страждущей по его брату.

Задыхаться цветами было унизительно. Кадика давно не была юной девчонкой, которая влюблялась с первого взгляда и грезила ночами о невозможном. Неужели она тоже – неужели жаждала, неужели любила? Неужели была способна любить?

— Ты мое лекарство.

— Всякое лекарство в больших дозах становится ядом.

Хильде достаточно просто домысливать и быть рядом.

В какой-то момент Торфинн понял, как можно справляться с переживаниями.

Иногда Харуно становилось интересно, что же за жизнь вел человек, предназначенный ему куклой. Мужчина выглядел старше него, но лишь иногда. Как и возраст, его волосы и одежда тоже менялись, имея два разных стиля, словно бы кукла отражала две души, а не одну.

Никто не понимает Дазая так, как это делаю я. Никто не понимает меня так, как это делает он. Он мне нужен. Ему нужен кто угодно, кроме меня.

«Это ты» – пело его сердце, когда необычайно серьёзные глаза-океаны с затаённым испугом всматривались в его исхудавшее лицо. «Ты – причина всего, что со мной происходит» – заливалась соловьём душа, а Леди настойчиво просила своего напарника взять больничный и отдохнуть хотя бы две недели.

Она смотрит на него, пока он кашляет кровью, а на теле растут эти паразиты.

Ему хочется за Петей – по следам его идти, куда бы тот ни шёл. Коля уже давно нашёл для себя хорошее слово – тень. Тени всегда дозволено быть рядом, вторить каждому жесту, и никто её ни о чём не спросит, все увидят в ней только самый что ни на есть естественный порядок вещей. И кивнут, соглашаясь – вот точно так же, как кивают Колиным путаным объяснениям, – да, всё правильно, всё так и должно быть.