Фоновая джазовая музыка ни капельки не расслабляет - скорее даже наоборот. Костя вертит в руках маленький пакетик с сахаром, который ему вместе со стаканчиком кофе всучила девушка в одном из многочисленных фургончиков, выстроившихся вдоль побережья. Он горбит спину, ссутуливая плечи, и не отрывает взгляда ни на секунду от белой бумаги, испещренной мелкими надписями. Пытается вчитаться в мелкий шрифт, лишь бы не смотреть на две фигуры - воспринимать их в расфокусе гораздо легче. 

Гораздо легче притворяться.

Он смотрит на непритязательные бутоны, валяющиеся в раковине, и мысленно ненавидит их, самого себя и причину их возникновения. Только такой неудачник, как он, мог вот так вот влюбиться в собственного мучителя.

У Влада трясутся колени, пальцы, да и все тело в целом. Влажные от пота руки соскальзывают с бортиков старой раковины и бестолково скребут ногтями по керамике. На глазах выступают предательские слезы, которые он слишком уж торопливо (для того, кто находится в полном одиночестве) вытирает вместе с соплями и слюнями. И крапинками брызнувшей крови.

Из окна льется молочный, практически белый свет. Но если поднять взгляд на окно, то можно утонуть в утомляющей серости. “Слишком много серого,” - думается ему. Он пытается медленно моргнуть, но не слишком, иначе надсмотрщик напротив решит, что он вот-вот заснет или отключится. А ему новые вопросы не нужны. Вопросы здесь постоянно превращаются в проблемы. 

По радио крутят очередное инди - отчего-то владельцы приморской радиостанции испытывают особенную симпатию к нему. Приятный, бархатистый голос поет о звездах, лучшем городе и сложной любви. Алла криво улыбается, но все равно не выключает музыку. Пусть играет - сегодня у нее хорошее настроение, нервное покалывание у самых кончиков пальцев и трепет, растекающийся по всему телу вслед за ударами сердца.

Янтарные лучи расползаются по комнате, заполняют каждый угол, уподобляясь сладкому липовому меду. Соблазн вернуться в развороченную постель, представляющую из себя старый скрипучий матрас со сбитым в общую кучу бельем, возрастает с каждой секундой. Гена сопротивляется изо всех сил и старательно себя крепким кофе пытается реанимировать. Он с громким хлюпаньем отпивает из дымящейся кружки и прислоняется к выбеленному подоконнику. От ужасающей горечи лицо парня едва ли не перекашивает. Гена мычит неразборчиво, замечая, что от гадостного напитка не только вяжет на языке, но и глаза распахивает. 

Хоть какой-то позитив. 

Игнорирование - самая успешная тактика в решении конфликтов. По крайней мере так кажется Игорю. Но так он правда не заведется еще сильнее от пустословных обещаний, от попыток остудить и охладить, от этого мерзкого тона, который сквозит даже в сообщениях: “Ты же понимаешь”.

Нет. Не понимает. И нихрена не хочет он понимать.

Игорь с досадой запихивает телефон в карман брюк, а хотелось бы расколотить его о стену в драматичном порыве. Как жаль, что он такое себе позволить не может - на новый денег нет от слова совсем, а просить об этом Стаса унизительно и как-то неправильно. Не после того, что он ему в сообщениях навысказывал. 

Всё начиналось так хорошо, я наконец-то выбралась из своего кошмара, чувства, я снова их обрела, но что, что могла пойти не так? этот чертов нарик всё испортил, зачем он появился в моей жизни, зачем? уходи, уходи из моей жизни или из неё уйду я..

За одной рюмкой следует вторая, потом третья и уже вырисовывается четвертая. Телефон все надрывается и надрывается, на Рауля сыпется дождь из смс. Он не выдерживает и просто отключает телефон на моменте, когда видит краткое и емкое “Отец” на экране.

Не хватало еще этого.

Стоя с ножом у своего горла, я пыталась понять, что именно сделала не так. В какой момент моя жизнь свернула не туда, что теперь и вовсе рискует оборваться по вине какого-то психа. 

Страшно не было. Было больно смотреть в глаза отцу, который наверняка начнёт винить себя в смерти единственной дочери.

Леша умирает. Правда, он и до этого умирал. Но теперь вялотекущие последствия ковида подстегнулись разрастающимся внутри бурьяном.

По-настоящему страшно становится, когда он отплевывается не только ирисами, но и целым букетом из васильков. С первого взгляда их не увидеть - вся связка, разлетевшаяся по раковине, выглядит одним смазанным синим пятном. Он не сразу различает эти маленькие цветочки в ворохе изящных, перебитых стеблей.