"Я твой. Я твой. Я твой, " хочет сказать ему Ровер. И не может.

Но для чего птице крылья, если у неё нет ветра, Цзиянь? Как ей лететь?

.

.

.

в общем, все умерли...

потому что растения были просты и понятны, а люди нет.

Когда они рядом, весь мир замирает в предсмертной тишине, чтобы возродиться в драконьем танце.

"Я не дам тебе умереть."

Ровер совершает прыжок, увернувшись и от ящерицы и от волка сразу, и взмахом меча, обращённого в косу, срубает головы им обоим. Ему трудно дышать. Отступить он не может.

Он дал это обещание не просто так, и он его сдержит. Даже если ему придётся остаться здесь навсегда. Роверу хочется, очень хочется, чтобы Цзиянь знал это тоже.

Но Цзиянь его не видит и не слышит.

Как можно скучать по тому, кого никогда не встречал?

Два одиноких дракона нашли утешение только в объятиях друг друга, сплетаясь телами в страстном танце, но никогда, на самом деле, не сплетаясь душами — будто незнакомцы, что просто сошлись на одну ночь, не желая связывать себя обязательствами. Так было до сегодняшнего вечера.